Другие чернокожие, среди которых было немало тех, кто не был ни радикалом, ни мусульманином, начали сомневаться в предполагаемых достоинствах школьной десегрегации. Для сторонников интеграции, считавших Brown v. Board практически священным текстом, это было ересью. Но сомневающиеся набирали силу в атмосфере растущей гордости чернокожих. Ссылаясь на успеваемость афроамериканских учеников в некоторых полностью чёрных школах, они спорили с утверждениями белых либеральных «экспертов», которые говорили, что чёрные ученики станут основателями, если не будут посещать школы вместе с белыми. Почему, спрашивали они, школа с преобладанием белых лучше, чем школа с преобладанием чёрных?[1642] Они также начали требовать местного — то есть чёрного — контроля над своими школами — что часто ставило их в оппозицию к белым учителям и налогоплательщикам. Яростная борьба чернокожих за контроль над школами в районе Оушен-Хилл в Бруклине в 1967–68 годах сильно поляризовала расовые отношения в Нью-Йорке.[1643]

Наиболее воинственные лидеры движения за гражданские права, тем временем, отвергли белых соруководителей. В декабре 1966 года исполнительный комитет SNCC официально проголосовал за исключение пяти белых, которые все ещё оставались в его составе. В июле 1967 года CORE, межрасовая организация с момента своего основания в 1942 году, исключила термин «мультирасовый» из пунктов своего устава, касающихся членства. Подобные шаги уничтожили все шансы SNCC и CORE на установление контактов с умеренными чернокожими и белыми либералами. Их финансирование иссякло, а поддержка со стороны белых резко сократилась. Но их лидеров, выступавших со все более резкими заявлениями, это, похоже, не волновало. К началу 1968 года SNCC умирал так быстро, что его стали называть «Нестуденческим насильственным некоординирующим комитетом». В поисках помощи он заключил союз с «Чёрными пантерами». Кармайкл стал «премьер-министром Пантер».

На фоне других чернокожих лидеров Кармайкл выглядел скромнее. Одним из них был Хьюберт «Рэп» Браун, который сменил его на посту главы SNCC в мае 1967 года. Как и многие другие молодые боевики того времени, Браун отрастил прическу в африканском стиле («афро»), ходил в синей джинсовой куртке и тёмных солнцезащитных очках. Он сделал себе имя, подстрекая к сопротивлению белым, которых он называл «хонки», и полиции, которую он клеймил «свиньями». «Насилие», — говорил он, — это «так же по-американски, как яблочный пирог». В августе 1967 года в Кембридже, штат Мэриленд, где давно царила расовая напряженность, Браун взобрался на припаркованный автомобиль и заявил: «Чёрные построили Америку, и если Америка не одумается, мы сожжем Америку дотла». Через несколько часов в ветхой школе для чернокожих детей вспыхнул пожар. Когда белые пожарные не спешили тушить пламя — они боялись снайперов, — огонь распространился и выжег сердце чёрного района города. Позднее Браун был арестован по обвинению в беспорядках и поджоге, выпущен под залог и открестился от обвинений. По его словам, настоящая вина за волнения чернокожих лежит на Линдоне Джонсоне, «диком, бешеном псе, разбойнике из Техаса».[1644]

ВСЕ ЭТИ КОНФРОНТАЦИИ ПАЛИ перед вспышкой городских беспорядков в 1966 и 1967 годах. В 1966 году произошло тридцать восемь беспорядков, самые серьёзные — в Чикаго, Кливленде и Сан-Франциско. В них погибли семь человек, 400 получили ранения, а 3000 были арестованы. В результате поджогов и грабежей был нанесен материальный ущерб на сумму около 5 миллионов долларов. В 1967 году беспорядки достигли рекордного уровня. За первые девять месяцев года произошло 164 восстания; тридцать три из них были достаточно страшными, чтобы потребовать вмешательства полиции штата, а в восьми случаях была задействована Национальная гвардия. Два крупнейших бунта, в Ньюарке и Детройте в июле, продолжались почти неделю в каждом случае и привели к гибели двадцати трех и сорока трех человек. Сотни были ранены. Тысячи зданий были сожжены или разграблены, а тысячи людей остались без крова. Когда беспорядки в Детройте наконец утихли, мэр Джером Кавано заметил: «Это похоже на Берлин 1945 года».[1645]

Многие американцы, включая видных консерваторов, таких как губернатор Калифорнии Рейган, гневно отреагировали на насилие, обвинив в нём радикальных агитаторов и «отщепенцев», которые занимаются мародерством, чтобы просто обокрасть магазины.[1646] Другие возлагали вину на новых мигрантов, многие из которых были выходцами с Юга. Телевизионные репортажи подверглись немалому осуждению: чернокожие, по мнению критиков, наблюдали по телевизору, как полиция и прохожие стояли и ничего не делали, в то время как мародеры и бунтовщики свободно занимались своими делами. Ободренные, телезрители затем выходили на улицу и подражали бесчинствам других. В этой критике была определенная доля справедливости. Некоторые беспорядки сопровождались почти карнавальной атмосферой. Сцены, показанные по телевидению, мало что делали, чтобы отбить у людей желание присоединиться к ним. Центральное место в беспорядках занимали мародеры. В отличие от «общинных» беспорядков, вспыхнувших после Первой мировой войны и сопровождавшихся драками между чёрными и белыми, беспорядки 1960-х годов были «товарными», сопровождавшимися кражами и поджогами. Это изменение отчасти стало следствием значительного увеличения со временем размеров практически полностью чёрных гетто: белые в 1960-х годах гораздо реже, чем в 1919 году, жили или работали среди чёрных и боялись ходить по своим кварталам. Поэтому в 1967 году межрасовые столкновения были редкими, за исключением столкновений между чернокожими и полицией.

Другие наблюдатели подчеркивали, что источником вспышек были бедность и классовое недовольство. Это было верно, но в основном в относительном смысле. Если не считать самых опустившихся людей в гетто, городские чернокожие в среднем жили более комфортно, чем в 1950-х и начале 1960-х годов, когда в центральных городах было относительно спокойно. Более того, не было четкой корреляции между распространенностью или глубиной бедности и беспорядками: чёрные гетто в Детройте (как и в Уоттсе) были в целом более благополучными, чем гетто в других городах. Другие отчаянно бедные этнические группы, такие как пуэрториканцы в Нью-Йорке, не устраивали беспорядков. Тем не менее гнев, вызванный чувством относительной обездоленности, не вызывает сомнений. Большинство участников беспорядков принадлежали к бедному или рабочему классу; не участвовавшие в беспорядках чернокожие, скорее всего, были более обеспеченными. В Детройте классовый гнев, похоже, двигал не только чернокожими, но и бедными белыми. Из 8000 арестованных в Городе моторов 700 были белыми.[1647]

Ещё одна либеральная точка зрения гласит, что причиной беспорядков стал гнев против расовой дискриминации. Этот аргумент нашел своё самое убедительное выражение в докладе Национальной консультативной комиссии по гражданским беспорядкам, созданной президентом Джонсоном. Известный как «Доклад Кернера» по имени его председателя, губернатора Иллинойса Отто Кернера, в марте 1968 года он призывал к массовому расширению государственных программ, чтобы смягчить горькое наследие «белого расизма» в сфере занятости, жилья, социального обеспечения, образования и во всех других сферах жизни. Исследования, проведенные комиссией и другими специалистами после беспорядков, подтвердили ключевую роль расовых чувств, отметив, что в них приняли участие тысячи чернокожих, а не только бедняки или горстка агитаторов. Большинство из них были молоды. Скорее всего, они бросили школу, но, тем не менее, были образованнее, чем в среднем чернокожие в центральных городах, и были долгожителями, а не «отбросами» или недавними мигрантами. Высокий процент — 40% в некоторых местах — составляли безработные, возмущенные дискриминацией в сфере труда. Грабители, как правило, целенаправленно нападали на магазины, принадлежащие белым, а заведения, принадлежащие чёрным, оставляли невредимыми. Большинство крупных беспорядков происходило после инцидентов между белой полицией и местными чернокожими жителями. В основном эти инциденты были незначительными — такими, какие случаются каждый день. Но в этом-то и заключалась суть. Новости об инцидентах, искаженные слухами или распространенные возмущенными местными жителями, как лесной пожар, пронеслись по населению, затаившему взрывное недовольство полицией, и переросли в беспорядки, когда полиция плохо справлялась с ситуацией.