Он усмехнулся.

— Я считаю, что тебя остановит кое-что другое.

Он кивнул в сторону моего отца.

— Если ты откажешься, князь Дмитрий объявит тебя сумасшедшим и опасным для Рода. Он отречётся от тебя. И, как глава Рода, потребует твоего… заключения. Не в Башне Магистров. А в Ледяной Цитадели Голицыных. Это специальное учреждение для ментально нестабильных магов.

Он посмотрел на Анастасию.

— И твоя помолвка будет разорвана, что станет несмываемым позором для твоего имени.

Затем он посмотрел на меня.

— Твои друзья, Полонская и Одоевский, будут отчислены за соучастие в твоих… авантюрах. Их исключат из Родов и отправят в ссылку. А все, кто тебе помогал, включая лекаря Матвеева и магистра Громова, лишатся своих постов.

Он не угрожал мне физической расправой. Он бил по самому больному. По моим друзьям. По тем немногим, кто мне поверил. Он брал их в заложники.

— А теперь, — он снова стал серьёзным, — я спрошу ещё раз. Ты принимаешь условия контракта?

Я долго молчал. Они загнали меня в ловушку. Жестокую, эффективную, безупречную.

Я медленно повернул голову и посмотрел на Анастасию. Мой взгляд был полон разочарования. И ты… ты тоже часть этого? Она выдержала мой взгляд, её лицо оставалось непроницаемым.

А затем я перевёл взгляд на своего «отца». Холодная ярость наполнила меня. Он сидел молча, позволяя ректору делать за него всю грязную работу.

— Пап, — сказал я, и это простое, почти детское обращение прозвучало в официальной обстановке как пощёчина. — Может, ты что-то скажешь? А то, будто язык проглотил, а?

Ректор Разумовский нахмурился. Я нарушил протокол, проигнорировав его и обратившись напрямую к отцу.

Анастасия чуть заметно вздрогнула.

Князь Дмитрий Воронцов медленно поднял на меня свои ледяные глаза.

— Что ты хочешь услышать, Алексей? — его голос был спокоен, но в нём скрывалась угроза.

Я задал простой, прямой вопрос.

— Где те, кто напал на меня в палате?

Мой вопрос заставил его на мгновение замереть. Он не ожидал такой прямоты.

Ректор Разумовский кашлянул, давая понять, что этот вопрос — за гранью дозволенного.

Мой отец посмотрел на ректора, а затем снова на меня.

— Они… понесли наказание, — ответил он холодно.

— Какое? — надавил я.

— Они мертвы, — отрезал он. — Тема закрыта.

— Мертвы?

Я опустил голову, скрывая свой взгляд. Я тяжело вздохнул. Я молчал, изображая шок и горечь.

А сам, под прикрытием этой паузы, я сконцентрировался.

Я ушёл в Сеть.

Это было сложно. Я не знал имён этих людей, не видел их лиц. Но я помнил их эфирный отпечаток. Тот, что я почувствовал, когда они ворвались в мою палату. Я вцепился в это воспоминание и начал искать.

Сеть вокруг была напряжена от присутствия могущественных магов в комнате. Их ауры были как яркие солнца. Но я проигнорировал их. Я искал два маленьких, тусклых, затухающих огонька.

И я их нашёл.

Они были не здесь. Они были… далеко. Глубоко под землёй. В сырости и холоде. Я «увидел» их следы, ведущие в одну из самых глубоких и охраняемых темниц под Родовым гнездом Воронцовых.

Они не были мертвы.

Они были живы. И заперты. Он не убил их. Он спрятал их. Спрятал свидетелей своего приказа.

Я «вернулся» и медленно поднял голову.

Я медленно поднял голову. Я не стал смотреть на своего отца. Я посмотрел на единственного «независимого» судью в этой комнате — на ректора.

— Ректор, — сказал я, и мой голос был спокоен и холоден. — Скажите, что будет в случае доказанного покушения на убийство наследника Великого Рода? Какое наказание за это следует… человеку дворянского происхождения?

Мой вопрос был как гром среди ясного неба.

Ректор Разумовский: Он замер. Он понял, что я делаю. Я не просто задавал вопрос, я запрашивал официальную статью Имперского Кодекса. Он не мог мне отказать.

Анастасия: Она смотрела на меня с широко раскрытыми глазами. Она поняла, что я собираюсь сделать, и в её взгляде читался и ужас, и… восхищение моей дерзостью.

Князь Дмитрий Воронцов: Мой отец побледнел. Впервые за всё время я увидел на его лице не просто удивление, а тень… страха. Он понял, что я что-то знаю. Что его ложь не сработала.

Ректор прокашлялся.

— Согласно статье сорок семь Имперского Кодекса Магии, — начал он официальным, почти роботизированным тоном, — доказанное покушение на жизнь члена одного из Великих Родов, совершённое другим аристократом… карается лишением титула, земель, магии и… смертной казнью через эфирное рассеивание. Без права на забвение.

Он закончил. В комнате повисла мёртвая тишина. Я озвучил приговор.

— Спасибо, — кивнул я ректору.

Я повернулся к своему отцу. Я смотрел на него холодно. И почувствовал, как что-то внутри меня меняется. Глаза сами собой начали светиться изнутри тусклым, но отчётливым голубым светом. Зрение стало невероятно острым. Я видел не просто его лицо. Я видел Сеть. Я видел нити реальности, которые сплетались вокруг него. Я видел его ауру, его страх, его ярость.

— Отец, — сказал я, и мой голос прозвучал странно, глубоко, словно эхо из самой Сети. — Я думаю, ты ещё не вполне понимаешь, что здесь происходит.

Я встал.

— Советую тебе не торопиться с ультиматумами. А прежде — хорошо подумать. Чтобы не допустить ещё одну огромную ошибку в своей жизни.

Мои слова были не угрозой. Это было… снисходительное предупреждение. Как будто божество советует смертному не делать глупостей.

Князь Дмитрий Воронцов смотрел на меня, на мои светящиеся глаза, и я видел, как его уверенность испаряется. Он не понимал, что я такое. Он не понимал, что со мной делать. Страх перед неизвестным оказался сильнее его гордыни.

Анастасия затаила дыхание. Она смотрела на меня с благоговейным ужасом.

Ректор Разумовский, единственный, кто догадывался о природе моей силы, сделал едва заметный шаг назад. Он понял, что я не блефую.

— Чего… — прохрипел мой отец. — Чего ты хочешь?

Он сдался. Он задал вопрос, который означает признание поражения.

Я слушал его вопрос, и слова сами полились из меня. Я не думал. Я просто говорил. Словно сама Сеть говорила через меня.

— Что ж, — я усмехнулся, и моя улыбка была холодной и древней. — Видимо, настала моя очередь диктовать условия. Как быстро всё меняется.

Я поднял палец.

— Первое: Мне нужна открытая война против «Химер». Эта нечисть должна быть истреблена. Окончательно. Все ваши ресурсы, вся ваша гвардия, вся ваша магия — всё будет направлено на это.

Я поднял второй палец.

— Второе: Мне нужна вся правда. Все ваши закулисные интриги, все ваши долги, все ваши тайные союзы — всё будет раскрыто. Сейчас. Здесь. На общем столе.

Я поднял третий палец, и мой взгляд упал на Анастасию.

— Третье: Свадьба. Она не откладывается до конца учебного года. Она нужна мне. Сейчас. Пышный приём, на котором будет ясно одно: Алексей Воронцов — достойный наследник объединённого рода Воронцовых-Голицыных. Я видел вашу книжку по истории. Там есть очень неприятная заметка обо мне. Пора её переписать.

Я замолчал. И только когда я произнёс всё это, я начал осознавать весь смысл своих слов.

Мне нужна была власть. Власть больше, чем власть одного Рода. Мне нужна была вся власть. Пора всё менять.

Я почувствовал это изнутри. Этого требовала сама ткань реальности.