Ещё и эта встреча с ректором. Ненужная, бессмысленная. Я был раздражён. Зол. Сам не понимая, на что злюсь.

С таким настроением я и вошёл в его кабинет, даже не постучав.

Ректор Разумовский сидел за своим столом. Он поднял на меня глаза и, кажется, сразу всё понял. Он почувствовал бурю, которая бушевала у меня внутри.

— Проходите, Алексей, — сказал он спокойно. — Я вас ждал.

Я молча прошёл и плюхнулся в кресло.

— Я вижу, вы не в духе, — продолжил он. — Открытие новых способностей… и новых опасностей… это тяжёлая ноша. Она может сломать.

Он встал.

— И именно поэтому наш сегодняшний урок будет посвящён не новым плетениям. Он будет посвящён контролю. Контролю не над магией. А над собой.

Он подошёл к стене, и она снова растворилась, открывая его личный тренировочный зал.

— Идёмте.

Я нехотя поднялся и пошёл за ним.

В центре зала на полу лежал простой круглый коврик для медитаций.

— Садитесь, — сказал ректор. — Скрестите ноги. Закройте глаза.

Я подчинился. Моё раздражение никуда не делось.

— А теперь, — его голос звучал ровно и спокойно, — я хочу, чтобы вы ничего не делали. Не колдуйте. Не «смотрите» на Сеть. Не думайте о «Химерах», о вашей невесте, о ваших друзьях. Я хочу, чтобы вы просто… были. Почувствуйте своё дыхание. Почувствуйте, как бьётся ваше сердце. Ощутите пол под собой.

Я пытался. Но мысли лезли в голову. Гнев. Страх. Сомнения.

— Ваша сила, Алексей, — это океан. А вы — маленькая лодка без руля и ветрил. Вас носит по волнам ваших эмоций. Гнев — и вы создаёте огненный кулак. Азарт — и вы лезете в логово врага. Страх — и вы готовы на всё, чтобы выжить. Но вы не управляете этим. Это оно управляет вами.

Он подошёл и встал за моей спиной.

— Сейчас мы найдём ваш «якорь». Центр вашей души. То, что есть только ваше. Не Алексея. И не… «Пети», — он произнёс это слово почти шёпотом. — А то новое, что родилось из их слияния. Найдите эту точку внутри себя. И держитесь за неё.

Я сидел с закрытыми глазами. Раздражение боролось с усталостью. Это казалось мне полной чушью. Но я подчинился. Я пытался найти этот… центр.

Какая ещё медитация? О чём он вообще говорит⁈ Мы что, в буддийском монастыре?

Моё раздражение прорвалось наружу. Я открыл глаза.

— Ректор, послушайте! Это… это всё мне не подходит…

Я замолчал. Тяжёлые мысли, которые я пытался подавить, поглотили меня.

— У меня есть ощущение, что всем плевать, — сказал я, и мой голос был полон горечи и злости. — Плевать на то, что тут вообще происходит. Как будто мне одному это всё надо.

Я вскочил на ноги.

— Студентов будут отлавливать, распиливать на части, отрубать им головы, чтобы достать их способности, а всем абсолютно пофиг! — «Пофиг»… слово из моего мира, но оно идеально подходило. — На территории учебной Академии действует какая-то тёмная сила, практически у всех на глазах, но никто ничего не делает! Это очень злит и раздражает меня!

Я стоял и тяжело дышал, выплеснув всё, что накопилось.

Ректор Разумовский слушал меня, и на его лице не было ни удивления, ни осуждения. Он просто слушал.

— Ты думаешь, никто ничего не делает? — спросил он наконец тихо.

Он подошёл к стене и провёл по ней рукой. Стена стала прозрачной, как и в моей комнате. Но за ней был не космос. За ней была карта Империи. И на этой карте горели десятки маленьких огоньков. Большинство — красные.

— Каждый красный огонёк, Алексей, — это донесение о деятельности культа «Химер» за последние десять лет. Каждая вспышка — это их вылазка. Каждая погасшая точка — это операция, которую проводила моя служба безопасности. Тихо. Без шума.

Он указал на несколько точек в районе столицы.

— Мы уничтожали их лаборатории. Мы перехватывали их поставки «материала». Мы арестовывали их агентов. Мы думали, что загнали их в угол. Но мы никогда не могли добраться до головы. До Магистра.

Он повернулся ко мне.

— Ты думашь, мне всё равно? Мой предшественник на посту ректора, мой лучший друг, погиб десять лет назад, расследуя их дело. Они заманили его в ловушку и… разобрали на части. Как и того студента.

Его голос был спокоен, но в его глазах я увидел такую же холодную, застарелую ненависть, как у Дамиана.

— Ты прав в одном, — продолжил он. — Они обнаглели. Они проникли в Академию. И смерть Шуйского — это доказательство. И теперь, когда ты стал тем, кто ты есть, ты невольно оказался в центре их интересов. Ты для них — лакомый кусок. Идеальная цель. И идеальная приманка. Но если эта приманка будет дёргаться от каждого порыва ветра, её сожрут, и мы упустим шанс выманить их на свет.

Он снова указал на коврик.

— Поэтому сядь. И учись контролировать свой гнев. Потому что если ты этого не сделаешь, ты погубишь не только себя, но и единственный шанс, который у нас появился за многие годы. Ты меня понял?

Я слушал его, и его слова, его боль, его правда — всё это обрушилось на меня. Голова несчастного студента, соединённая проводами, снова встала у меня перед глазами. Замкнутое пространство тренировочного зала начало давить.

Мне отчаянно захотелось подышать. Не воздухом Академии. А воздухом свободы. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, крыша совсем поехала.

Я закрыл глаза.

— Понимаю, ректор. Я вас понимаю, — сказал я тихо.

Но я не сел на коврик.

Нити. Сети. Я снова увидел их. Я не стал искать точку на карте. Я просто потянулся к ощущению… простора. Туда, где поле. Туда, где ветер. За стены этой проклятой Академии.

Я нашёл нужную нить. Схватился за неё.

Хлоп.

Мир моргнул.

Запах озона и камня исчез. Его сменил густой аромат свежескошенной травы, земли и полевых цветов. Тишину зала сменил шелест листьев и пение птиц.

Я открыл глаза.

И я был уже не у ректора.

Я стоял посреди бескрайнего, залитого солнцем поля. Позади меня, в паре километров, виднелась тёмная громада Академии с её шпилями и башнями. Впереди — куда ни глянь — простирались луга, перелески и синяя лента реки на горизонте.

Я был на свободе. По-настоящему.

Я сбежал. Сбежал с личного урока ректора Академии, из самого защищённого места. Я сделал то, чего, возможно, не делал никто до меня.

Я стоял посреди поля, ветер трепал мои волосы, и я… я не знал, что чувствовать. Восторг? Страх? Облегчение? Всё вместе.

Я не думал о последствиях. Не думал о ректоре, об Академии, о «Химерах».

Я просто шёл.

Как в том старом фильме про Форреста Гампа, который я когда-то смотрел. Просто шёл вперёд, куда глаза глядят. Через поле, потом через небольшой лесок, где пахло соснами и влажной землёй.

И мне… мне действительно становилось легче. С каждым шагом напряжение, копившееся неделями, уходило в землю. Я глубже дышал. Я чувствовал, как солнце греет лицо. Я слышал пение птиц, а не шёпот в коридорах.

Мне не хотелось назад, в эти стены. Не хотелось быть этим чёртовым «избранным», «приманкой», «феноменом». Не хотелось этого бесконечного внимания к моей персоне. Хотелось чего-то простого. Заземлённого.

Я шёл так часа два, пока на горизонте, в низине у реки, я не увидел дымки. А потом и сами дома.

Это была деревушка.

Я спустился с холма и подошёл ближе.

Деревня была небольшой. Десятка два крепких, рубленых домов, огороды, мычащая корова на привязи. По пыльной улице бегали чумазые дети. Женщина в простом платке несла вёдра с водой на коромысле. Мужик в распахнутой рубахе колол дрова.

Это был… обычный мир. Почти такой же, как тот, который я помнил. Простой. Понятный.