Я посмотрел на свою руку.

Чёрных вен больше не было. Кожа была чистой, но на ней, как призрачный узор, остались тонкие, едва заметные золотистые линии. Они слабо светились изнутри, а затем медленно погасли.

— Они… исчезнут со временем, — пояснил лекарь. — След от битвы энергий. Но проклятие снято. Рука будет болеть ещё пару дней, но она живая.

Он убрал свои инструменты.

— Вы… вы молодец, Алексей, — сказал он с нескрываемым уважением. — Я видел, как взрослые гвардейцы теряли сознание от этой процедуры. А вы… вы даже не пикнули.

Я попытался улыбнуться, но получилась только гримаса.

— У меня… — я с трудом выговорил, — … хороший… болевой порог.

Я сидел в кресле, совершенно выжатый, но… очищенный. И не только от проклятия.

Обратный путь до Башни я помнил смутно. Я шёл на автопилоте… Моя правая рука горела тупой, ноющей болью, а в голове была звенящая пустота.

Я добрался до своих апартаментов, открыл дверь и, не раздеваясь, не умываясь, не думая ни о чём, просто рухнул на кровать.

Я был вымотан до предела. Это был слишком долгий, слишком тяжёлый день. Допрос отца, откровения о моём даре, побег, деревня, возвращение, тяжёлый разговор с друзьями, жестокая правда о Голицыных, визит к лекарю, адская боль…

Мир вокруг перестал существовать. Я провалился в глубокий, тяжёлый сон, похожий на небытие.

Я проснулся от тихого стука.

Солнце, льющееся из-за купола-сада, стояло уже высоко. Я проспал всю ночь.

Стук повторился. Более настойчивый.

Я с трудом сел на кровати. Тело ломило. Рука всё ещё болела.

— Войдите, — прохрипел я.

Дверь открылась, и в комнату заглянула Лина. Вид у неё был встревоженный.

— Алексей? Ты в порядке? Мы уже начали волноваться.

Она вошла, а за ней — Дамиан. На его лице, как всегда, не было эмоций, но в его взгляде я уловил тень беспокойства.

— Мы… мы не стали тебя будить. Подумали, тебе нужен отдых, — сказала Лина. — Но…

Она запнулась.

— К тебе пришли.

Я нахмурился.

— Кто? Ректор? Отец?

— Нет, — покачал головой Дамиан. — Хуже.

Он указал на дверь, ведущую в общую гостиную.

— Тебя ожидает делегация от Рода Голицыных. Официальная. Твоя… невеста. И её брат. Они сидят в гостиной и ждут, пока ты проснёшься. Уже полчаса.

Я сидел на кровати, растрёпанный, в помятой форме, с больной рукой. А за дверью меня ждала Снежная Королева со своим братом-предателем.

Затишье закончилось.

— Понял. Спасибо, что зашли и сообщили…

Я посмотрел на них. Я всё ещё помнил наш вчерашний разговор, как я фактически распустил нашу команду. Укол вины кольнул меня. Я был довольно резок, а теперь они пришли, потому что беспокоились.

— Скажите… скажи им, что я сейчас выйду, — попросил я.

Они кивнули и вышли, тихо прикрыв за собой дверь.

Я встал. Умылся ледяной водой, пытаясь окончательно проснуться. Посмотрел на себя в зеркало. Вид был так себе. Форма — помята после сна. Волосы взлохмачены. Вот же блин.

Я быстро переоделся в свежий комплект домашней одежды — простую тунику и брюки. Наспех пригладил волосы рукой.

В десять должен был быть Совет… зачем Голицыны пришли раньше? Не узнаем, пока не спросим.

Я собрался с духом, наложил на лицо лёгкую «Маску Покоя», чтобы скрыть остатки усталости, и вышел в гостиную.

Они сидели в креслах у камина. Непринуждённо, словно у себя дома.

Анастасия была в строгом, дорожном платье тёмно-зелёного цвета. Она выглядела безупречно. Рядом с ней сидел Родион. Он выглядел… лучше. Страх в его глазах ушёл, сменившись каким-то упрямым, настороженным выражением. Он не смотрел на меня.

Лина и Дамиан сидели на диване напротив, сохраняя напряжённое молчание.

Увидев меня, Анастасия встала.

— Доброе утро, княжич, — сказала она своим обычным, холодным тоном. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Мы не хотели вас будить.

— Что вам нужно? — спросил я прямо, не тратя времени на любезности.

— Мы пришли, чтобы сопроводить вас на Совет, — ответила она. — Наш отец счёл, что будет правильным, если мы прибудем туда вместе. Как единая… семья.

Она произнесла последнее слово с едва уловимой иронией.

— А ещё… — она сделала паузу, — … мы пришли отдать долг.

Она посмотрела на своего брата. Родион нехотя поднялся. Он подошёл ко мне и остановился в паре шагов.

— Княжич Воронцов, — сказал он, глядя в пол. Его голос был глухим, но твёрдым. — Я приношу вам свои глубочайшие извинения. Мой поступок был продиктован слабостью и завистью. Я предал свой Род. И я готов понести любое наказание, которое вы сочтёте справедливым.

Он поднял на меня глаза. В них не было страха. Была какая-то мрачная, тяжёлая решимость.

Я был сбит с толку. Этот спектакль с извинениями… он был таким же фальшивым, как и всё в их мире.

— Что ж, у меня просить прощения не нужно, — ответил я холодно, глядя на Родиона. — Было бы правильнее, если бы ты просил прощения у отцов и матерей тех студентов, которые из-за тебя пострадали.

Я перевёл взгляд на Анастасию, полностью игнорируя её брата.

— Очень любезно, что вы пришли за мной. Но я бы предпочёл, чтобы вы были со мной откровенны. Что у вас на уме?

Родион от моих слов вздрогнул и побледнел ещё сильнее. Он не ожидал такого. Я не простил его, не наказал. Я просто… указал на его истинное преступление. Он опустил голову и молча отошёл в сторону.

Анастасия же выдержала мой взгляд.

— «На уме»? — она чуть склонила голову. — Хорошо, Воронцов. Вы хотите откровенности.

Она сделала шаг ко мне.

— На уме у меня то, что сегодня на Совете наши отцы попытаются снова превратить нас в разменные монеты. Они будут спорить о землях, о титулах, о влиянии, используя нашу помолвку как предлог.

Её голос стал тише, но жёстче.

— Я пришла, чтобы предложить вам сделку. Не помолвку. А настоящий союз. Сегодня мы должны выступить единым фронтом. Не как Воронцов и Голицына. А как третья сила, которая не позволит им играть нашими судьбами.

Она смотрела на меня в упор.

— Я пришла, чтобы спросить: вы со мной? Или вы позволите им снова дёргать вас за ниточки, как марионетку?

Это было не просто предложение. Это был вызов. И проверка. Она хотела знать, был ли мой вчерашний бунт случайностью, или я действительно готов играть по-крупному.

— Что ж… — я усмехнулся. — Ты знаешь, как я к этому отношусь. Роль марионетки — не для меня.

Я посмотрел ей в глаза, давая понять, что я на её стороне.

— Но что конкретно ты предлагаешь?

Анастасия, увидев, что я готов её слушать, кивнула. Её лицо стало сосредоточенным.

— Они будут спорить о Северных Территориях. Твой отец захочет получить контроль над шахтами с лунным камнем, которые сейчас принадлежат Роду Шуйских, но находятся под залогом у моего отца. Мой отец будет требовать взамен военный форпост на границе с вашими землями. Это их старая игра.

Она сделала паузу.

— Мы должны прервать их. В тот момент, когда они начнут торговаться, ты должен будешь встать и сделать предложение, от которого они не смогут отказаться.

— Какое предложение? — нахмурился я.

— Ты откажешься от всех претензий на шахты, — сказала она. — И потребуешь передать их под совместное управление Академии и… Рода Шуйских. В качестве компенсации за «несчастный случай» с их наследником.