Он шагнул в зал, и дверь за ним бесшумно закрылась.

— Полагаю, наши «индивидуальные занятия» начались немного раньше, чем я планировал.

Он медленно подошёл к столу и посмотрел на надпись.

— Расскажите мне, Алексей… кто такой Петя?

Он знал. Он не просто задавал вопрос. Он знал, что это не псевдоним. Он ждал моего ответа, и от этого ответа теперь зависело абсолютно всё.

Вот же чёрт… какой же ты дурак, Петя!

Мне было одновременно и смешно, и горько. А затем пришла другая мысль, полная холодной, отчаянной ярости. Да плевать я на всех вас хотел, магистры вы хреновы!

Я поднял на него глаза. Мой страх исчез, уступив место чему-то другому.

— Петя, — сказал я, и мой голос был тихим, но в нём не было ни капли неуверенности. — Я скажу вам, кто такой Петя. Это мальчик, которого всегда все унижали. Вот кто такой Петя. Мальчик, в которого не верили. Мальчик, которого хотел убить собственный отец.

Я смотрел ему прямо в глаза, вкладывая в эти слова всю боль и унижение, которые я «унаследовал» от Алексея.

— Вот кто такой Петя. Я всегда был Петей. Я не был Алексеем Воронцовым, как бы всем ни хотелось. Я придумал себе Петю.

Я говорил, и я сам верил в свои слова. Они были убедительны до дрожи в голосе.

— Петя — неудачник. Петя — простой парень, а не наследник Великого Рода. Это тот, кем я всегда хотел быть. — Я усмехнулся безрадостной, сломленной усмешкой. — Никто не знает об этом. Ни один живой человек. Кроме вас. Довольны?

А затем мой тон изменился. Он стал ледяным. Стальным.

— А теперь я скажу. Больше никогда не смейте следить за мной. Никогда. Вам это ясно?

Ректор Разумовский стоял и молчал. Он смотрел на меня, и на его лице, которое всегда было непроницаемой маской, отражалась сложная гамма эмоций. Шок. Понимание. Сочувствие. И… уважение.

Моя легенда была идеальной. Она объясняла всё. Мои странные слова и шутки. Моё неаристократическое поведение. Моё нежелание быть «княжичем». Мой внезапный «дар», который проснулся как форма эскапизма, как защитная реакция сломленной психики. Он не увидел иномирца. Он увидел трагедию.

Он медленно, очень медленно, кивнул.

— Ясно, — сказал он тихо.

Он подошёл к столу, взял пергамент с надписью, скомкал его, и тот вспыхнул и истлел в его руке, не оставив и следа.

— Этого разговора не было. «Петя» — это твоя тайна. Я её сохраню.

Он посмотрел на меня, и его взгляд был уже другим. Не как на феномен. А как на… человека. Очень сложного и очень несчастного человека с огромной силой.

— И я не буду за тобой следить, Алексей, — сказал он. — Но я буду тебя защищать. От других. И от самого себя.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Идти нужно через Западные ворота. Там тебя никто не будет ждать.

Он оставил меня одного в зале. Моя ложь была принята. Моя тайна… была в безопасности. Пока что.

Я стоял посреди зала и смотрел на то место, где только что исчез ректор.

Он что, знает⁈ Откуда, чёрт возьми, здесь все всё знают⁈ — пронеслось в голове.

А потом… выдох. Огромный, облегчённый выдох.

Фух… Пронесло так пронесло.

Я опустился на стул, и меня затрясло. Но не от страха. От смеха.

— А я… а я, оказывается, хороший артист! — прошептал я в тишину. — Кто бы мог подумать, да, Петя⁈

И я рассмеялся. Громко, истерически, до слёз. Я смеялся над собой, над ректором, над абсурдностью всей этой ситуации.

Кое-как я заставил себя остановиться, чтобы перевести дух. Я был выжат, но в то же время чувствовал себя невероятно живым.

Я встал. Посмотрел на противоположный конец зала, на дальний стеллаж. Улыбнулся.

А затем просто, без всякой подготовки, «сдвинулся».

Мир на мгновение моргнул. И я уже стоял в другом конце комнаты. Никакого напряжения. Никакого головокружения. Просто, как сделать шаг.

Я начинал привыкать к своей силе.

Я начинал привыкать к своей силе. И эта лёгкость, с которой я переместился, родила в моей голове новую, дерзкую мысль.

Было ещё немного времени… и меня осенило.

Порталы.

Зачем мне тайные ходы через камин? Зачем мне красться через ворота, которые кто-то «любезно» оставил открытыми? Я — Воронцов. Маг Пространства. Я не должен ходить через двери. Я должен создавать их сам.

Я метнулся обратно к стеллажу, где стояли книги моего Рода.

— Порталы, порталы… — бормотал я, пробегая глазами по корешкам.

Я нашёл её. Толстый, пыльный том под названием «Теория и практика создания стабильных пространственных врат. Для продвинутых магистров».

Я открыл книгу.

Текст был ужасающе сложным. Он был полон формул, которые описывали кривизну пространства, стабильность эфирной матрицы, точки «якорения»… Это было на несколько порядков сложнее, чем «Малый сдвиг».

Но я читал. И я понимал.

Принцип был в том, чтобы не «сложить» пространство, а проколоть его. Создать две «раны» в ткани реальности — вход и выход — и соединить их стабилизированным туннелем.

Главная проблема была в «якорении». Чтобы портал не схлопнулся и не улетел в случайную точку вселенной, его нужно было «привязать» к какой-то массивной пространственной аномалии. К месту силы.

И тут до меня дошло.

Башня Магистров. Храм Великого Покоя. Астрономический шпиль. Логово «Химер» под Западным Крылом. Запретная секция. Всё это были не просто места. Это были мощнейшие «якоря».

Книга гласила, что создание портала «на глаз» — верное самоубийство. Нужно было знать точные пространственные координаты цели. Или… иметь от неё «образец». Что-то, что несёт на себе её эфирный отпечаток.

Я вытащил из кармана серебряный значок Голицыных. Тот, что нашёл в тоннеле. Он был не просто вещью. Он был ключом. Он нёс на себе отпечаток того тайного хода.

А потом я вытащил амулет-снежинку, который дала мне Анастасия. Он нёс на себе её личный отпечаток. Отпечаток Родового гнезда Голицыных.

У меня в руках были ключи от двух мест, куда я не мог попасть просто так.

Я посмотрел на часы. Полночь. Времени больше не было.

Эфирный след, говорите? Что ж…

Я не стал брать в руки ни значок, ни амулет. Я просто встал посреди зала и закрыл глаза.

Моя концентрация была такой, какой не была ещё никогда.

Сети. Я вновь увидел их. Миллиарды светящихся нитей, пронизывающих всё. Но на этот раз я не просто смотрел на них. Я чувствовал, что могу путешествовать по ним.

Я «посмотрел» на Башню Магистров. Наша общая гостиная была как яркий, стабильный узел в этой паутине. Я «почувствовал» амулет Насти в своём кармане, и от него тянулась тонкая, ледяная ниточка куда-то далеко, к другому мощному узлу — Родовому гнезду Голицыных. Всё было связано.

А затем… я вспомнил Петра Шуйского. Его эфирное поле, наполненное горем и страхом. Я нашёл его след в Сети. И этот след привёл меня… на старое кладбище. Вот оно. Я «вижу» его энергию. Место скорби, тлена и слабой, затухающей некротической магии.

И я решился.

Я не стал «прокалывать» пространство по книге. Я сделал по-своему. Я почувствовал точку опоры под своими ногами здесь, в библиотеке. И «увидел» точку, где хотел оказаться — у входа в усыпальницу Шуйских.

Я представил, как я хватаю нити Сети вокруг себя и нити Сети там. И с колоссальным волевым усилием я… сжал их. Стянул две точки пространства в одну.

Действуя интуитивно, я сделал шаг вперёд.

Мир исчез. На одно мгновение я не был нигде. А в следующее…

Запах старой бумаги и тишина библиотеки исчезли. Их сменил запах влажной земли и прелой листвы. Тишину нарушал лишь скрип старых деревьев и далёкое уханье филина.