Она привела Дэй в их с Риком комнату. Там они расположились на их постели. За все время, что они общались, они не сказали друг другу ни слова вслух. Но образы сменяли друг друга. Йолинь видела то, как Дэй стала матерью, чувствовала ее ощущения, впитывала их словно губка, уже зная наперед, что будет любить этих детей почти так же, как любит их мать. Видела то, с чем подруге пришлось столкнуться на другом конце страны, как они боролись с засильем виргов там. Сама Йолинь вспоминала о том, как начался ее путь к Грозовому Перевалу. Делилась своими страхами, сомнениями, воспоминаниями. Тем, как училась открывать дар внутри себя. И тем, как почувствовала в своем сердце первые ростки чувства, которое так крепко связало его сейчас.

«Ты любишь его». – Дэй не спрашивала, она словно соглашалась с тем, что видела.

«Я люблю его», – подтверждала Йолинь.

А еще Йолинь показала Дэй то, что видела совсем недавно.

«Рик говорит, что этого не может быть. Что я могла что-то напутать».

Дайли смотрела на нее сосредоточенно и серьезно.

«Верь своей силе – и она не предаст», – просто сказала она.

Йолинь почувствовала, словно подруга еще раз просит показать ей то, что видела Йолинь. Она вновь воскресила перед мысленным взором картины произошедшего с ней видения.

«Ингвер был талантливым Властителем», – вдруг заговорила Дэй.

«Талантливым?» – изумленно переспросила Иола. Она бы назвала его коварным, жестоким, сумасшедшим, но никак уж не «талантливым».

«Не таланту решать судьбу человека, – покачала головой Дэй, уловив изумление Йолинь. – Человек сам выбирает свой путь. Его выбор, каким целям будет служить то, что он разовьет и взрастит в себе».

«Он столько зла совершил», – прикрыла глаза Йолинь, вспоминая, что некогда была частью этого самого «зла».

«Любое зло относительно, как и добро в понимании людей. Для даосцев зло – это когда нарушается баланс взаимодействия. Ингвер нарушил его в самом прямом смысле слова, потому я здесь и не отступлю до тех самых пор, пока он не будет восстановлен. Тэо прибудет на рассвете вместе с Брэйданом и остальными. Я передам Тэо то, что ты показала мне. Если у этих существ появится разум – это будет худшая из катастроф для Севера».

«Но как такое возможно? Как ему удалось выжить тогда? Ведь для того, чтобы стать пусть даже и виргом, нужно тело! А Рик сказал, что после того взрыва даже камней не осталось…»

«Я могу только догадываться, что на самом деле произошло, – вздохнула Дайли. – Но тогда рядом с Ингвером был Паи Тонг, Тень, чье существование не ограничено одним слоем мира. В руках у них была колоссальная энергетическая мощь в виде сферы, и неизвестно, какой магией этот человек защищал свое тело от воздействия извне. То, что Паи Тонг ушел в момент взрыва на другой слой, покинув свое тело, не вызывает сомнений у меня. Возможно, вырвавшаяся в момент взрыва энергия смогла как-то взаимодействовать с силой Паи и защитой Ингвера, и это как-то исказило воздействие на него. Я не могу однозначно сказать, в кого превратился этот человек, пока не увижу его своими глазами. То, что видела ты, не дает полной картины для моего восприятия».

«Во что же он превратился?» – пораженно подумала Йолинь, понимая, что бы это ни было, ничего хорошего это не принесет.

«Совсем скоро узнаем», – ответная мысль несла в себе успокоение. Она точно укрыла собой сознание Йолинь, заставляя почувствовать себя в безопасности. Девушка почувствовала, как приятное тепло растекается по ее телу, веки вдруг стали тяжелыми, и даже не успев толком понять, как именно, Йолинь провалилась в глубокий безмятежный сон.

– Тебе стоит отдохнуть, – прошептала Дайли, поднимаясь с постели, на которой они все это время просидели, и направляясь к выходу.

Она чувствовала, что в таком взвинченном состоянии Йолинь вряд ли уснет, а все же завтра им предстоял весьма непростой день.

Слой за слоем нежный шелк обнимает в тугие объятия чувствительную кожу. Нижнее кимоно, верхнее кимоно, широкий тяжелый пояс, точно повязка, которую накладывают воинам, что сломали в сражениях ребра. Волосы так туго стянуты, что хочется просто выть в голос от боли, но она молчит. Эта боль всего лишь часть ее существования. Она давно перестала терпеть ее, тратя на это выдержку и волю. Просто научилась жить с ней, принимая ее. Отражение в зеркале такое же покорное, как и она. Красивая фарфоровая кукла с белоснежной кожей и ярко-алыми губами. Она стоит, широко разведя руки в стороны, позволяя сгорбленным фигурам в темно-синих кимоно украшать ее, словно она – это дерево желаний в первый день весны. Они приносят все новые и новые украшения, втыкая ей их в волосы, вешая на шею, надевая на пальцы и предплечья. Ей нечем дышать, но она дышит, кажется, дышит только благодаря взгляду той, что смотрит на нее из отражения в огромном зеркале. Пока стоит та, что смотрит на нее в ответ – выстоит и она.

Не сразу Йолинь понимает, что позади нее находится еще кто-то. И этого «кого-то» в этом месте просто не может быть. Высокий мужчина, в темной одежде, с длинными черными волосами, по-хозяйски кладет руки на талию той, что замерла в отражении, притягивая ее к своей груди. Но она не ощущает ни чьих рук на своем теле, а вот ее отражение так покорно откидывает голову на грудь мужчине. Его широкие ладони начинают свое путешествие по ее телу, бесстыдно оглаживают грудь, ложатся на шею, заставляя поднять голову, как раз в тот момент, когда он склоняется к ее губам. Он готов поцеловать ее, а та, что в зеркале, ждет этого не меньше, чем мужчина, чьи ласки она столь откровенно готова принимать. Но, когда его губы замирают всего в миллиметре от ее, он неожиданно вскидывает голову, чтобы посмотреть на Йолинь… на ту Йолинь, что, кажется, застыла по другую сторону отражения? Или стала пленником этого самого отражения?!

Она испуганно вскидывает руки, чтобы попытаться хоть как-то противостоять тому, чьи зеленые глаза с насмешкой смотрят на нее, когда ее ладони упираются в ледяную гладь стекла.

– Ты нужна мне, – говорит мужчина, смотря прямо на нее.

Она не слышит ни звука, что он произносит, просто каким-то чудом понимает это.

– Нужна такой, – улыбается Ингвер, склоняясь к губам той, что находится по другую сторону зеркала, и начинает поцелуй.

Он откровенно ласкает ее, а та, другая, отвечает ему, бесстыдно принимая его прикосновения. В бессмысленной попытке докричаться, достучаться, остановить происходящее, она изо всех сил бьет по невидимой преграде, кричит, но все звуки исчезают, так и не покинув ее горла. Словно мир растворился в глубинах океана, а она вдруг оказалась пленницей в непроницаемой стеклянной коробке, где ничто и никто не сможет помочь ей, услышать ее…

Она вынырнула из сна, жадно хватая ртом воздух. Казалось, еще немного и она задохнется. Сердце с шумом билось о ребра, оглушая ее. Все тело свело судорогой, и она не сразу смогла понять, где сейчас находится. Кое-как заставив себя разомкнуть пальцы и отпустить скомканную простынь, она буквально съехала с кровати на пол, продолжая сотрясаться всем телом. Тут же ее щеки коснулся влажный нос Суми. Он чуть ткнулся им ей в щеку, точно спрашивая, что не так? Йолинь лишь тогда смогла заставить себя посмотреть на того, кто, судя по ощущениям, что исходили от него, разбудил ее. Из последних сил она обняла его за шею и уткнулась лицом в густой мех.

– Кошмар, – прошептала она. – Всего лишь кошмар, – шмыгнула носом она. – Но, – невольно сощурившись от яркого света, что проникал сквозь занавески в комнату, отпрянула она. – Уже утро? А где Рик? – встрепенулась она, словно предчувствуя, что все не так просто, раз он не пришел этой ночью.

Наскоро переодевшись и стянув волосы в тугой узел, она опрометью бросилась вниз. Последние дни у нее было такое состояние, словно вот-вот может произойти нечто ужасное, и она ничего не сможет с этим поделать. Слишком изматывающее ощущение собственной беспомощности. После того нечаянного видения Йолинь никак не могла успокоиться, все прокручивая увиденное перед мысленным взором, пытаясь найти хоть какие-нибудь зацепки. Подобные нервные состояния были ей несвойственны. Да, она могла долго и глубоко переживать собственную боль или неурядицы, но при этом она никогда в жизни не теряла самообладания. Разум и сердце не касались друг друга. В ее прежнем мире это было непозволительно. Сейчас же ей было так страшно, что казалось еще немного, и она падет в самую позорную из возможных истерик. Да, мало кто смог бы понять, как можно накручивать себя до такой степени из-за одного видения и сна, но для Йолинь все, что было увидено, не казалось плодом ее воображения. Она знала и чувствовала, что все это правда, и если ничего не предпринять, то Грозовой Перевал ждут огромные потрясения и жертвы. Сколько всего Властителей по соотношению с тем количеством виргов, которых она видела во сне и в тот день, когда нашла Рика? Что они фактически могут противопоставить нечувствительным к магии полуразумным тварям? Мечи? Это никуда не годилось. И осознание возможных последствий, жертв, вымораживало все внутри. Ингвер проявил свою заинтересованность в ней. Она чувствовала и понимала, что это не просто слова. Ведь, если так подумать, то все его эксперименты изначально были направлены на то, чтобы наделить долгожительством именно женщин. Казалось бы, благие намерения, которые привели Север к демографической катастрофе. И вот он видит ее, женщину Властителя, ожившую мечту всей его жизни, и кто знает, о чем он продолжает мечтать в посмертии, превратившись не то в живого мертвеца, не то еще во что-то, чему пока нет определения. Она была практически уверена, что она стала одной из целей остатков его разума. Если бы она действительно была рядом с ним в ту ночь, то смогла бы точно сказать, что именно им движет.