Веня тяжело поднималась на второй этаж. Начало нового дня не несло с собой ничего хорошего. Все становилось лишь хуже. Она прорыдала всю ночь. Всю ночь не могла поверить в то, что все происходящее реальность! Не могла осознать не только смерть Рика, что было просто немыслимо, но и смерть родного для нее человека.

«Этот пройдоха не мог умереть!» – повторяла она самой себе всю прошедшую ночь. Это было невозможно! Насколько хорошо она знала своего деда, настолько же была уверена, что этот проныра может выбраться как угодно и откуда угодно!

Но стоило взять себя в руки. Она понимала и то, что необходимо обо всем позаботиться! Все должно сделать в срок. Времени не так и много. Нужно оповестить других властителей, организовать поминальный обет и заказать службу у жрецов. Хоть Рик и Крайс не были набожными, но то их проблема, она сделает все как надо! Чтобы, когда уже ее черед придет, ей не было перед ними стыдно, когда пересечет реку забвения…

На этой мысли женщина вновь заплакала, хотя и запрещала себе это делать! Всю ночь в их дом прибывали старосты деревень, управляющие, наместники, охранители, все те люди, что отвечали за порядок в пределах Грозового Перевала, старейшины их земель, Властители, что являлись учениками и подопечными Рика. Так было принято. В случае смерти Властителя земли собираться всем, чтобы уже вместе принимать важные первостепенные решения. Зима была близко, и смерть такого человека, как Рик, не предвещала ничего хорошего их краю.

Стоило ей выйти из своей комнаты, как не было и минуты, чтобы она не слышала скупых слов соболезнования. Она обходила дом в поисках Йолинь, но той нигде не было. Это было плохо. Именно она должна была встречать прибывающих людей и принимать слова поддержки. Таков закон для жены хозяина. Конечно, она могла об этом и не знать, да никто и не потрудился объяснить, что к чему.

«Но ее вчерашнее поведение… Только бы не было проблем из-за этого!» – мысленно взмолилась Веня.

Как же на нее смотрели собравшиеся, сколько шептались за спиной, что аирская ведьма и слезинки не пролила, как бы не ее рук дело было! Столько всего услышала вчера женщина и не знала, как это пресечь… особенно теперь. Она уже привыкла к Йолинь, почти научилась понимать ее, и то вчера испугалась…

Но та гостья, что прибыла сегодня под стены этого дома, просто выбила почву из-под ног женщины. Кем была Веня в стенах этого дома? Кем-то вроде старшей над прислугой и по ведению хозяйства. Будь ее воля, она бы вышвырнула эту Марсию за косу так, что та сюда дорогу бы забыла. Но теперь, когда в доме все старосты и вся правящая верхушка Грозового Перевала, а эта гадина вся в слезах да пузатая…

– Вот сука, – зло сплюнула Веня, наконец-то подходя к дверям комнаты Рика и Йолинь.

Веня осторожно постучала в дверь, но, так и не дождавшись ответа, приоткрыла ее и вошла внутрь. Честно сказать, она испугалась. Еще вчера она хотела прийти к подруге, но в свете последних событий просто не смогла этого сделать. И эта тишина в ответ на ее стук заставила Веню всерьез забеспокоиться.

Принцессу она увидела тут же, как вошла. Женщина сидела перед высоким зеркалом. То, что было одето на Йолинь, Веня, по своему обыкновению, называла хламидой. Этакая простая белая хламида, с широкими рукавами, длиной до пола и с широким поясом.

– Что ты делаешь? – настороженно поинтересовалась Веня.

– Думаю, – спокойно ответила Йолинь.

– О чем?

В ответ девушка тяжело вздохнула и взяла густой гребень с трюмо, начиная причесывать свои густые иссиня-черные волосы. Веня не видела лица Йолинь, но со спины она казалась совершенно спокойной, невозмутимой.

– Знаешь, когда я была маленькой, то часто слышала сказку об императрице, чей муж погиб во время военного похода. Его пленили враги и обесчестили, не подарив ему чистой смерти. Но императрица Кио, так ее звали, так сильно любила своего мужа, что не смогла стерпеть такого осквернения его имени. Она совершила смерть вослед…

– Что? – несколько ошарашенно переспросила Веня, совершенно не понимая, что сейчас пытается сказать ей эта женщина, у которой помутился разум, судя по всему.

– Дзюнси, – повторила Йолинь. – Благочестивая жена должна так поступать во имя чести рода. Это важно, так мне говорили, – отложив расческу, сказала она, поворачиваясь лицом к Вене. Женщина, казалось, приросла ногами к полу, стоило ей увидеть ее волосы…

– Волосы, – прошептала она внезапно севшим голосом, заметив две достаточно широкие серебряные пряди на висках Йолинь.

– Но, сколько бы я ни думала над тем, что обязывают мне предки, и тем, что я на самом деле хочу сделать… мой путь будет бесстыдным для дочери Дома Мэ, но в результате я, должно быть, все равно поступлю так, как должна.

– Что ты несешь?! – неожиданно спохватилась Веня. – Ты сошла с ума? И… твои волосы?!

– Я не сошла с ума, Веня, – все так же спокойно ответила Йолинь. – Впервые в жизни я точно знаю, чего хочу. Я так ясно вижу свой путь, что это завораживает меня.

– О чем ты? Рик умер, я понимаю…

Йолинь лишь скупо улыбнулась, покачав головой.

– Нет, не умер.

– Но…

– Нет.

Уже жестче осекла женщину принцесса, этим своим «нет» точно проведя границу между ними двумя. Веня поймала себя на мысли, что не смеет перечить. Это еще что?

Некоторое время Веня молча наблюдала за тем, как Йолинь поднимается с невысокого табурета, открывает створки шкафа и достает очередной свой брючный костюм глубокого черного цвета, только сшитого на восточный манер. Во всяком случае, длинный теплый жакет имел воротник стоечку и странные узловатые пуговицы.

– У меня на родине женщины надевают белое, когда выражают скорбь, – заговорила она, положив свой наряд на кровать, – но я не стану скорбеть, я так решила, – заявила она, подходя к сундуку и открывая уже его створки.

– Кое-что еще произошло, – все же заговорила Веня.

– Ты о той женщине? – как-то неожиданно легко поинтересовалась принцесса.

– О Марсии? Да.

– Это не то, что заботит меня сейчас, – отмахнулась Йолинь.

– И что же заботит тебя сейчас? – неожиданно зло поинтересовалась Веня, совершенно не понимая, о чем сейчас думает принцесса Аира.

– Мне интересно, кто выжил после нападения? – изогнув бровь, спросила Йолинь, поворачиваясь лицом к Вене.

– Откуда ты…

– Знаю? Я знаю, что это мужчина, я даже знаю его лицо и еще, я знаю, что отныне я буду верить только себе.

– Это Эгиль, они оставили его в деревне, а сами ушли на охоту. Их долго не было, и он отправился за ними, но вместо лагеря нашел лишь место кровавой схватки и пока еще необращенные трупы. Он всех сжег, как то велит нам традиция.

– Традиция? – усмехнулась Йолинь, вспоминая, какое наказание положено за измену на ее родине согласно традиции. – Я люблю традиции, – уже плотоядно усмехнулась она, отчего Вене стало совершенно не по себе.

– Да что с тобой? Я совершенно не узнаю тебя!

На эту фразу, брошенную Веней, Йолинь перестала улыбаться и подошла вплотную к женщине.

– Чтобы узнавать кого-то, надо его для начала знать.

От этих слов у женщины вдруг мороз побежал по коже. Она видела перед собой женщину, о которой не имела ни малейшего представления. Она привыкла видеть запутавшуюся, немного робкую, всегда печальную девочку. Она и впрямь не знала ту, что сейчас стояла перед ней.

– Я так запуталась за эти несколько лет. Совершенно перестала понимать, и кто я, и чего стою, зачем я нужна на этой земле? Я ненавидела, боялась и оплакивала себя. Нет, я не стану той Йолинь, но в то же время себя не изменить. Я никому и никогда не позволю безнаказанно брать мое. Я принцесса Дома Мэ, и в моих жилах течет кровь великой династии. Теперь я жена Властителя Грозового Перевала и это мой новый дом, который я буду беречь. И никому не позволю взять моего мужчину, землю или людей. Я такая, демоны меня побери, и больше не смей говорить, что я сошла с ума или ты не узнаешь меня! – принцесса тяжело перевела дыхание, на мгновение прикрыв глаза, точно собираясь с мыслями. – Когда я была подростком, – уже спокойнее заговорила она, – к нам во дворец прибыл пожилой монах, что должен был некоторое время обучать нас с братьями. То был смешной старик, как казалось мне тогда. Он много рассуждал о несуществующих вещах. Точно сказочник, рассказывал он нам о долге, вере, любви, семье… – Йолинь невольно усмехнулась. – Это и правда были забавные сказки, о которых мы не имели ни малейшего представления. Тем более не понимали, зачем и чему он пытается нас научить. Я помню, как он говорил, что плохой человек или хороший, определяют его воспоминания. То, что мы помним, делает нас теми, кто мы есть. Забавно, не так ли? Так вот, тогда я невольно задумалась, а кто я? Какая? Представляешь, по всему выходило, что хуже меня и быть не может.