– Сюмбюль, – обиженно поправил продавец.
– Без разницы. Спасибо, что зашел, как я тебя и просил, на рассвете.
– Так зачем ты меня звал, раз брать никого не будешь?
– Попрощаться…
– Тебя Бог накажет за твой характер, Терех-ага, – гневно сплюнул продавец, говоривший по-аирски, но с сильным акцентом.
– И тебе счастливо оставаться, Сандюль.
– Сюмбюль! – рыкнул мужчина.
– Без разницы, – со смехом в голосе ответил капитан.
Этот разговор происходил на грани слышимости, но судя по выражению лица Брэйдана, последние слова Тереха слышали мы оба.
– Будь с ним осторожен, Дэй, – прошептал мне Брэйдан одними губами. – Он очень проницательный старый лис и плут, и не такой весельчак, каким кажется. Его стоит опасаться, даже будь ты трижды Властитель, понял?
Я незаметно кивнула и поднялась.
– Хорошо. Он не плохой, но своенравный. И не всегда, что хорошо Тереху, будет таковым и для того, кого он захочет облагодетельствовать. Он очень сложный человек, – сказал Брэйдан так, что слышать могла бы только я.
– Ой, все уже проснулись? – делано удивленным голосом разнеслось над нашим кораблем, когда капитан поднялся на борт. – Выдвигаемся, – уже строго рыкнул северянин.
И на палубе корабля тут же началась непонятная мне суета. Но каждый из присутствующих членов команды делал строго определенное действие.
– Брэйдан, – обратился Терех к властителю. – Настроишь энергетические контуры? – Хоть это и прозвучало как вопрос, но было больше утверждением.
– Думал, уж не спросишь, – хмыкнул северянин.
– Ну, что вы, как можно? – ехидно пробасил капитан, тут же находя новую «жертву» для разговора и отходя от Брэйдана на несколько шагов.
– Что за контуры? – тихо поинтересовалась я у северянина, стараясь не отставать от него. В то время как Брэйдан уверенным шагом шел на нос корабля.
– Наши корабли – это своеобразные механизмы, которые могут плавать по морям самостоятельно, а могут делать это с энергетической подпиткой. Если правильно наладить контуры и подачу энергии, то корабль будет резать пространство без нашего непосредственного участия.
– Ты хочешь сказать, что вы умеете перерабатывать энергию и использовать ее?
– Да, не так просто, как сказал ты, но умеем, – улыбнулся Брэйдан, снимая настил на полу и открывая моему взору совершенно непонятный механизм, состоящий из нескольких десятков разноцветных кристаллов, переплетенных между собой невидимыми простому глазу энергетическими нитями.
Казалось, северянин о чем-то глубоко задумался, но спустя некоторое время я почувствовала, как начинают двигаться энергетические потоки вокруг. Как стекаются они к фигуре мужчины, ластятся, словно послушные руке хозяина звери. Они проникали внутрь его тела тысячами голубоватых нитей, а после он ловко закручивал их в одному ему понятные спирали и закреплял к кристаллам. Это занятие заняло всего несколько минут, и то, с какой скоростью работал Брэйдан – поражало. И как ловко он обращался с каждой отдельной нитью, и насколько послушны они были его воле.
– Ты преобразуешь их? – пораженно спросила я.
– Ну, как бы я самая главная деталь, – хмыкнул он.
– Невероятно. – Это действительно поразило меня. Интересно, а моей силой он мог бы точно так же управлять? Направляя ее, преобразовывая и изменяя?
Я всегда знала, что я источник, энергия, наделенная разумом, волей и душой. Это сложно понять, еще сложнее объяснить, но когда с подобным знанием живешь всю жизнь, то начинаешь понимать это глубже, чем кажется, осознавать себя. Аирцы говорят, что мы существа, наделенные Божьей искрой. В чем-то они правы, мы ведь рождены энергией, живое воплощение, способное вернуться к собственным истокам или же существовать отдельно, рассеяться в пространстве, раз и навсегда слившись с миром, или же удерживать свою личность, это выбор каждого. Но, думаю, для того, чтобы выбрать первое, нужно прожить очень долгую жизнь, прежде чем суметь отказаться от собственного «я».
– Готово, – деловито осматривая полученный результат, сказал Брэйдан. – О чем задумался?
– А, – легко махнула рукой я подсмотренным жестом у северян, который означал «не важно».
Брэйдан, увидев это, легко улыбнулся.
– В пути будем около недели, может меньше.
– А если бы плыли обычным путем?
– Очень, очень и очень долго, – хмыкнул он.
– А как же остальные корабли?
– Рик и Дэйм все сделают, а пока предлагаю заняться изучением нашего языка, хотя бы в пределах необходимого минимума?
Я несколько смутилась и, улыбнувшись, сказала:
– Ну, я уже кое-что выучила…
– Правда? – с интересом спросил он. – Может, покажешь мне свои умения во владении языком? – Вроде бы ничего не сказал, а я смутилась, причем так, что уши, должно быть, покраснели. Благо коса почти полностью их прикрывала.
Коротко кивнула в знак согласия, и молча пошла за Брэйданом.
– Kyolm ist inborn son ot Olav und Nord, most smart, deist und strong warrior. Ich…[67]
По мере того, как я говорила, лицо Брэйдана все больше вытягивалось, приобретая совершенно неопределимое выражение. На последней фразе он начал жевать губы, а глаза как-то странно сощурились.
– И каков перевод? – полюбопытствовал он.
– О, Кельм сказал, это ритуальное приветствие, которое мне стоит произнести при знакомстве с его женой, – ответила я с самым гордым видом.
Последнее время Кельм часто со мной занимался, объясняя, как и кого необходимо приветствовать, заставляя заучивать ритуальные фразы, которые оказались весьма тяжело запоминаемыми, но я старалась.
– Так это он научил? – как-то ласково спросил Брэйдан, кидая мрачный взгляд в сторону рыжего, что сейчас то краснея, то бледнея выслушивал наставления своего деда. Мы же с Брэйданом сидели почти у самой кормы, стараясь никому не мешать. Корабль уже покинул порт Алирии и сейчас готовился к выходу в открытое море. Легкий бриз путался в распущенных волосах Брэйдана, словно играя с ними, он подбрасывал пряди, путая их между собой и заставляя ловить солнечные блики. Сам его вид завораживал меня, заставляя постоянно отвлекаться от насущного.
– Могу я поинтересоваться, чему еще он тебя обучил?
– Конечно, – с готовностью согласилась я, – ты знаешь, Кельм и впрямь мне помог. Он научил меня, как правильно приветствовать семьи, каждого из членов отряда и что и кому сказать, чтобы подчеркнуть достоинства каждого.
– Да? – вопросительно изогнул бровь Брэйдан, – Как интересно…
– О, послушай, что мне следует сказать семье Стефана! Irre husbe is torte mut! Wir dum keine food gerabt on er![68]
– А… даже боюсь спросить, – странно побагровев, сказал он, – моему отцу он ничего не просил передать?
– Нет, – тут же отозвалась я, – он сказал, что твой отец занимает слишком высокое положение и будет невежливо, если с ним начнет говорить чужестранец.
– Да? Как мило с его стороны, – зло посмотрев в сторону Кельма, сказал Брэйдан.
Через несколько минут, когда Брэйдан перевел все заученные мною фразы, спину Рыжего сверлило уже два недовольных взгляда.
– Зачем он это сделал? – не находясь с ответом, спросила я северянина, продолжая наблюдать за тем, как Кельм под дедушкиным руководством драит палубу. Зачем Терех заставляет внука этим заниматься, было для меня еще большей загадкой. Но дед и внук не собирались никого посвящать в свои тайны.
– Думается мне, это тебе за то, как ты его называешь.
– В смысле? Вы все его так называете, – непонимающе тряхнув головой, обернулась я к Брэйдану.
– То мы, и совсем другое, когда ты…
– Да что такого-то?
– Ну, знаешь, мне бы тоже было неприятно, если бы меня так обзывали при каждом удобном случае, – многозначительно сказал Брэйдан, подтягивая одно колено к груди и кладя на него локоть.
– Обзывали? – мои брови поползли вверх.
Еще через несколько секунд я сидела пунцово-красного цвета в то время, когда Брэйдан просто неприлично, откинув голову назад, смеялся навзрыд.
