— В камерах? Почему в камерах? Тут что тюрьма? Вы преступники?

— Ну ты и наивное дитя, — хмыкнул один из группы. — Конечно, преступники. А кто здесь будет работать из вольнонаёмных? В этой проклятой дыре? Мы смертники. Тут только такие и работают. А теперь мы решили сбежать. Поможешь?

— А зачем мне помогать преступникам?

— Мы преступники только по велению Великого Вождя. Он так определил нас, как врагов системы. Только он решает, кому жить, кому умереть.

— А вы, значит, не виновны? Перед системой?

— Долго объяснять. Вот отвезешь нас, куда скажем, по дороге расскажем, что это за система.

— Вот только мне интересно, на кой черт вы сбивали наш космолёт электромагнитным лучом. Вырубили всю электронику.

— Это не мы сделали, — объяснил главарь. — Это на станции, которая вращается вокруг Луны. Мы не знаем, кто там сейчас.

— Ясно. Сингулярность, анархия и хаос. Одни хотят сбежать, другие им мешают.

Кто-то схватил меня сзади. Бах. Один из парней, раскинув бессильно руки, упал навзничь. Разошлись трещины от дырки в шлеме, стекло беззвучно лопнуло, рассыпалось, явив худое белое лицо с отверстием от пули между жиденьких светлых бровей. Остальные попятились, присели на одно колено, вскинули винтовки. Залп. Еще один. Но пули легко отскочили от силового поля моего скафандра, как стая серебристых пчел закружились передо мной. Бах! Пуля ударила в другого парня, заставила подскочить вверх, он медленно опустился, замерев навсегда. Третий заговорщик вскочил, заметался, лихорадочно огляделся, не понимая, откуда приходит смерть. Автоматная очередь пробила ему грудь, вдребезги разнесла стекло шлема, опрокинула, он попытался встать, дернулся и затих. Вскоре в живых остался лишь один главарь.

Ковалёв живой и невредимый вышел из-за моей спины (прикрывался, мерзавец, мною, как щитом), с отливающим сталью пистолетом-пулеметом в руках, медленно надвинулся на застывшего, как статуя, главаря, отнял у него оружие. Пока я болтал с бунтовщиками, наноботы (я выпустил их из своего скафандра) оживили полковника, залатали ему скафандр.

— Где настоящий Семёнов? — наклонившись к присевшему от неожиданности главарю, прорычал Ковалёв.

— Там, в камере тридцать два, — пробормотал парень. — Не убивайте меня.

Ковалёв повернулся, сделал шаг. Оставшийся в живых главарь выпрямился, губы тронула слабая улыбка. Но полковник резко развернулся, чуть вытянул руку с пистолетом-пулеметом. Выстрел. Почти в упор. Прямо в стекло шлема. Осколки брызнули во все стороны. Кинетическая сила отшвырнуло тело несчастного. Парень упал, подскочил вверх. И завис над площадкой, раскинув руки и ноги. Черная дырка между бровей, на лице застыло удивление.

На лице Ковалёва не отразилось ничего, никаких чувств, не дрогнул ни один мускул, не оживились глаза. Никогда раньше я не видел такого поразительного сочетания невероятной безжалостности и хладнокровия.

Полковник сунул пистолет-пулемет в незаметную кобуру на бедре. И сжал на запястье браслет, который весело перемигивался голубыми и зелеными огоньками. За нашей спиной вновь открылись ворота воздушного шлюза и оттуда высыпались фигуры в матово-гладких, облегающих, как вторая кожа, комбинезонах, и в шлемах с непроницаемыми стеклами.

Окружили нас. Один из них подошел к Ковалёву и приложил к виску руку, отрапортовал:

— Группа специального назначения по вашему приказанию прибыла. Готовы выполнять ваши приказы, товарищ полковник.

— Зачистить всех бунтовщиков с оружием. Остальных собрать в актовом зале. Об исполнении доложить.

— Есть, товарищ полковник.

— Тринадцать-десять! Пойдешь с нами.

Из группы вышел один из парней. На груди я увидел блестящую табличку с номер 13−10. Встал рядом с полковником. Мой нейро-интерфейс не фиксировал ни одного мыслеобраза этого существа. Человек ни может не думать, его мозг постоянно работает, постоянно генерирует мысли. Здесь активность мозга была на нуле. Даже, если это андроид, я все-таки должен получать электромагнитные импульсы. Но я ничего, ничего не слышал. Может быть, у этого существа стоит защита от моих проникновений?

— С вами все в порядке?

Мы с Ковалевым синхронно обернулись. Рядом стояла Дарлин.

Обвела взглядом площадку, заваленную трупами, останками роботов. Покачала головой.

— Да, конечно, Дарлин, — Ковалёв взял девушку за руку, сжал в своих ладонях.

Лицо Ковалёва излучало такую трогательную мягкость и теплоту, что я едва сдержал смех. Потрясающая трансформация сурового мужика во влюбленного теленка.

— Вас ранило? — Дарлин высвободила руку и провела по груди полковника, где остались высохшие грязно-бордовые потеки. — Я видела, как в вас стреляли.

— Да, стреляли, — Ковалёв нахмурился. — Но преступники получили своё. Извините, Дарлин, но вам придется вернуться в космолёт. Мы отправляется на выполнение опасной миссии…

— И я пойду с вами, — в голосе Дарлин зазвучала ее обычная твердость.

— Хорошо, — Ковалёв почему-то не стал спорить. — Тринадцать-десять, вызови нам вездеход. — задумался на пару мгновений. — На десять-двенадцать мест.

Буквально через пару минут к нам подкатилась платформа на шести высоких колесах с толстыми шинами, на ней в ряд выстроились кресла, сзади на длинном узком ящике — зонтик антенны.

Я посмотрел вопросительно на Ковалёва, мол, мне что и этой штукой управлять прикажешь? Он скривился, подал знак андроиду. Тот мгновенно оказался в кресле, напротив которого на станине торчала небольшая панель, и штурвал.

Ковалёв галантно помог Дарлин взойти на платформу, и скафандр не помешал ей, проделать это со обычной грациозностью. Устроилась в кресле, а полковник тут же впрыгнул в другое, рядом с ней. Я решил сесть рядом с нашим водителем- андроидом.

Аппарат мягко тронулся, покатился вперед, справа проплыл корпус в два этажа, за стеклянными панелями я разглядел массивную турбину, агрегаты, цистерны. Слева в ряд выстроились утопленные в лунную поверхность полусферы, из которых выходили длинные коридоры.

Вездеход подкатил к горе с вырубленным высоким входом с массивными, выкрашенными в темно-зеленый цвет воротами. Ковалёв соскочил с платформы, подошёл к стене, открыл уверенным движением дверку и набрал код.

Внутри за воротами оказался еще один воздушный шлюз, поражавший размерами, человек на двадцать, а то и тридцать. Слева на бугристой каменной стене — узкий длинный экран с тусклыми красками, видно старый. По стенам на металлических проржавевших направляющих извивались черными питонами кабели, сплетаясь вместе, уходили куда-то в угол потолка.

За воротами шлюза оказался короткий и узкий коридор, с нависавшими с низкого потолка трубами, выкрашенными грязно-белой краской. В конце него наверх шла лестница светлого металла, с ребристыми ступенями и тонкими перилами, и я уже направился к ней, как услышал нарастающий цыкающий звук. Цик-ци-цик-ци.

— Подожди-ка, — Ковалёв достал из кобуры свой огнестрел. Вытащил из карманчика магазин, вставил и прислушался.

Плюх. Плюх. Плюх. Из открытого люка вентиляции, с потолка посыпались существа, смахивающие на черные мохнатые шары. Хряп! Один из них подкатился ко мне и вцепился в ботинок. Я махнул ногой, впечатав тварь в стену. Бедняга приклеился, медленно стал сползать вниз. И тут его настигла смерть — я припечатал его кулаком. Остальные осатанели, громко цыкая, накинулись на меня, как стая злых ежей. Зрелище было скорее комичное, чем опасное, я едва не расхохотался. Ничего сделать с моими скафандром они не могли. От их зубов не оставалось ни следа, я не ощущал ни боли, ни укуса.

Обернулся, заметив, что мерзкие твари облепили моих товарищей с ног до головы. Дарлин, как и я, сбрасывала их на пол, давила ногами. Ковалёв хватал ежа, подбрасывал вверх отправлял в полёт ударом кулака, так что несчастная гадина отлетала метров на пять, впечатываясь в стену. Полковник явно развлекался, ему это даже нравилось. Хряп! Хряп! «Ежи» все прибывали, вцеплялись в руки, в плечи, прыгали по куполу силового поля над моей головой. Мне это надоело. Я выхватил бластер. Пшш! Прошелся лучом по куче мерзотин, оставляя лишь серую пыль.