Да, я испытываю чувство вины, которое мне внушили, но несмотря на это, не смогла больше терпеть это отношение и где-то в глубине души искренне надеялась, что мой переезд улучшит ситуация, но все стало только хуже.

Им не помог ни семейный психолог, ни мой переезд. Я и дедушка просили их разъехаться и развестись, но они упорно продолжают отравлять жизнь не только друг другу, но и своим родным.

Смотря на родителей и боясь повторить их судьбу, у меня развился большой страх отношений. Я стараюсь избегать любых привязанностей и, наверное, поэтому мысль отношений без обязательств привлекает меня все больше и больше. И может именно эта причина стала основной в окончании моих прошлых отношений.

— Пойми, — Илья нарушает молчание, сохраняя дистанцию между нами. — Пока ты не научишься отстаивать свои границы, твои родители будут всячески их нарушать, тем самым вызывая дискомфорт, раздражение и злобу.

— И что мне делать? — неуверенно спрашиваю я, окончательно растерявшись.

Я почти уверена, что Илья не тот человек, которому стоит все рассказывать и спрашивать совета, но сейчас он говорит такие правильные вещи, что у меня нет сил сопротивляться и где-то в глубине души, я знаю, что он понимает меня.

— Отстаивать границы, — вновь повторяет он. — Попытаться поговорить и объяснить свою точку зрения и что тебя не устраивает.

— А если ничего не изменится?

— А если ничего не изменится, то перестать общаться окончательно, — Илья мягко смотрит на меня. — Если они услышат тебя, то пойдут навстречу, а если нет, то и не стоит больше что-то просить и доказывать.

— Но они мои родители, — тяжело вздыхаю.

— И что? Сейчас же ты с ними не общаешься?

— Я избегаю, — признаюсь и опускаю взгляд на лед.

— Эй, эй, — зовет Илья. — Не стоит этого стыдиться. Если тебе так проще, то почему нет?

— Я знаю, что рано или поздно мы все равно встретимся, — поднимаю голову и смотрю на парня. — И знаю, что новой ссоры не избежать, но прекратить общение — это совершенно другое и…и неправильно что-ли.

— Неправильно? — Илья сводит брови на переносице. — А обвинять свою дочь во всех проблемах это правильно и нормально? Ставить ультиматумы? Манипулировать? Это все, по-твоему, правильно?

— Нет, но они мои родители.

— И что? Сколько ты будешь терпеть неконструктивную критику в свой адрес?

Мой рот открывается, а затем закрывается, затем снова открывается, но я так и не нахожу слов, чтобы ответить хоть что-то.

Опускаю плечи и закрываю глаза, стараясь дышать ровно и не спеша. Я понимаю, что Илья прав, но внутри меня столько противоречий, что мне кажется, я скоро сойду с ума.

С одной стороны, мне хочется бежать от родителей и никогда с ними больше не общаться, но с другой, они же меня родили, и я их дочь. Я обязана им.

— Ты не обязана им, — я удивленно смотрю на понимающий взгляд Ильи. — Ты самостоятельная и свободная личность, и пора это тебе уяснить.

— Но…

— Никаких, но, Полин, — он перебивает. — Пока ты сама это все не поймешь и не усвоишь, твои родители, в частности твоя мама, будет манипулировать тобой и твоими чувствами. Иногда нужно делать выбор в свою пользу.

Я ничего не нахожу, что можно противопоставить его словам. Он прав.

— Откуда ты все это знаешь? — моих губ касается вялая улыбка.

— Моя мама — психолог или ты уже забыла об этом? — Илья улыбается в ответ.

— Точно, — стараюсь отмахнуться от грустных мыслей и снова слегка улыбаюсь, облокотившись на клюшку. — А я тебе уже говорила, что у тебя классная мама?

— Говорила, — он замечает смену темы, слегка хмуриться, но не продолжает наш неприятный разговор. За что ему мысленно я говорю «спасибо». — Я уже начинаю думать, что моя мама нравиться тебе больше, чем я.

Его губы изгибаются в улыбке.

— Мне нравиться только твоя мама.

— Убеждай себя в этом дальше, — Илья смеется.

— Почему ты так уверен, что ты мне нравишься?

— В смысле? А кому нет?

— Самоуверенно, — наблюдаю, как парень подводит к себе пару шайб из общей кучи.

— Я красивый, веселый и чертовски сексуальный, — он с невозмутимым видом перечисляет свои качества.

— Прям чертовски? — не сдерживаюсь от смеха.

— Тебе напомнить, как выглядит мой пресс? — парень выгибает бровь. — Или ты сама вспомнишь, как проводила по нему ноготком?

Мои щеки тут же вспыхивают.

— Так и думал, — он смеется, не дождавшись моего ответа, и посылает в ворота сразу две шайбы.

Мы молча тренируем броски и между нами не надолго повисает молчание. Оно такое спокойное и приятное, что мне даже не хочется его нарушать.

Наблюдая за четкими и мощными ударами Ильи, за его сильными руками, мощным и спортивным телом, по мне пробегают мурашки и в груди непривычно щемит.

Наверное, не стоило ему все рассказывать. Теперь где-то глубоко внутри, я чувствую связь с ним и это может потом вылиться в не самые удачные для меня последствия.

— Я вот тоже чувствую вину перед своей мамой, — Илья наносит новый удар по воротам, забивая шайбу, а затем переводит взгляд на меня и в его глазах четко читается грусть. — Но она не навязана ею.

— Ты? — удивленно смотрю на него.

— Именно, — он отводит взгляд и снова пододвигает пару шайб к себе. — Когда отец бросил нас вдвоем, я видел, как это чуть не сломала ее. Поэтому я был настроен негативно и агрессивно к каждому мужчине, окружавшему ее. Мама пыталась знакомиться с кем-то, когда отошла от предательства, но я был просто невыносим и она окончательно оставила все попытки, выбрав меня и уйдя в работу. А теперь я чувствую вину за то, что она одна и так и не обрела женского счастья.

Он со всей силы ударяет по шайбе, и та с молниеносной скоростью летит в ворота.

— Ты защищал ее как мог, — успокаивающим тоном произношу я.

— Но я мог лояльней относиться к мужчинам, — Илья краем глаза смотрит в мою сторону. — Не все из тех, кто ухаживал за ней, были подонками, хотя и таких было не мало. Но таких мамы сама посылала.

— Она же специалист, — улыбаюсь. — Сразу видит человека.

— Возможно, — его уголки губ еле заметно приподнимаются. — А сейчас меня грызет чувство вины каждый раз, когда я вижу ее одну.

— Тебе было бы легче, если у нее кто-то появился? — осторожно спрашиваю я, пододвигая к себе одну шайбу.

— Наверное, да, — он задумывается. — Да, определенно бы стало легче и спокойнее, зная, что я не до конца разрушил ее жизнь.

— Ты не разрушил!

Не знаю почему, но мне хочется защитить его, даже от его собственных мыслей.

— Мне приятно твоя поддержка, — он по-доброму усмехается. — Но я считаю по-другому.

Я только открываю рот, чтобы возразить, но Илья опережает меня.

— И даже не пытайся переубедить и пулять в меня психологическими терминами. У меня иммунитет.

— То есть тебе можно, а мне нельзя? — притворно возмущаюсь, но затем все же улыбка озаряет мое лицо.

— Именно так, малышка, — смеется он.

— Перестань…

— Перестань называть меня «малышкой»? — передразнивает меня Илья. — Сколько я раз тебе об этом просила?

Я удивленная его смелостью вскидываю бровью.

— А ты ничего не перепутал?

— Да вроде нет, — он опускает взгляд на свою обувь. — Левый конек на левой на ноге, а правый на правой. Все вроде норм.

— Типа шутишь? — фыркаю я.

— Нисколько.

Я продолжаю молча и недовольно сверлить парня взглядом. Но от меня не ускользает мысль, что мне самой уже начинает нравиться, как он называет меня «малышкой».

И это мысль на секунду пугает меня.

— Але, але. Земля вызывает Полину, — парень машет клюшкой. — Есть кто живой?

— Есть, — оживаю я, хмуря брови.

— Ну наконец-то, — он смеется. — А то зову зову ее, а она уставилась на меня и молчит. Придумываешь план мести?

— Больно нужно на тебя силы тратить, — весело отвечаю я.

— Ауч, как же больно от этих слов, — Илья наиграно хватается за сердце.

— Переигрываешь, — закатываю глаза и улыбаюсь.