Он в возмущении бросает перчатки на свое сиденье, и мы молча смотрим на него. Мороз имеет полное право злиться и кричать на нас.

— Полностью согласен с Вениамином, — Николаич оглядывает нас. — Что с вами происходит?

— Тренер, мы все исправим, — за мои внешним спокойствием, скрывается целая буря досады и раздражения. Они оба правы, если мы ничего не изменим, просто вылетим из чемпионата.

— Нужно действовать, Илья. Ты как капитан, просто обязан показать пример и направлять команду.

— Да, тренер.

— Хорошо, — он кивает, а затем переводит взгляд на Виталика. — Ну как, Орлов, тебе сидеть на скамейке штрафников? Хорошо, наверное?

— Не очень, — рявкает парень, не смотря на Николаича.

— Вот и посиди, еще три минуты, а потом, — его голос становится грубее. — Можешь возвращаться в раздевалку. На лед ты сегодня больше не выйдешь.

— Но почему? — он вскакивает.

— Я могу понять, когда вы неосознанно поднимаете клюшки, но то, что сделал ты, ставит под вопрос твой профессионализм.

— Это почему? — вскидывает бровью.

— Ты умышленно ударил соперника клюшкой, а значит осознано нарушил правило и отдавал себе отчет в своих действиях. А это недопустимо в профессиональном спорте. Здесь есть место только достойной игре, без жестокости и грязи.

— Это еще доказать нужно, что я его умышленно ударил.

— А твой штраф это тому не доказательство? — убирает тренер руки в карман брюк.

— Я вообще не понимаю, почему вы его не оспорили? — я удивленно таращусь на нападающего. Он без всякого уважение пререкается с главным тренером.

— А я должен? — он вскидывает бровью.

— Вы обязаны защищать своих подопечных!

— Знаю, — холодно говорит Николаич.

— И почему вы тогда не защитили меня? — резко спрашивает Орлов.

— Я должен защищать только тех хоккеистов, которые нарушаю правила неосознанно, а в твоем случаи, ты все сделал умышленно. Чувствуешь разницу?

Парень какое-то время молчит, не отводя своего взгляда от тренера.

— Я бы на вашем месте, все равно бы защитил, — спустя короткую паузу отзывается нападающий.

— Только ты не на моем месте, Орлов — серьезно произносит тренер. — И на будущее, если еще раз захочешь выбросить что-то подобное, то запомни, как только ты выходишь на лед на тебя тут же, нацеливаются свыше десяти камер. Так что все, что ты делаешь, не только видно, но еще все записывается, поэтому подумай хорошенько и не делай глупостей, — затем он переводит взгляд на остальных. — Это вас всех касается. Поняли?

— Да, — почти хором отвечаем.

— Отлично, а теперь слушайте новую установку, — тренер вытаскивает руки из карманов и забирает у второго тренера планшет. — Орлов, ты уже можешь сесть.

На третий период мы выходим заряженными и с новыми силами. Когда до прохода в следующий этап остается последние двадцать минут, то я готов рвать и забивать.

Первые три минуты мы проводим в меньшинстве, отвечая за наказание нашего игрока. Мороз вновь держится и показывает уровень. В этом матче его точно признают лучшим и ценным игроком команды. Защищать ворота и не разу не пропустить за два с половиной периода — это многого стоит.

Я выдерживаю агрессивное впечатывание в борт от соперника, выдерживаю незамеченную судьями подножку, выдерживаю освистывание болельщиками противников, когда мчусь к воротам и делаю бросок, но не выдерживаю, когда нашего вратаря намеренно пытаются травмировать. Это грязно и грубо. Такой тактике нет место в хоккее.

— Вы че творите? — возмущается Снегирь, следом за мной подлетая к воротам. — Честно играть не научили?

— Кто бы говорил, — фыркает бородатый мужик. — Мы вас сейчас раскатаем по льду!

— Ага, уже почти три периода собираешься, — не выдерживает Марк.

— Че сказал?

— Что слышал! — 63-й номер снимает перчатки с шлемом и накидывается на друга. Следом за ним на нас накидываются остальные и происходит драка. Громкий свист судьи оглушает уши, но нам все равно. Мне прилетает по челюсти, но я, не чувствуя боли, наношу ответный удар в нос.

Нас все же удается разнять и развести по разным сторонам. Я сразу лечу к Морозу, он стоит, облокотившись о ворота.

— Чего скажешь? — обеспокоенно спрашиваю. — Сильно прилетело?

— Нормально, — от боли он сжимает лицо.

— Позвать врача?

— Не надо.

— Уверен? Лучше поменять сейчас.

— Я выстою, — вздыхает Мороз. — Надерите им задницу.

— Слушаюсь, — несильно стукаю его по плечу.

Судья назначает обоюдный штраф за грубость обеим командам. Марк и их 63-й садятся на скамейку штрафников на две минуты. После видеопросмотра, наказывается двумя минутами еще номер 18-й за атаку нашего вратаря.

Остаемся пять на три и пытаемся реализовать большинство, но двух минут оказывается недостаточно, чтобы забить гол. И мы продолжаем играть уже пять на пять.

Быстро залетаю на скамейку и заливаю воды себе в рот. Сушит горло ужасно. Вытираюсь полотенцем и смотрю на табло. До сих пор 1:0, а играть еще пять минут.

— Сейчас будут самые жесткие пять минут, — обреченно вздыхает Марк.

Я молчу, а потому что мне нечего на это ответит: он прав. Уверен почти на девяносто девять процентов, что тренер соперников снимет вратаря и заменит его шестым полевым игроком.

Ровно через две с половиной минуты, так и случается.

В нашей зоне происходит полная вакханалия и хаос. Соперник агрессивен, жесток и ведет себя очень грубо, но я молча благодарю каждого товарищи по команде за то, что они достойно ведут себя. Лучший ответ на такое неподобающее поведение — это наша победа.

В очередной из атак по нашим воротам, Мороз отражает шайбу, но ему не удается ее зафиксировать, поэтому она отлетает к клюшке Марка, и он со всей силы отправляет подальше от наших ворот. Вижу, что не целится, просто выбрасывает вперед. На наше счастье и удачу шайба залетает в пустые ворота.

— Да, ладно? — подлетаю к другу, накидываюсь на него с объятиями.

— Охренеть, Белый, — подъезжает Коля, а за ними — братья Власовы.

— Гол! Гол! Гол! — сквозь звуки сирены и радостный гул болельщиков кричит Макар.

— Красавчик, — восторженно поздравляют друга товарищи по команде, когда он проезжает вдоль скамейки.

Белый весь довольный, улыбается широко и посылает воздушный поцелуй в сторону трибун, туда, где сейчас находится Даша. Она стоя принимает его поцелуй и счастливо улыбается в ответ. Немножко зависаю, когда Полинка сияет во все лицо, хлопая в ладоши.

Она такая красивая, — проскакивает у меня в голове.

Замечая мой взгляд на себе, брюнетка улыбается и показывает мне два больших пальца. На этот жест мои губы невольно приподнимаются.

До конца матча остается не больше минуты, а это значит, если ничего не изменится, она пойдет со мной на свидание. Интересно, Полина радуется этому или нашей победе?

На нашу удачу, соперники не успевают отыграть две шайбы и с звуком сирены, свидетельствующей о завершении матча, мы радостные с парнями подъезжаем к нашему вратарю.

— Красавчик! — благодарим Мороза.

— Мы в одной восьмой! — кричат пару парней из команды и их слова встречаются радостными возгласами.

После небольшого наставления от Николаича, мы довольные покидаем стены спортивного комплекса. Пускай завтра начнутся удвоенные тренировки и впереди нас ждут сильные соперники, зато остаток сегодняшнего вечера можно разрешить себе насладиться вкусом победы.

Несколько самых настойчивых и преданных болельщиков дожидаются нас после игры и за это вознаграждаются фотографиями и автографами от своих любимчиков.

— Мы будем это как-то праздновать? — радостно подначивает Снегирь.

— Конечно…нет — отвечаю за всех и смотрю как его улыбка сходит с лица, когда я заканчиваю фразу.

— Почему?

— Потому что рано.

— Да вроде уже десять вечера, не сказал, что это рано, — смеется Яр.