— Если честно, то мне приходилось его обманывать, — смущенно отвечаю я.

— Зачем? — парень клюшкой пододвигает к себе шайбу и легким ударом отправляет ее в ворота.

— Мне очень нравилось проводить с ним время, и я специально притворялась, что у меня не получается, — Илья подводит шайбу ближе ко мне. — Только дедушка быстро разгадал меня. Наверное, плохая из меня актриса.

— И что он сделал? — чувствую на себе его взгляд, когда принимаю удобную позу для броска.

— Стал водить меня на каток почти каждые выходные, — ударяю по шайбе со всей силы, и она летит четко в цель. Я хлопаю в ладоши, а затем Илья присоединяется ко мне, улыбаясь.

— Умница, — он потирает рукой свою рыжую щетину. — Классный у тебя дедушка.

— Да! — мое лицо светлеет. — А твой дедушка не водил тебя на каток?

Из интернета и от него самого, я узнала, что отец ушел из семьи, когда Илья был маленьким. Его воспитывала мама и ее родители.

— Нет, у нас не такие теплые отношения, как у вас, — он пожимает плечами и по выражению лица понимаю, что его это никак не задевает. — Меня водила мама и она же привела меня в хоккей. Так что благодаря ей, я сейчас играю в лучшем виде спорта.

От упоминания родительницы сердце невольно сжимается, и улыбка спадает с лица. Почему у меня не такие отношения с со своей собственной матерью? Почему она решила, что может управлять моей жизнью и указывать, что и как мне делать?

— Все норм? — Илья озадаченно смотрит на меня.

— Да, просто… — обрываю себя на полуслове.

— Что просто? — парень с искренним интересом смотрит на меня. В его глазах читается беспокойство.

Я с сомнением изучаю его лицо, обдумывая стоит ли ему все рассказывать. Хотя Илья уже один раз был свидетелем моего телефонного разговора с матерью, когда та позвонила и наорала на меня без видимых на то причин. В тот раз парень спросил о наших взаимоотношениях в семье, но мне совершенно не хотелось ни о чем говорить, и я быстро сменила тему, а Илья или не стал настаивать, или ему на самом деле было все равно. Еще я поддалась эмоциям и рассказала про выставленный ультиматум.

— Ты можешь доверять мне, — говорит он, нарушая возникшее молчание. — Я умею хранить секреты, и ты это прекрасно знаешь.

Я закатываю глаза.

Нужно быть дураком, чтобы не понять его намек. Я до сих пор нахожусь в приятном удивлении о том, что Илья никому не разболтал о нашей связи, о поцелуе возле фитнес-студии и если быть до конца честной, то я уверена, он не расскажет и про сегодняшний вечер.

— По правде говоря, — тяжело вздыхаю. — Я сама не понимаю, почему родители, а в частности моя мама, так взъелись на меня.

— Въелись? — Илья продолжает клюшкой пододвигать к себе шайбы.

— Да, — быстро киваю. — Пусть формально я жила с родителями, но большую часть времени проводила у дедушки с бабушкой. В начале я противостояла этому, отчаянно хотела к родителям, но возвращаясь была свидетелем их постоянных ссор и скандалов. Наверное, будучи маленькой мне нравились подарки и внимание, которые мне они давали после их ругательств, но только со временем до меня дошло, что все это была манипуляция. Манипуляция мной и моими чувствами. В конечном счете, потом я сама просилась к дедушке, — от воспоминаний в груди неприятно ноет, но я сглатываю обиду и продолжаю. — Рядом с родителями мамы, я чувствовала себя любимой и счастливой. Они делали со мной уроки, радовали, гуляли, и даже в какой-то степени воспитывали. Потом маме не особо понравилось, что я провожу много времени с дедушкой и она перестала меня к ним пускать. И, наверное, с этого момента все начало переходить на меня.

Илья не отводит своего недовольного взгляда от моего лица и внимательно слушает каждое слово. Иногда его брови сходятся на переносице, а иногда удивленно приподнимаются на вверх.

В этот раз его сочувствие, почему-то вызывает во мне не раздражение, как было раньше, а странное чувство, от которого сердце вот-вот вытворит кульбит.

— Я стала центром их проблем, — снова вздыхаю, опускаю взгляд на белый лед и немного вожу клюшку в стороны. — Они вымещали на мне все свои негативные эмоции. Доходила даже до того, что на меня кричали за то, что я вешала полотенце не на тот крючок.

Парень присвистывает.

— Знаю, — я грустно улыбаюсь. — Родители чувствовали власть и контроль надо мной, потому что я полностью от них зависела. Когда не осталось сил это терпеть, я съехала. Немного месяцев плодотворной работы и мне удалось накопить на жилье. Я знала, что их реакция будет не самой лучшей, но, чтобы настолько…это даже для меня было шоком.

— Что они сделали? — в его голосе слышны нотки сочувствия.

— Зная свою мать, я была уверена, что конфликта не избежать, — я нерешительно поднимаю голову и встречаюсь с обеспокоенными зеленными глазами. — Поэтому я специально не сказала адрес свой съемной квартиры и это, разумеется, привело ее в бешенство. Тогда она и пошла к моему дедушке, а он, когда я ему все все рассказала, встал на мою сторону.

— И что сделала мама? — Илья почти не моргает.

— Поставила ультиматум сначала дедушке, а затем и мне.

Он несколько раз кивает, наверное, вспомнив наш недавний разговор в машине.

— И как ты сейчас? — это всего простой вопрос, но он ставит меня в тупик. Я какое-то время всматриваюсь в приятные черты лица парня и на моих глазах наворачиваются слезы, и у меня с трудом получается их скрыть, но все же получается.

— Когда я не думаю обо всем этом, то мне вполне нормально, — закусываю щеку изнутри, чтобы как-то сдержать слезы. Наверное, мое тело само говорит, что ничего ненормально. — Но на самом деле, я ужасно переживаю. Переживаю за то, что не смогла как-то им помочь, ведь несмотря на все, что они сделали и сказали, я продолжаю их люб…любить.

— Прозвучало не очень уверенно.

— Может быть, но они же мои родители.

— Ты не обязана любить тех, кто этого не заслуживает. Кто бы это не был.

— Но…но как?

— А вот так. Не нужно бояться выбирать себя! — Илья облокачивается на клюшку.

Я не спешу ответить, приведя мысли в порядок.

— Но, если я перестану их любить, это значит, что я предам их?

— Нет, это значит, что ты ставишь себя на первое место, — также настойчиво утверждает он. — Ты не должна жертвовать собой ради тех, кто не ценит тебя.

Я глубоко вздыхаю, пытаясь уловить его слова. Илья прав, я должна найти способ выбрать себя, но ведь они мои родители.

— Я априори обязана их любить. Как я могу по-другому?

— Мда, — по-доброму произносит он. — Как бы сказала моя мама: ты в полной заднице.

— Твоя мама вряд ли бы так сказала, — пытаюсь улыбнуться.

— Может быть, — Илья усмехается. — Но ты точно в заднице и не понимаешь насколько.

— Я тебя не понимаю, — стараюсь дышать ровно. — Может объяснишь?

— Попытаюсь, — какое-то время он изучает мое лицо, а затем словно, что-то поняв для себя, отвечает. — Твои родители навязали тебе чувство вины за все, что происходило в их жизни. Их неудачи, их ошибки и их нежелание брать ответственность выливались на тебя. Таким образом, тебе нанесли немалый психологический вред и теперь я с большой вероятностью могу сказать, что ты чувствуешь себя нелюбимой, не заслуживающей любви, неуверенной и постоянно испытываешь чувство вины. Последнее, ты только что сама озвучила. И это все будет преследовать тебя, пока ты не научишься отстаивать свои границы и не поймешь, что твоей вины в плохих взаимоотношениях между твоими родителями — нет.

Когда Илья замолкает, между нами повисает тишина. Меня охватывает дрожь вперемешку с волнением и страхом. Он вылил на меня все то, что я одновременно хотела и не хотела услышать.

Я понимаю, что нездоровая атмосфера в нашей семье и постоянные обвинения в мой адрес во всех проблемах негативно повлияли на меня. И я знаю, что у меня есть страх отношений, страх быть ненужной, неудобной и во мне сидит чувство вины. Пускай я сейчас осознаю, что не я виновата в их плохих отношениях, но мне четко внушили, что это именно я причина тому, что мои родители ругаются и ссорятся. И как избавиться от этого чувства, пока не знаю.