– Отчего они с вождем друг друга ненавидели?

– Ну, тогда-то наш кхан вождем еще не был… А отчего ненавидели? А кто ж их разберет? Хотя нехорошо Аданэй с нашим кханом обходился. В свое время натерпелся от него наш вождь, как ты его называешь. При мне они сколько раз ссорились, когда с отцом сюда приезжали. Видела бы ты их: волками друг на друга смотрели! Мне даже не по себе делалось. Кханади Аданэй обидно, зло над своим братом насмехался, скажу я тебе. А правитель-то наш красноречивым никогда не был: молчал и в драку лез. А за это ему уже от родителя попадало. Мать-то у них рано умерла, а отец почему-то не слишком своего младшего сына жаловал, зато Аданэя любил. Как мне кажется, даже чересчур любил. Все с рук ему спускал. Младший кханади, понятно, злился. Я иногда слышал, как он бормотал: «Убью его. Когда-нибудь убью». И убил, вот ведь как... Так что не спеши винить кхана, девонька. Даже я, старик, который много чего повидал, понять не могу: что ж такое промеж них было? Ведь не в престоле дело даже, в другом чем-то… Только не подумай, будто я сплетник какой, просто обидно мне, что ты плохо о нашем правителе думаешь…

– Значит, второй брат еще хуже был?

– А ну прекрати! Вот ведь дурная! Ты его не знала, так не тебе и судить! – рассердился старик, сдвинул брови, запыхтел, но быстро утих и продолжил уже спокойнее: – Кханади Аданэй злым не был. Несдержанным на язык, заносчивым, ветреным – это да. Но не злым. Это он только с братом таким становился, особенно при дружках своих. Те-то каждое слово его ловили и поддакивали. Вот так... К беде, видишь, вражда-то привела. А я ведь обоих кханади любил, привязался к мальчишкам, своих-то детей боги не дали.... А ты, милая, осторожнее со словами. Ведь один уже мертв и ничего тебе ответить не сможет, а второй… Никогда я от него зла не видел, добро только. Да и ты рассказывала, как он тебя от поселян спас, хорошо с тобой обошелся. А ты за спиной такое говоришь…

Шейра отвела взгляд: старику удалось пристыдить ее.

– Ладно, хватит об этом, – он покачал головой и сменил тему: – Давай о чем-нибудь другом поговорим. Вот, послушай, историю расскажу. Как-то случай был – здесь, в лесах наших. Один мой знакомец старый, давно еще, когда я юнцом бегал, отправился карлика искать. Хотел, чтобы тот ему путь к кладу указал…

После полудня старик, как и обещал, отправился в ближайшее поселение, прихватив с собой и пса. Еще раз напомнил Шейре, чтобы вела себя осторожно. Девушка пообещала, что нога ее не ступит дальше поляны, и Еху успокоился.

Она провела почти весь день, стреляя из лука и выделывая заячьи шкурки, а к вечеру разложила на прогалине у дома костер. Поставила треногу, подвесила котелок и принялась тушить заячье мясо, заготовленное еще с утра и выдержанное в соке поздних яблок. Напевая айсадскую песенку, девушка вдруг услышала доносящийся из леса хруст веток под чьими-то шагами. Тут же умолкла, подобралась и выхватила кинжал. Уставилась туда, откуда исходил звук. Прежде чем раздвинулись заросли, раздалось:

– Еху, это я!

Шейра сразу узнала этот голос, и надежда остаться в лесу растаяла. На поляне появился темный вождь. Окинув айсадку тяжелым взглядом, он, не утруждая себя приветствием, спросил:

– Еху где?

– В поселение ушел. С утра будет.

– Мог бы подождать, пока тебя заберут.

– Он же не знал, в какой день...

– И то верно... Ладно, собирайся и пойдем.

С минуту Шейра молчала, потом протянула:

– Ты обещать, что Видальда пришлешь.

Глаза вождя мрачно сверкнули.

– Радуйся, что не прислал никого другого, а пришел сам. Ты, вроде, побаиваешься почти всех отерхейнских воинов? – он усмехнулся, но веселой эта усмешка не выглядела. – А у Видальда неприятности. Он ранен.

– Ранен?!

– Не волнуйся, ничего серьезного, скоро будет здоров. А теперь вставай и пойдем.

Шейра погрустнела: снова придется жить в каменных стенах. Впрочем, быстро воспрянула духом.

– А зачем меня забирать? – вкрадчиво спросила она. – Я и так на твоей земле, в плену. Куда деться? Бежать ведь некуда. Буду здесь, с Еху. Зато отвлекать Видальда не стану…

– Это не обсуждается, – отрезал Элимер. – Собирайся.

Шейра с вызовом бросила:

– Разве что силой заставишь.

– Могу и силой.

– Еху вернется с утра, а меня нет. Подумает, что беда.

Темный вождь задумался. Последний довод Шейры на него, видимо, все-таки повлиял. Наверное, вождь и правда не хотел причинять старому слуге беспокойство.

– Ладно. Дождемся Еху, – сказал он.

Губы Шейры тронула улыбка, и она даже почувствовала к вождю подобие благодарности. Он опустился напротив айсадки, и несколько минут они сидели молча, затем девушка спросила:

– Ты правда убил брата?

Лицо кхана потемнело, взгляд ожесточился.

– Да, – ответил он, всем видом показывая, что не желает об этом говорить.

Однако Шейра не унималась.

– Но ведь он был – свой. Даже если дурной был. Ты не боялся? Когда родич проливать кровь родича, земля пьет ее и плачет. А духи слышат и мстят…

– Это у вас так считается.

– Да... Но это правда, это опасно.

– Ты за меня волнуешься, что ли? – с насмешкой сказал вождь. – Ну так не волнуйся. Я пролил его кровь на камни, земле плакать не пришлось.

– Это одно и то же! – воскликнула Шейра. – Камни – тоже земля. Опасно. Поэтому только после суда племени и только с помощью шаманов можно убить родича... Шаманы умеют уговорить духов…

– Ну, так это у вас, – снова усмехнулся кхан. – А у нас, подлых шакалов, все по-другому.

– А ты хотел его смерти?

– Да. Мне не за что было его любить. К тому же я хотел получить трон. Вот и получил после ритуального поединка. Но почему ты спрашиваешь? Судя по твоим вопросам, Еху, будь он неладен, и так все выболтал. Что нового ты хочешь услышать?

– Ничего, – смешалась Шейра, – мне просто было…

– Любопытно? И как, тебе что-то дало это знание? Нет? Тогда хватит вопросов. Не терплю упоминаний о брате… – еще больше помрачнев, он выдавил: – Тем более что вот уже сколько дней только о нем и слышу.

Больше не обращая внимания на Шейру, вождь уставился на костер и о чем-то задумался.

Любого другого, напомнившего о брате, Элимер осек бы сразу. Только не айсадку. Ведь она впервые сама заговорила с ним – и впервые без страха и ненависти, а с интересом. Пусть даже интерес этот был связан с проклятым Аданэем.

С ним в последнее время вообще было связано слишком многое…

В минувшие недели по Отерхейну поползли тревожные слухи. Шепотом и с оглядкой передавались из уст в уста, лишая покоя и кхана, и его приближенных. В народе поговаривали, будто то там, то здесь видели Аданэя. Якобы он собирал сторонников, чтобы отвоевать престол. При допросах, впрочем, выяснялось, что видели его лишь таинственные знакомые знакомых, причем то на одной окраине Отерхейна, то на другой, а то и вовсе в Антурине или Урбиэне.

Все говорило о том, что слухи ложные, и кто-то намеренно их сеит. Элимер достаточно знал брата и понимал: если бы тот и впрямь выжил каким-то чудом и находился здесь, то не выдал бы себя раньше времени. Да и Таркхин по-прежнему утверждал, что брат мертв.

Молва же все не стихала, а, напротив, множилась, переносилась из одного уголка страны в другой. Началось брожение и среди благородного сословия: некоторые из потомственных вельмож были недовольны кханом. Элимер знал почему: он запретил владельцам имений и замков держать крупные гарнизоны и строить себе новые крепости, зато повысил для них налоги и повелел отправлять в войско больше людей. Некоторых сместил с государственных постов. В то же время возвышал и приближал к себе знаменитых воинов, шаг за шагом создавая новую знать. Вельможи, конечно, догадывались, что это ведет их к утрате влияния. Неудивительно, что хотели заменить одного правителя другим.

Зато воины были довольны. Благодаря этому кхан мог подавить не только местечковые волнения, но и крупные мятежи. На этот раз, правда, не торопился посылать к недовольным карательные отряды. Во-первых, люди пока не осмеливались роптать в открытую, во-вторых, он хотел сначала найти источник слухов. Серые сбились с ног, отыскивая разносчиков заразы, но пока безуспешно.