Тем временем молва принесла первые неприятности: из-за нее ранили Видальда. Это случилось в один из трех дней в году, когда подданные могли напрямую обратиться к правителю и задать любой вопрос почти с глазу на глаз: в тронной зале рядом с кханом находился только телохранитель, ну и двое стражников стояли в дверях. Попасть на прием было сложно, и пышным цветом расцвели бы взятки за пропуск вне очереди, если бы не грозившая за них казнь.

Элимер до заката выслушивал подданных. Лица людей и вопросы сменяли друг друга, и к вечеру голова отяжелела. Громоздкий венец все сильнее сдавливал виски, и усталость давала о себе знать. И все-таки женщина, появившаяся на склоне дня, сразу приковала взгляд Элимера.

Она не вошла – вплыла! Приблизилась к трону, слегка откинув голову под тяжестью длинной золотой косы. Склонилась в церемониальном приветствии, а когда выпрямилась, то смелым, чарующим взглядом посмотрела на кхана. Несмотря на утомление, Элимер заинтересовался: незнакомка выделялась среди нескончаемой вереницы просителей и повадками, и внешностью. Женщина была уже не юной и даже не молодой, но ее красота поражала. Пожалуй, она затмевала даже неотразимую Зарину.

– Великий кхан, – заговорила женщина. – Я Ильярна из Аскина.

– Слушаю тебя, Ильярна, – отозвался Элимер, припоминая, что владения под названием Аскин принадлежали одному ныне мертвому вельможе. Скорее всего, Ильярна его вдова.

– У меня лишь один вопрос, повелитель… – голос женщины дрогнул, в ярко-голубых глазах заплескалось волнение.

– Спрашивай.

Ильярна не торопилась. Несколько раз открывала рот, явно желая заговорить, но не решаясь. Элимер нахмурился. Хоть посетительница и произвела впечатление, но ждать до бесконечности он не собирался. Уже думал поторопить, но тут Ильярна подалась вперед и выпалила на одном дыхании:

– Это правда, что кханади Аданэй жив?!

Элимер еле сдержался, чтобы не вскочить с трона. До боли в суставах сжал подлокотники. По телу пробежала леденящая волна. Стараясь ни лицом, ни голосом не выдать тревоги и злости, он ответил:

– Нет.

– Но по Отерхейну ходят слухи…

– Слухи всегда о чем-нибудь да ходят. Но почему это тревожит тебя?

Ильярна смешалась, ее щеки порозовели. Неужели горделивая внешность была обманчива, и красавица всего лишь одна из влюбленных в брата дурех? Ее замешательство и блеск в глазах явно на это указывали. Конечно, Ильярна была старше Аданэя лет на двадцать, не меньше, но брата такое никогда не смущало.

– Ты что, была его любовницей? – спросил Элимер.

По тому, как она отвернулась и сцепила пальцы в замок, понял, что не ошибся. Сказал холодно:

– Что ж, ты у него была не одна такая. А на твой вопрос я ответил: слухи врут.

Женщина вскинула на Элимера одержимый взгляд, воскликнула:

– Слухи просто так не рождаются! Он жив!

– Верь во что хочешь. Ты получила ответ, почтенная Ильярна. Можешь идти.

Она не ушла. Вместо этого припала к ногам кхана и взмолилась:

– Молю, скажи правду!

Элимер хотел приказать, чтобы женщину выпроводили, но не успел. В руках Ильярны сверкнула длинная стальная шпилька – и как только она умудрилась ее сюда пронести? Она взмахнула ею, целя кхану острием в живот. Видальд в тот же миг отбросил Ильярну, но шпилька, сбитая с цели, вонзилась ему в бедро и, кажется, задела какой-то крупный сосуд. Кхан вскочил с трона. Стражники подбежали к лежащей на полу женщине, заломили ей руки, связали, затем швырнули ее в ноги Элимеру. Он отодвинулся, как от ядовитой змеи, и перевел взгляд на Видальда. Тот стоял, ладонью зажимал хлещущую кровью рану.

– Все хорошо, – предупреждая вопрос, прохрипел воин. – Крови много, но это не опасно.

– Лекаря сюда! – приказал Элимер стражникам.

Один из них метнулся к двери, но Видальд остановил его.

– Рана пустяковая. Лучше помоги перевязать. Ну и до покоев добраться. А там уж и лекаря зови.

Стражник вопросительно глянул на кхана. Элимер кивнул, и мужчина подошел к раненому. Вдвоем они быстро наложили веревочный жгут. Потом воин закинул руку телохранителя себе на плечи и повел к выходу.

Как только они скрылись, Элимер обратил взгляд к Ильярне. Она не пыталась встать. Наоборот, согнулась сильнее, опустила голову. Лицо скрылось под растрепавшимися волосами. Кхан смотрел на женщину и прикидывал, сразу ли ее убить или сначала отправить к палачу для допроса: вдруг она знает о слухах больше, чем рассказала?

То, что просительница умудрилась пронести внутрь специально заостренную шпильку – оплошность досматривающих. Их Элимер тоже собирался наказать, но позже. Сейчас же его куда больше интересовало, почему женщина явилась с таким вопросом – ведь наверняка понимала, как это опасно. Да еще попыталась убить, хотя не могла не знать, что после такого ее в любом случае в живых не оставят.

– Уйди! – приказал он стражнику, по-прежнему стоящему позади Ильярны.

Когда тот вышел, она подняла на правителя полный муки взгляд.

– Вот теперь поговорим, – сказал Элимер.

– Не о чем...

– Это пока. Под пытками найдешь, о чем говорить. Расскажешь, кто тебя подослал. Сразу расскажешь или нет – все равно. Умрешь в любом случае. Но какую смерть предпочтешь? Легкую или…

– Н-не надо пыток, – пролепетала Ильярна. – Мне правда нечего сказать… Все, что могу…

– Говори.

– Меня не подсылали. Я сама. Я только хотела узнать, что с кханади Аданэем... Хоть что-то узнать… Я хотела найти его. – Она вздернула подбородок и с вызовом сказала: – Да, я его любила! И я никогда не верила и не верю, что он мертв. Все время как чуяла: он жив. А потом эти слухи пошли… И я подумала: если убью тебя, трон освободится, Аданэй вернется...

– Какая глупость. Если бы и удалось меня убить, тебя бы саму казнили на месте. Ты так и не увидела бы своего Аданэя.

– Знаю. Но это неважно… Лишь бы у него все было хорошо.

Элимер не сдержался и воскликнул:

– Да что такого было в моем брате, что ты так обезумела?! – Ильярна промолчала, а он продолжил: – Поединок был давно. И что, все это время ты помнила об Аданэе? Неубедительно.

– И все же это правда... Я его никогда не забуду...

В ее колдовских глазах горели надежда и боль, и Элимеру показалось, что женщина не лжет.

– Ты умрешь, – сказал он. – И встретишься с моим братом на той стороне.

Кхан решил не отдавать преступницу палачу: мало ли, что она наплетет и кто ей поверит. Он поднял женщину за плечо, выхватил кинжал из ножен и перерезал ей горло. Забулькала, зачавкала липкая кровь, потоком струясь по мертвому телу и стекая на пол. Элимер выпустил плечо Ильярны, и она свалилась на пол. Удивительные глаза так и остались открытыми.

Кхан позвал слуг, и они унесли тело, следы крови замыли – каменный пол вновь заблестел.

Все же Элимера не оставляло ощущение, что в случившемся было что-то слишком странное, слишком неправильное, даже учитывая любовное помешательство женщины. Утекло столько времени с того поединка. Былые подруги брата или повыходили замуж и нарожали детей, или просто забыли его. Оставалось только гадать, почему Ильярна не забыла, да еще рисковала из-за мертвеца собственной жизнью.

Рана Видальда между тем быстро заживала. По крайней мере, он так говорил, хотя ни одному лекарю так и не дал на нее взглянуть.

Кхан вынырнул из воспоминаний и перевел взгляд с костра на айсадку. На ее лице читалось недоумение.

– Что такое? – вырвалось у него.

Шейра распахнула глаза в еще большем удивлении и медленно, почти по слогам, выговорила:

– Я только спросила. Уже три раза. Ты. Хочешь. Есть?

Надо же, а он и не услышал. Такое с Элимером иногда случалось: он погружался в мысли настолько глубоко, что не замечал ничего вокруг. Разумеется, только когда чувствовал себя в безопасности.

Шейра сняла с треноги котелок, и кхан пришел в себя окончательно. Раздумья и воспоминания улетучились. Лес, вечер, костер, айсадка, которая сидит напротив и – о, чудо! – делится с ним едой – вот что сейчас важнее всего на свете!