Погода стояла ясная, лишь изредка проносились по небу легкие перья облаков. Среди высоких, обласканных солнцем трав раздавалось бархатистое жужжание шмелей и стрекот стрекоз. Постепенно однообразие равнины все чаще начали нарушать приветливые деревеньки и зеленеющие рощицы, а воздух становился все более прохладным и влажным.

По дороге Ниррас почти не разговаривал со спутниками, и Аданэй, предоставленный самому себе, все чаще погружался то в воспоминания, приятные и не очень, то в дремоту. Он и не заметил, как на горизонте выросли стройные башенки, и дорога подошла к концу: путники добрались до Зиран-Бадиса – пригорода Эртины. Здесь находился один из домов Нирраса, где и предстояло жить Аданэю в ближайшие дни.

Военачальник поручил рабам следить за ним, никуда не выпускать, а сам отбыл в столицу. Оттуда доносили: царица недовольна, что военный советник задержался в провинции.

На прощание Ниррас предупредил:

– Скоро я приеду за тобой или пришлю людей, так что будь наготове. До тех пор веди себя незаметно. Сиди в комнате, изображай молчуна, притворись, будто не знаешь нашего языка. И держись подальше от женщин. О тебе должно остаться как можно меньше воспоминаний.

Аданэй кивнул, он и сам не хотел лишний раз мелькать перед слугами и охраной.

Хоть его и утомила дорога, но этой ночью он долго не мог уснуть. Почти до рассвета простоял у окна, глядя в бесконечное небо, которое не тревожили человеческие беды и радости. И все-таки он хотел верить, что боги – там, наверху, – одинаково любят всех своих детей: и мельчайшую песчинку, и горделивую скалу. Ведь сейчас у него ничего не осталось, кроме безлико-прекрасного неба и равнодушных звезд над головой.

ГЛАВА 4. Иногда люди сильнее стен

Всю ночь в захваченном замке горел свет – пировала военная знать. Звучала музыка, доносился громкий смех, раздавались бранные песни и грустные баллады. Длинный стол заставили яствами – жареной дичью, и фаршированными утками, и запеченной рыбой, и яблоками в меду, – вино лилось рекой, извивались в танце гибкие танцовщицы, бросая призывные взгляды тем, кто казался им покрасивее и побогаче. Кто-то пил мало, кто-то много. Некоторые покачивались, глядели вокруг осоловевшими глазами, из последних сил сохраняя зыбкое равновесие.

Во главе стола восседал великий кхан, рядом с ним – советник Таркхин и военачальник Ирионг. За спиной правителя, держа руку на мече, стоял предводитель телохранителей – Видальд. Эти четверо почти не пили: присутствие кхана на пиру было данью уважения воинам, они это заслужили, взяв Антурин. Элимер давно хотел заполучить город-крепость, который преграждал путь к Иллирину и был союзником этого государства.

Сначала провели мощный штурм, затем была изнурительная осада, а после среди осажденных нашелся предатель – он и открыл ворота. Войско ворвалось в Антурин и овладело им почти бескровно.

Об Антурине, небольшом древнем государстве, ходило много легенд. Рассказывали, будто основатели замуровали сотни людей в стенах, а потому разрушить их, согласно преданию, невозможно.

Еще говорили, будто раньше на этих землях жили дикие племена, которые поклонялись жестоким кровавым богам, а вождей хоронили, возводя над ними курганы. Потом племена ушли, а курганы остались, наводя на людей ужас. Никто не решался строить в этих местах дома: слишком много странных и страшных историй ходило о проклятой долине. Но пришел в эти края колдун-изгнанник Антурин и снял с земли проклятие – тогда и родился город, названный в честь основателя. Скоро он разросся, завоевывая или принимая под покровительство окрестные селения, и превратился в империю.

С тех пор пролетели века, большинство из когда-то принадлежащих Антурину земель откололись, а правители погрязли в спорах за власть и борьбе с мятежами и собственным народом. Вот и стало ослабевшее государство легкой добычей Отерхейна.

В разгар веселья, когда вино лилось мимо ртов, песни утратили стройность, а подвыпившие танцовщицы перестали танцевать, кхан поднялся из-за стола и подал знак Ирионгу и Таркхину. Все трое двинулись к выходу, Видальд последовал за ними.

– Ты сделал, как я велел? – спросил кхан военачальника, стоило им оказаться за дверью.

– Да, повелитель. Везде стража, воины следят за улицами. Я приказал Гоменху, он проследит, чтобы к дозорным не попало ни единого бочонка вина. Все-таки мы не у себя дома, а Антурин еще не Отерхейн.

Кхан кивнул.

– Осторожность не помешает. Надеюсь, дозорные не возмущаются, что после боя их лишили отдыха и выпивки?

– Что ты, мой кхан, они не смеют. Их возглавляют опытные десятники, волноваться не о чем.

– Хорошо. Прикажи Гоменху, пусть проследит, чтобы эти десятники, если все будет спокойно, получили вознаграждение.

– Все будет исполнено.

– Надеюсь. Видальд, – Элимер обернулся к мужчине с мрачным лицом, полускрытым черными волосами.

– Слушаю, кхан, – голос прозвучал вальяжно.

Этот человек не проявлял излишней, на его взгляд, почтительности. Элимер тщетно ему внушал, что нужно соблюдать придворное уложение. Упрямый горец на словах соглашался, но не признавал себя всецело подвластным правителю, утверждая, будто служит по собственному желанию. Отчасти так оно и было.

Об истории, связанной с Видальдом, знали только сам Элимер и отряд его телохранителей, другие подданные понятия не имели, как и откуда Видальд с отрядом появился в войске кхана.

А история вышла презабавная...

В тот день, когда Элимер расспрашивал главаря разбойников об Аданэе, ему в голову закралась необычная мысль, и вместо того, чтобы отдать приказ о казни головорезов, он продолжил расспросы:

– Как тебя зовут? Откуда ты? Почему стал разбойником?

– Эй, не слишком ли много вопросов? – ухмыльнулся черноволосый, но, заметив, как сошлись на переносице брови собеседника, сказал: – Ну ладно-ладно, не злись. Ради моих ребят, раз уж эти олухи теперь у тебя в плену. А ты за это отпусти нас.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

– Верно подмечено, – нахально подмигнул главарь. – Видальд-Ворон я. Горец с Высоких Холмов. А разбойником стал… Хм, давно то было… С отчимом не поладил, сбежал, да прибился к одной шайке. Сначала мальчишкой на побегушках был, а как вошел в возраст, так помощником главного. Где только ни побывали, от моря до моря прошли, пока в Райхане нас не накрыли. Я и еще несколько из наших сбежали, разделились. Я в Отерхейн двинул, к столице, думал, в войско возьмут, мечом-то я неплохо машу. Да куда там! Не взяли. Сказали: чужеземец и рожа грабительская. Я еще пошатался по Отерхейну, даже батраком малость поработал, да понял, что вольная жизнь хоть опасна, да вольна. Вот и набрал свою шайку. Мы уж к независимым княжествам думали двинуть, там нашему брату вольготнее, да тут вы нас скрутили. Вот и вся история. Ну что? Отпускаешь?

– Я еще не все спросил.

– И отчего некоторые так любопытны? – с шутовской усмешкой бросил головорез. – Хей, а может, ты к нам прибиться хочешь? Это завсегда пожалуйста, дерешься ты недурно, – Видальд расхохотался, затем добавил: – Ладно, молчу. Спрашивай уж.

– А что, если тебе и твоим людям предложат стать воинами Отерхейна?

Взгляд разбойника стал сосредоточенным, на лице промелькнуло подозрение.

– Кто же нам такое предложит?

– Я.

– Понятия не имею, кто ты, – фыркнул главарь.

– Имя мне Элимер, я властитель этой страны.

Если Видальд и удивился, то виду не подал. Приподнял одну бровь и, почесывая затылок, протянул:

– Зачем кхану вербовать разбойников? Больно это странно.

– Допустим, кханом я стал недавно, и большинство моих подданных служили еще моему отцу. Не всем из них я доверяю достаточно, ведь кое-кто предпочел бы видеть на троне другого. А мне нужны свои люди.

– У нас хоть выбор-то есть?

– Конечно. Либо вступаете в мое войско, либо…