Женщина без слов скрылась у очага, через десять с лишним минут вернулась, неся в руках глубокую глиняную тарелку с супом. Поставила ее перед Хирмом и, повинуясь жесту мужа, взяла со стола кувшин с пивом и разлила по кружкам. Одну пододвинула гостю.

– Спасибо, хозяйка, – сказал тот.

Ирхите кивнула и тут же ушла.

Староста поглядывал на разведчика с любопытством и явно хотел поболтать. Это Хирма устраивало: он и сам был не прочь побеседовать и разговорить старосту, хоть и не особенно рассчитывал узнать что-то полезное.

– Хорошо у вас тут, – крякнул разведчик, опуская ложку в густое варево. – Не то что на границах. Вот уж где спокойствия не видать!

– А что такое? – заинтересовался староста.

– Да как всегда. Дикари покоя не дают, да и вообще... Одно время, как разгромили их, вроде поутихли, а сейчас опять что-то… – Он взмахом руки прервал сам себя и добавил: – Ну, от вас-то они далеко, конечно, вам-то что до них! Живете недалеко от столицы, опасностей не знаете. Хорошо. Никаких дикарей. Мне бы так!

Хирм замолчал, зачерпнув ложкой похлебку. Молчал и староста, но недолго. Спустя минуту раздался ворчливый голос:

– Думаешь, только у вас там, на границе, что-то происходит?

– А не так разве? – хмыкнул серый.

– А вот и не так! Плохо вы границы охраняете, скажу я тебе, – ухмыльнулся мужик. – Иначе как дикари к нам пробрались? Не далее как вчера одну словили!

Хирм едва поверил своей удаче. Эта деревня была пятой за сегодняшний день, он уже и не надеялся на успех. Но наконец-то повезло, а значит, он мог рассчитывать на награду.

Разведчик приготовился слушать и спрашивать.

***

Шли четвертые сутки, когда от серых наконец пришла долгожданная весть: айсадку нашли.

– Ее схватили жители одной из деревень, хотели казнить, – сообщил посланник.

Элимер нахмурился:

– Хотели, но?.. Она в безопасности?

– В относительной, мой кхан. Хирм, один из наших, сказал тамошним селянам, что он твой человек и что айсадка нужна тебе. Селяне не поверили. Подумали, что дикарка пришла не одна, рядом разгуливают ее родичи, а Хирм им помогает. Так что его они тоже задержали. Но с казнью айсадки решили повременить и весть о ней все-таки передали с одним из отроков. Он сейчас под присмотром стражи.

– Где деревня?

– Часах в трех верхом.

– Далековато она забралась, – пробормотал Элимер. – Ладно, я понял. Собирайся и жди у ворот. И посланца прихвати – покажет путь.

Как только серый вышел, Элимер велел седлать лошадей и, взяв с собой десяток воинов и Видальда, выехал в путь.

«Если они все-таки успели что-то с ней сотворить, – думал он, – всю деревню спалю!»

Когда солнце перекочевало на запад, впереди замаячило поселение Малые Рыбы. Для деревни в изъеденной ветрами степи название звучало странно: может, раньше здесь протекала богатая рыбой река, но ныне от нее остался только мутный ручей.

Селяне, заметив отряд, повели себя по-разному. Одни вооружились кольями, вилами, топорами и копьями, опасаясь, что пожаловали разбойники. Вторые приготовились кланяться на случай, если пожаловал великий кхан. Третьи благоразумно скрылись в домах.

Когда Элимер приблизился к ограде, оружие побросали все. По одежде воинов поняли: это не разбойники.

– Мне донесли, что у вас в плену дикарка, – сказал кхан.

Вперед выдвинулся Часкен и, заикаясь от волнения, спросил:

– Извиняй, воин, а ты кто будешь? Дикарка – прознатчица вражеская. Нам вот сказали: ее для себя сам великий кхан требует…

– Кхан перед тобой.

Селяне охнули и замолчали. Не раздавалось даже шепота. Люди, до последней минуты не верившие, что Хирм сказал правду, оторопели. Затем рухнули на колени, не забыв тем не менее отодвинуться подальше, чтоб не попасть под горячую руку.

– Дикарку сюда, быстро! – приказал Элимер и спрыгнул с коня.

Двое мужчин метнулись исполнять поручение. Появились через минуту, волоча под руки исцарапанную и побитую айсадку. Бросили ее на землю у ног кхана.

– Отойдите, – прошипел он, и люди послушались.

Шейра не поднимала на него взгляда, ее лицо было скрыто за слипшимися и давно не чесанными волосами. Попыталась встать, но ей это не удалось, она снова упала. Помогать ей на глазах у всех и этим плодить домыслы Элимер не собирался. Подал знак ближайшему воину, и тот сошел с лошади, склонился над девушкой, вздернул ее за плечи. Она вскрикнула, и кхан поморщился.

Шейра едва не повисла на руках у мужчины.

«Ее бы в порядок привести», – подумал Элимер и, нахмурившись, обратился к поселянам:

– Предоставьте лучший дом. И теплую воду.

Несколько женщин и двое мужчин бросились выполнить указание, айсадка же напряглась и, избегая смотреть кхану в глаза, попросила:

– Пожалуйста, нет… Не остаться здесь. Лучше к замку. Хоть даже запрешь – пусть…

Элимер усмехнулся и пробормотал:

– Как знаешь, – и крикнул в толпу: – Отменяется!

Он велел воину поднять и посадить ее на лошадь, которую взяли с собой для нее, но Шейра попыталась сбросить его руки и пойти самостоятельно. Тогда Элимер сам подошел к ней, сжал за плечо – девушка вскрикнула от неожиданности – и процедил:

– Не время для гордыни, дикарка. Твоя глупость и так стоила мне времени. Хочешь, чтобы оставил тебя здесь? Оставлю, только скажи.

– Нет… – прошептала она и сама схватилась за рукав его кафтана.

Элимер хотел ответить издевательским «раньше надо было думать», но не смог. Слишком испуганно и даже доверчиво она вцепилась в него, словно боясь, что он и впрямь оставит ее селянам. Насмешка так и не слетела с губ, вместо этого кхан буркнул:

– Тогда делай, что велят.

Она подчинилась, и в итоге Элимер сам посадил ее на свободного коня. На лицах воинов промелькнула тень удивления, но никто ничего не спросил и не сказал, даже Видальд. Прежде чем уехать, кхан подозвал Хирма.

– Задержись здесь, расспроси, что стряслось, как она вообще сюда попала. Выясни: может, чем-то навредила. Убила кого или скотину увела. Тогда возмести, деньги тебе потом вернут.

Элимер развернул скакуна и двинулся прочь от деревни, но даже спиной ощутил, с каким облегчением вздохнули поселяне.

– Мы в замок? – с робостью поинтересовалась Шейра, с которой они ехали конь о конь. Она явно чувствовала себя неловко, принимая помощь своего недруга.

– Да. И я еще подумаю, сможешь ли ты из него выйти, – выдавил кхан и, помолчав, спросил: – Ты хотела сбежать? Ты клялась, что…

– Нет, – быстро откликнулась она. – Я не хотела. Только погулять.

– Это было глупо. И мы так не договаривались. – Все-таки он был так рад, что она нашлась, что даже не осталось никаких сил злиться. Хотя стоило бы. – Селяне тебя пытали?

Айсадка промолчала, но в свете факелов, которыми воины освещали путь, Элимер и так видел: синяки, порезы на руках и ожоги. Он даже пожалел мимоходом, что приказал возместить селянам возможный ущерб. Но отказать им в этом все-таки было бы неправильно, ведь откуда им было знать, что она и впрямь не вражеская лазутчица?

– Сильно тебя мучили? – все же потребовал он ответа.

– Начали только… но кто-то пришел... сказать, что нельзя. Тогда просто заперли. А потом ты приехал. Не успеть сильно... Все хорошо…

Дикарка пыталась храбриться, но все равно выглядела такой потерянной и смущенной, что в душу Элимера закралась непривычная нежность. Он даже передумал ее наказывать, заперать в комнате. Наоборот, захотелось порадовать ее хоть чем-то.

– Знаешь что, пожалуй, мы не поедем в Инзар, – сказал он. – Не сейчас.

Развернув лошадь и дав знак своим людям, Элимер направился к темнеющей вдалеке лесной полосе. Рубить деревья в том лесу и уж тем более охотиться запрещалось всем, кроме самого кхана и его приближенных. Там, на поляне, находился охотничий домик – стоял со времен бывшего правителя – и Элимер думал, что айсадке понравится в нем больше, чем в замке.