– Ничего по-настоящему серьезного. Один самозванец объявил себя наследником бывших правителей. Кое-кто из местной знати поддержал его, но заговор быстро раскрыли – дейлар вовремя заметил угрозу. Предателей поймали и обезглавили. Арист на всякий случай проведет дополнительное расследование. Когда выяснит все до конца, отправит тебе донесение.

– Хорошо.

– Элимер… – Таркхин замялся. – Позволишь спросить?

– Конечно.

– Насчет твоей пленницы…

– А что насчет нее? – нахмурился Элимер, сменив расслабленную позу на напряженную.

– Ты все еще держишь ее взаперти?

– На то она и пленница, – усмехнулся кхан, снова откидываясь на кресле.

– Что будешь с ней делать?

– Еще не решил.

– Когда решишь? Казнить ее ты передумал. До смерти продержишь за решеткой?

– Какая разница? Почему ты вообще спрашиваешь?

– Если дикарка тебе больше не нужна, то или казни, или отпусти, не мучай.

– Никто ее не мучает. У нее все есть: вода, еда, одежда…

– Свободы нет, а взаперти она долго не протянет. Спроси Варду: думаю, он скажет то же самое. Я заходил к ней до поездки в Антурин, и уже тогда она была истощена.

– Зачем заходил?

– Хотел проверить, не шаманка ли она.

– И как? Шаманка? – в глазах Элимера разгорелось любопытство и почему-то сомнение.

– Нет. Иначе я сразу бы сказал.

– Вот как? А между прочим, она пыталась уйти шаманским путем. Я сам видел.

– Иногда, при сильном желании и если есть хоть какие-то задатки, и обычный человек может такое проделать, если знает как, – махнул рукой Таркхин. – Редко, но такое возможно. Но сейчас я о другом: если так продолжится, твоя пленница медленно умрет.

– Хочешь сказать, что айсадка не сможет жить взаперти?

– Именно.

Кхан задумался. Снял перстень с печатью, снова надел, прокрутил на пальце несколько раз. Потом сказал:

– Я знаю, что с этим делать. Скоро она захочет жить. – Он поднялся с кресла, отошел к окну и уставился в ночь.

– Почему бы ее просто не отпустить, как и остальных? – спросил Таркхин.

– Не хочу.

– Почему?

Кхан повернулся к советнику и, давая понять, что разговор окончен, отчеканил:

– Потому что такова моя воля. Сейчас можешь идти. Доброй ночи.

– Да будут благосклонны к тебе боги, – выдавил Таркхин и, поклонившись, вышел за дверь.

Утром Элимер пришел в комнату пленницы и теперь стоял там, разглядывая айсадку, неподвижно сидящую на скамье. Советник сказал правду: от девушки остались кожа да кости. Скулы заострились, губы потрескались, спутанные волосы напоминали солому, а глаза нездорово блестели. В предыдущий свой визит он просто не обратил на это внимания, не до того было.

– Да уж, – пробормотал Элимер, – вид у тебя не цветущий...

Девушка промолчала, даже не посмотрев в его сторону, тогда он встал прямо перед ней и спросил:

– Ты все еще хочешь меня убить?

– Хочу. Ты шакалий вождь, а я…

– Тогда радуйся, – прервал ее Элимер. – У тебя появится возможность.

Айсадка вскинула на него взгляд, но тут же отвернулась.

– Темный человек прийти насмехаться.

– Я не смеюсь, как видишь. Я дам тебе возможность убить меня. В поединке. А за это ты мне кое-что пообещаешь.

– Пророчество? Нет.

– Свое лживое пророчество можешь скрывать дальше, оно все равно не сбылось.

– Тогда…что?

– Если проиграешь, то поклянешься, что не убьешь себя, не убьешь никого из темных людей и не сбежишь.

– Проиграю если, то навсегда в плену?

– Да. Но у тебя есть возможность...

– Выбора нет все равно, – ее голос прозвучал ровно, но взгляд оживился.

Элимер правильно рассчитал: ненависть, надежда и жажда мести вернут дикарке желание жить.

– Не знать я, зачем то вождю шакалов, но согласна.

– Разумно. Правда, есть помеха…

На лице айсадки отразилась беспокойство, словно она чуяла подвох. Ничего не сказала, но замерла в ожидании.

– Ты сейчас и с ребенком не справишься, – сказал Элимер. – Поединок будет не раньше, чем ты окрепнешь и перестанешь напоминать покойницу. Поэтому отныне съедай всю еду, которую тебе приносят.

Она кивнула и улыбнулась. Правда, улыбка эта больше напоминала оскал.

***

Таркхина взволновал рассказ Элимера о встрече в трактире. Колдун чувствовал, что она произошла не случайно, вот только истоки этой неслучайности нащупать и понять не мог.

Он и впрямь подумывал отправиться за ответом к Изначальным – великим и безжалостным наследникам тех далеких времен, когда мир еще был молод. При одной только мысли об этих могущественных существах по спине пробегал холодок. Не в силах справиться со страхом, чародей решил сначала поговорить с наставником – более мудрым и сильным, чем он сам. Таркхин не сомневался, что Калкэ тоже чувствует и взволнован угрозой, которую несут братья.

Колдун стоял в своих полупустых покоях, посылая мысленный зов. Прошло всего несколько мгновений, и наставник откликнулся. Теперь стало ясно, где его искать. Таркхин закрыл глаза и взрезал ткань сущего – перед ним открылась сумеречная тропа, и он ступил на нее. Со стороны показалось бы, будто он уснул и постепенно растворился в воздухе.

Отгоняя тени, желающие полакомиться его жизнью, Таркхин пересекал горы, равнины и моря. Такой путь иссушал, забирая силы, им нельзя было пользоваться часто, зато он позволял преодолевать огромные расстояния.

Сойдя с тропы, ослабленный чародей упал на красные травы, растущие на красной душной земле. С безоблачного неба палило солнце, и Таркхин сразу вспотел. Пошатываясь, поднялся и огляделся. Пустошь простиралась до горизонта, но в ней тоже жили люди: Таркхин понял это, заметив дома. Он не сразу разглядел их, потому что цветом они сливались с землей и травами и сделаны как будто были из них же. Чародей прислушался к ощущениям: он не ошибся – наставник где-то рядом. Таркхин двинулся к селению, но не прошел и нескольких шагов, как из домов выбежали люди и окружили его.

Таких людей он никогда раньше не видел и даже не слышал о них. Полуобнаженные, с волосами цвета платины и кожей черной, как эбонит, они потрясали копьями. Пока Таркхин размышлял, стоит ли прибегнуть к колдовству, чтобы успокоить рассерженных воинов или сначала поговорить с ними, все разрешилось. Из большого глинобитного дома в середине поселения вышел наставник – сухощавый черноволосый мужчина. Он выглядел лет на тридцать, хотя минуло больше века с тех пор, как он появился на свет.

Люди, увидев Калкэ, издали радостные возгласы и, склонившись в поклонах, расступились. Наставник жестом поманил его за собой в дом, и там Таркхин как следует осмотрелся. На полу лежали шкуры незнакомых ему животных, у стен стояла керамическая посуда, а из вырытого в песке углубления торчало горлышко глиняной бадьи – в ней находилась вода. Больше в доме ничего не было.

Однако, забавное место для жизни выбрал великий маг.

– Удивительное место ты выбрал, – повторил Таркхин вслух, с позволения хозяина усаживаясь на шкуру.

– Да, – согласился Калкэ. – Мне сложно было к нему привыкнуть, но оно того стоило. Могучий край. Чувствуешь его скрытые силы?

– А эти люди…

– Племя охотников. Они считают меня богом.

Калкэ сказал это, словно извиняясь, и Таркхин догадывался почему. У наставника была слабость: тщеславие. Он знал о своем недостатке и не скрывал его, но даже за век с лишним не смог с ним совладать.

– Ты знаешь, зачем я пришел? – спросил Таркхин.

– Из-за братьев? Я и сам давненько за ними наблюдаю. И не только я. Они даже не подозревают, сколько взглядов следит за их похождениями.

Таркхин не удивился. Раз уж он чуял игру сил, начавшуюся сразу после рождения Элимера, то Калкэ тем более. Пока наследники были детьми, никто не придавал ей большого значения – прежде тоже случалось, что надмировые силы вели себя странно, но потом успокаивались.