– Ты будешь жить здесь, в одной из смежных комнат. Она маленькая, зато вся твоя, – сказал Вильдэрин, кивнув куда-то за спину Аданэя. – Хочешь начать работать уже сегодня? Или лучше завтра, когда заберешь снизу свои вещи? Уиргена я предупрежу.

– Вещи? Да у меня там ничего нет. Ни вещей, которые надо забрать, ни знакомцев, с которыми стоит попрощаться. Так что если ты мне скажешь, что делать, я могу начать хоть сейчас.

– Отлично! Вечером я должен быть у царицы, и ты поможешь мне с украшениями, некоторые из них сложно закрепить в волосах самому. Но до вечера еще полно времени. А пока ступай вниз и вели, чтобы нам принесли кофе.

– Нам? Кофе?

– Чего именно ты не понял? – нахмурился юноша.

Аданэй не понял всего, в чем тут же и признался:

– «Нам» – это тебе и… кому еще? И что такое кофе?

– Ох, похоже, с тобой придется сложнее, чем я думал, – простонал Вильдэрин, но полуулыбка на его губах говорила, что непонятливость и нерасторопность нового прислужника на самом деле мало его беспокоят. – Кофе – это напиток такой. Просто спустись на кухню и скажи, чтобы принесли. Они поймут. И попроси еще фруктов и виноград. Найти кухню несложно, спросишь там по дороге. А «нам» – это тебе и мне. Как принесут, продолжим беседу. Я же не изверг какой, чтобы самому есть и пить, а тебя морить голодом.

Найти кухню оказалось не так просто, как утверждал царский любовник. Вниз-то Аданэй спустился, а вот дальше заплутал в дворцовых переходах. У господ и стражников он не отважился спросить путь, а рабов, как назло, по дороге не встретил. Зато в конце концов наткнулся на Уиргена, и тот указал, куда идти. Заодно Аданэй сообщил ему, что с сегодняшнего дня служит Вильдэрину. В ответ надзиратель смерил его задумчивым взглядом и пробормотал:

– Хм… желаю тебе выжить.

У Аданэя холодок пробежал по спине: что имел в виду Уирген? На ум сразу пришел погибший бывший слуга Иниас. А что если до Иниаса были и другие погибшие слуги?

Однако долго раздумывать было некогда: Аданэй уже открыл дверь на огромную дворцовую кухню. Гулкий звон тяжелых котлов, серебряных подносов и тонкого стекла вместе с гвалтом голосов оглушили его. В нос ударила густая смесь ароматов: мясо, и специи, и выпечка. В животе закрутило: оказывается, он уже изрядно проголодался, и неудивительно. В последний раз ел ранним утром, еще до того, как Ниррас привел его к царице.

Аданэй шагнул вглубь помещения, чем привлек внимание одного из поваров: тот как раз распекал за что-то мальчишку-помощника, чередуя внушения с подзатыльниками. Увидев вошедшего, он перевел свое внимание на него. Мальчишка сразу же этим воспользовался, шмыгнув прочь.

– Чего тебе? – спросил повар.

– Мне нужны фрукты и это… как его… кофе.

– А больше тебе ничего не нужно? – фыркнул он.

– Вильдэрин велел принести. Вильдэрин – это…

– Я знаю, кто это, – отрезал повар. – Так бы сразу и сказал. Эй, Ситарка, кофе и фрукты к Вильдэрину! – крикнул он толстобокой девице с пегими волосами, а сам схватил огромный нож и принялся разделывать кусок мяса, одновременно продолжая ворчать: – А то смотри-ка, «мне нужны», ничего себе заявление! Мало ли, чего там тебе нужно, безвестному рабу. Так бы и сказал, что для своего господина просишь. Ты теперь вместо бедняги Иниаса?

– Ну да…

– Надеюсь, тебе повезет больше… Как зовут?

– Айн.

– Я Тротус. Станешь передавать пожелания своего господина по еде, лучше вечером приходи, накануне, когда тут не такая суматоха, – тараторил мужчина. – Ясно, что иной раз ему хочется чего-то вдруг и сразу… Ну, тогда уж ничего не поделать, тогда приходи сразу.

– Спасибо, я учту.

– Ага. Удачи.

Когда Аданэй вернулся в покои Вильдэрина, тот уже переместился с дивана на низкий табурет у одного из зеркал и, устроив на коленях лиру, тихонько перебирал струны. Судя по сосредоточенному виду и сбивчивой игре, разучивал новую мелодию. Доведя ее до конца, вздохнул, отложил инструмент и, подняв голову, через зеркало посмотрел на Аданэя.

– Тебя долго не было.

– Да, я не сразу нашел дорогу. Но я все передал.

– Замечательно. Скажи, ты умеешь ухаживать за музыкальными инструментами? Я имею в виду лиру, кифару, флейту? Играешь на них? Или на чем-нибудь еще?

Аданэя учили играть только на боевых барабанах: чередуя звонкие и глухие удары, выводить стремительный и замысловатый ритмический рисунок. Но громогласные военные барабаны, на его взгляд, звучали бы здесь, среди утонченных обитателей дворца, совсем чуждо. Бубны или тамбурины подошли бы больше, но их он ни разу не держал в руках, хотя, пожалуй, сумел бы что-нибудь сыграть, если б попробовал.

– Увы, не умею. Это очень плохо?

– Я научу, ничего страшного, – пожал плечами Вильдэрин, по-прежнему глядя на Аданэя в зеркало. – То есть ухаживать за инструментами научу, – поправился он, – а не играть.

В дверь постучали, и вошла рабыня с подносом, на котором стояли узкий медный ковш с дымящимся напитком и ваза с мушмулой и виноградом. Вильдэрин пересел обратно на диван и велел девушке поставить все на столик перед ним. Затем, когда она ушла, обратился к Аданэю:

– Там, на полке слева, стоят чашки. Возьми две и присаживайся сюда. – Он указал на место рядом с собой.

Аданэй послушался, как и во все предыдущие разы за сегодняшний день.

Царский любовник сам разлил кофе по низким керамическим чашкам и протянул одну ему. Аданэй с опаской поднес ее к губам и сделал глоток. Напиток оказался терпким, горьким и неприятным. Зато Вильдэрин, судя по виду, по-настоящему им наслаждался. А еще он будто забыл о прислужнике и отрешенным задумчивым взглядом смотрел в зеркало напротив дивана, где отражались они оба.

– Могу я задать вопрос? – нарушил молчание Аданэй, просто чтобы напомнить о себе.

Юноша встряхнулся и повернул к нему голову.

– Конечно. И еще: когда хочешь о чем-то спросить, то необязательно получать разрешение. Просто спрашивай – и все.

– Хорошо. Когда ты на меня наткнулся там, в коридоре, почему так удивился, что я смотрю на ту статую?

– Просто ты смотрел на нее слишком долго, тогда как большинство людей ее попросту не замечают. Конечно, ведь среди прочих, более замысловатых скульптур, она теряется, кажется простоватой. Немногие способны увидеть, насколько она живая. А ты увидел. Вообще-то у нее есть своя история, когда-нибудь расскажу.

Аданэй ничего на это не сказал и вслед за Вильдэрином потянулся к мушмуле в вазе. До этого он уже успел съесть несколько кислых виноградин.

Голод разыгрался не на шутку, но съеденное не утолило его, а только раззадорило еще сильнее. В животе громко заурчало, и это не укрылось от царского любовника.

– Ты что, голоден? – нахмурившись, спросил он. – Так почему не взял себе на кухне чего-нибудь более сытного?

– Я не знал, можно ли, ведь ты велел принести только кофе, фрукты и виноград.

– О боги, разве ты всегда делаешь ровно то, что приказали, и ничего больше? Как же ты до сих пор выжил? – вздохнул юноша. – Уж тебе ли не знать, что господа зачастую пренебрегают нашими потребностями, так что иногда нужно заботиться о себе самому. В следующий раз бери на кухне что угодно, говори, что это я так велел. И да, одежды у портных это тоже касается.

Эта речь напомнила Аданэю, что его господин вообще-то сам невольник, и это, по всей видимости, сказывалось на его поведении.

– Чудом, – бросил Аданэй, нахмурившись.

– Что?

– Я сказал, что выжил чудом. В последний раз, когда я… даже не ослушался, а всего лишь недопонял приказ, то меня продали, а до этого так отходили плетью, что я едва не скончался. Так что извини, но с тех пор я осторожничаю.

Вильдэрин медленно повернулся к нему и посмотрел в глаза.

– Я никогда с тобой так не поступлю, Айн. И никто здесь, обещаю, – негромко сказал он. – Если ты меня обманешь или предашь, я просто в тот же день отошлю тебя прочь – и все. – Помолчав, он усмехнулся, разом утратив серьезный вид. – И тогда ты всего лишь продолжишь – как там выразился Уирген? – дрыхнуть, шляться и жрать.