Так было, пока не пришли темные люди: такими они казались светловолосым и светлоглазым айсадам. Пришельцы с помощью жестов и рисунков объяснили, что их родина покрылась льдом, и пришлось ее покинуть, и многие погибли в пути. Айсады и другие горные племена – тоги, равены – приняли чужаков, дали им еды, разрешили жить на своей земле.
Потом темных людей становилось все больше, они приходили и приходили, и не было им конца. Добычи уже не хватало, и племена перешли через перевал к южному подножию гор, где в изобилии водились быки, козлы и другая дичь.
Но темные люди оказались ненасытны, как сыновья шакала, они добрались и туда. Айсадам и другим племенам пришлось бежать в непривычные для них степи. Там они смешались с местными жителями, и на время воцарился мир.
Он продолжался, пока дозорные одного из родов не заметили хлынувших с гор темных людей. Все поняли, что это значит. Вновь случилась битва, больше похожая на истребление, ведь у врагов было железное оружие и далеко стреляющие луки. Они ездили на лошадях, тогда еще не знакомых племенам, а тело прикрывали доспехами. Айсадам и прочим народам гор и степей снова пришлось отступить – еще дальше на юг.
Но и этим не закончилось. Темные люди дробили камни и возводили каменные жилища, продвигаясь все глубже. Тогда состоялся последний бой, после которого горстка уцелевших тогов, айсадов, равенов, лакетов и многих других укрылась в Дейнорских лесах на северо-западе. На захваченных же землях возникли страны темных людей: Тилирон, Райхан, Урбиэн, а позже и Отерхейн – самое ненасытное и подлое племя из всех. Его вожди до сих пор не могли успокоиться и недавно опять пошли войной на остатки тех родов, что еще оставались жить южнее и восточнее...
Шейра помнила, как к ним в леса пришли в который раз изгнанные со своих земель люди. Гордые воины плакали, глядя в сторону отнятой родины, а девушка окончательно убедилась: это не айсады, а чужаки – алчные, злобные дикари. Темные люди и так забрали степи, холмы и, главное, священные горы, теперь же шакалам не давали покоя и леса. Отерхейнцы подбирались к их границам, вырубали деревья, сжигали пни, а потом рыли землю. Впрочем, пока что айсады справлялись с горстками поселенцев: те не умели воевать.
В новое неспокойное время жизнь племени изменилась. Теперь и женщинам приходилось охотиться и убивать врагов. Сама Шейра впервые отправилась в бой в пятнадцать лет. Тогда у нее на виду поселенцы убили отца. Он упал, и его светлые волосы смешались с кровью и пылью, а голубые глаза так и остались открытыми. Мать погибла еще раньше. Шейра не плакала, когда они умерли. Лить слезы по умершим – оскорблять их души. Даже девочкой Шейра это понимала. Отец храбро сражался и погиб как воин – такой и должна быть смерть айсада: в битве, на охоте или от старости. Если человек умирает от болезни, либо по несчастной случайности – значит, прогневал духов-покровителей, вот они и помешали достойной смерти.
В каждом бою Шейра убивала темных людей, не зная пощады, стараясь отомстить и за отца, и за сородичей. А больше всего ей, как и многим, хотелось дотянуться до шакальего вождя Элимера. Она готова была перегрызть ему горло и верила: когда-нибудь он заплатит за все.
От гневных мыслей лоб Шейры прорезала складка, глаза сузились, мышцы напряглись, но через минуту девушка встряхнула волосами, отгоняя злые и горькие мысли. Глубоко вздохнув, она еще раз тряхнула головой и побежала к становищу, расположенному на широкой поляне.
Влажные после ледяного дождя ветки хлестали по лицу, оставляя едва заметные царапины, но Шейра не обращала на это внимания.
Неожиданно перед ней выросла фигура, заставив отскочить в сторону и схватиться за нож. Но вытащить его девушка не успела – узнала Тйерэ-Кхайе, Бегущего-по-листьям. Этот воин должен был стать ее мужем после праздника Весенней Луны: совет старейшин решил, что они рождены друг для друга.
Поговаривали, будто Тйерэ-Кхайе скоро станет одним из вождей, а значит, Шейру ценили в племени, раз посчитали достойной такого охотника и воина. Это тешило самолюбие. Кроме того, он ей нравился: храбрый, сильный, осторожный и умный – сложно найти спутника удачливее.
Бегущий-по-листьям смотрел на нее невозмутимо, по взгляду синих глаз невозможно было догадаться, зачем он появился. Несколько минут прошло в безмолвии: негласное соревнование, истинный смысл которого давно забылся – кто сдержаннее.
Тйерэ-Кхайе заговорил первым:
– Тебя ждут на поляне, Белая Куница. Идем.
Он положил руку ей на плечо и повел к становищу.
– Что-то случилось? – спросила Шейра.
– Из степи прискакали вожди туризасов, привезли знак мира. Будет большой совет. Вожди тогов, равенов и лакетов уже здесь, наши шаманы бьют в бубны.
– О! – не скрыла она удивления, ведь на ее памяти еще ни разу не собирались предводители всех племен сразу. – Великий совет вождей?! Но при чем здесь я?
– Мне неведомо – лишь на совете прозвучат ясные слова. Вроде пророчество какое-то было. Большего мой язык сказать не может, мне просто велели привести тебя.
Шейра промолчала, хотя и сгорала от любопытства.
Становище встретило их ударами бубнов и песнопениями шаманов. Шейра с притворным равнодушием глянула на вождей и старейшин – они сидели в первом круге, ближе к костру. Во втором были уважаемые воины, а дальше – простые охотники. Позади всех толпились дети и отроки, вытягивали шеи, чтобы лучше видеть.
Шейра направилась в третий круг и тут заметила, как пристально смотрит на нее верховный вождь айсадов – Дагр-Ейху.
– Шейра-Сину! – сказал он. – Подойди к огню совета.
Девушка не без удивления и робости подчинилась, уселась чуть позади старейшин. Слово взял вождь туризасов. Седой воин выдержал положенную паузу и обратился к племенам.
– Храбрые вожди, смелые воины и ловкие охотники, я пришел с посланием моего рода. Вчера туризасы услышали пророчество. Наш верховный шаман открыл его перед смертью своим ученикам. Он еще никогда не ошибался, и великая надежда зародилась в наших сердцах, ведь силу последнего предсказания нельзя разрушить! Шаман видел людей в одежде из кожи, они неслись на конях, и рушились каменные шатры от их натиска, и белая куница сразила коршуна. Племена, вы понимаете, что это значит?! Коршун – дух-покровитель шакальих вождей, а Белая Куница живет среди айсадов. Пророчество гласит: племена объединятся и под предводительством Шейры-Сину пойдут войной на шакалов. В схватке с ней погибнет темный вождь, а каменные стены падут. Мы вернем наши земли!
Люди заволновались. Нестройный гул взметнулся к верхушкам дейноров и кедров, дубов и сосен. Дагр-Ейху поднялся, встал у огня и заговорил:
– Воины! Ваши уши слышали сказанное языком Иркича-Йоху, вождя туризасов, теперь пусть головы осознают. Нам же пришло время говорить с духами.
Вожди и старейшины, шаманы и знаменитые воины покинули круг и отправились в шатер совета. Дагр-Ейху поманил Шейру жестом, давая понять, что ей тоже нужно идти. Девушка окончательно оробела, хотя пыталась этого не показать, и уверенным шагом двинулась за вождем.
Оказавшись в шатре, Шейра растерялась. Она понятия не имела, где ее место в круге. Хорошо, что Дагр-Ейху подсказал: потянул за руку и усадил рядом с собой.
По кругу пустили ритуальный рог с отваром из колдовских трав, приготовленным ворожеей Увья-Ра. Вожди помолчали, показывая свою сдержанность, затем поднялся Иркич-Йоху и заговорил на древнем наречии, используемом лишь в особенных случаях. Оно восходило к тем далеким временам, когда горные жители были одним племенем, а потому люди, допущенные в шатер совета не впервые, без труда понимали этот язык. Шейре же приходилось слушать в оба уха, чтобы уловить смысл: она плохо знала наречие предков.
– Шакалы Отерхейна отбирают у нас землю, убивают нас, – говорил Иркич-Йоху. – Дети наши растут, не видя величия прародителей. Но настало время, когда мы можем все изменить. Если упустим его, конец один – смерть. Темные люди рано или поздно истребят народы лесов, а после вас в неравной битве падем и мы – народ равнин. Племена, нас мало, но вместе мы станем сильными. Так объединимся же по слову нашего шамана! Белая Куница повергнет темного вождя, и племя Отерхейна падет. Духи-покровители помогут нам. Я закончил и жду вашего ответа.
