– Может, к десятнику? Он скажет.

– Он-то скажет, да только нам это надо, что ли? Может, лучше того, на пир? Никто и не заметит. Ты как?

– Не-а, – покачал головой Ларун. – Нельзя. Это ночью не вспомнят, а как с утра пьяный валяться будешь, так мигом. Не, давай лучше к десятнику.

– Ну, к десятнику, так к десятнику, – вздохнул Бридо.

Стражники несли тяжелый сверток, ухватив его с двух концов, а из него сочилась кровь, оставляя на камнях липкие темные пятна.

Выйдя во двор, воины тут же поймали двух слуг и избавились от ноши. Те положили труп в двухколесную тачку, сами впряглись в нее и повезли прочь от замка. Стражники неторопливо шли следом, поддерживая праздную беседу.

– О чем этот жуткий Ворон-то говорил? Ты понял? О каком-то пересмешнике...

– Э, Бридо, вот сразу ясно, что ты не из наших краев. Пересмешником Ханке-плута называют.

– Ханке?

– Ну да. Вот, слушай. Мне дед рассказывал, когда еще жив был, а ему – его дед…

Первых богов было девять. Младший среди них – Ханке.

Разделили боги меж собой власть над миром, но не нашлось дела для Ханке – пока его братья и сестры мир делили, он с водяными девами на дне озера играл. Вот и остался ни с чем. Разозлился тогда Ханке. Как же так, – думает, – всем богам люди жертвы приносят да восхваления поют, а про меня и не вспоминают. И задумал он тогда людей с богами рассорить, чтобы самому главным сделаться.

Собрал богов на совет и так сказал:

– Побывал я, братья и сестры, на земле людей. Насмотрелся, наслушался. Слишком добры вы к людям стали. Перестали они богов уважать: жалуются, негодуют. Надоело им оружие ковать и воевать, солнце им слишком жарко светит, дожди сыростью кости ломят. Не хотят женщины ткать и прясть, проклинают они Наннэ, ремесло подарившую. За скотом ухаживать перестали, на судьбу треклятую жалуются, а на смерть и того более.

Возмутились боги и так решили: лишить неблагодарных людей даров своих.

Тогда исчезло с земли солнце, прекратились дожди. Деревья и травы засыхали, скот худел, оружие из рук воинов выпадало, а у ткачих и нить рвалась, и ткань расползалась. Не понимали люди, за что же их боги карают. Уже начали о конце мира поговаривать, когда явился к ним Ханке рыжий бог и так сказал:

– Потому у вас, люди, жизнь плохая пошла, что не тем богам вы поклоняетесь. Это я – Ханке Великий – всем в мире заправляю. Долго я ваше непотребство терпел! Костров не видел, песнопений не слышал. Иссякло мое терпение, потому и вам жизни не стало – страшен я в гневе. Но простить вас готов, ибо слабы вы умом и не ваша в том вина. Знайте теперь, кому хваления возносить, почитайте меня, Ханке, более других богов, и благодать к вам вернется.

Пали люди ниц, протянули в мольбе руки к Ханке, а тот исчез и был таков.

Исчез Ханке с земли, на небо перенесся, да сразу совет созвал. И сказал богам:

– Побывал я, братья и сестры, на земле людской. Насмотрелся, наслушался. Опомнились глупые люди, осознали вину. Жрецы их круглые сутки в бубны бьют – во славу вашу, костры возжигают – во славу вашу. Детям своим о деяниях ваших рассказывают – во славу вашу! Жалко мне людей стало, ведь недолговечен срок их земной, а потому ума и не нажили. Простить бы их надобно.

Посовещались боги и сделали так, как Ханке советовал.

Вернулось солнце на землю, дожди благодатные прошли, леса зазеленели, скот пожирнел, и никогда еще не ковалось столь крепкого оружия и не ткалось столько прекрасных тканей, как в это время. Дети здоровыми рождались, болезни исчезли – второй золотой век настал. Живут люди, не нарадуются, Великого Ханке благословляют, ему костры возжигают.

Благословляют люди Ханке, да только прочие боги заметили: что-то не так пошло. Они людям милость свою вернули, но ни дыма костров, ни песен к ним с земли не возносится, зато Ханке довольный бродит, сытый да румяный, улыбка хитренькая с губ не сходит.

Догадался тогда Гхарт сам вниз, на землю глянуть.

Взглянул – и поразился! Видит он, что люди Ханке костры возжигают, а о прочих богах не вспоминают. Понял тогда Гхарт хитрость младшего брата, и гнев овладел им.

Собрал он богов на совет, и на совете том раскрыл обман Ханке. Зашумели боги, затрясли кулаками, окружили обманщика.

Испугался Ханке, холодным потом покрылся, да виду не подал. И так говорит:

– Подождите ругать меня, братья и сестры. Я ж все только для вас и придумал. Такая задумка моя была: показать людям, как важно богов чтить, ибо коротка человеческая жизнь, забыть могут. А вам, братья и сестры, доказать хотел, что приглядывать за людьми надо, ведь слабы они умом, как бы чего не натворили... А о собственной славе и не помышлял, на том и стою.

Посовещались боги, и сказал тогда Ястре – повелитель небес:

– Это ты, младший брат, хорошо придумал.

Остальные покивали и разошлись. Один Гхарт остался и высказал:

– Хитрец ты, Ханке – и нас, и людей провел. За находчивость твою не стану изгонять тебя навсегда, но на глаза мне три века не показывайся! – и сбросил Ханке на землю.

А там его уже люди поджидают – толпа целая – кто с топором и вилами, а кто и с мечом.

– Подлец! – кричат. – Обманул ты нас! Не жить тебе более!

Испугался Ханке, потом холодным покрылся, да виду не подал. И так говорит:

– Подождите ругать меня, люди. Я ж это только для вас и придумал! Такая задумка моя была, чтобы показать вам, как жить можно. Вот вы трудитесь, трудом своим пищу добывая, а я ничего не делал, а столько времени дары от вас принимал. И вы так можете. Я вам, люди, хитрость подарил, обману и ловкости научил, показал, как без труда жить хорошо. И за то вы и мне теперь костры возжигайте.

Сказал так хитрец и улизнул.

С тех пор повелось, что призывают люди Ханке, когда нужно соседа вокруг пальца обвести, либо воровство с разбоем учинить. Да и честные люди нет-нет, да подкинут Ханке подношение. Так, на всякий случай.

Вот как обрел Ханке дело свое. Прозвали его после этого Ханке-плут или Ханке-двуликий. А еще – Пересмешник. Потому что больно любит он над людьми да богами пошутить и поглумиться.

Завсегда Ханке опасаться надо, а если сам человек кого обмануть пытался, да не вышло, так еще сильнее. Не нравится Ханке, когда его дары пропадают. Тогда он сам так над тобою посмеется, что берегись! Можешь и головы не снести, вот как этот несчастный.

Ларун кивнул в сторону свертка, который слуги уже снимали с повозки.

– Да, вот как этот несчастный, – повторил он.

– Забавная легенда.

– Да, про Ханке все такие, – хохотнул Ларун.

Они надолго замолчали.

Сверху, из замка, доносился шум пира и слова незатейливой баллады о морском царе, которого озёрная дева на дно заманила.

… Но вот надоело тому царю

Любиться с девицей в подводном краю.

Скучая по суше, по битвам и небу,

Столетья спустя он вышел на землю,

Вот сделал два шага – и все, его нет.

Лишь горсточка праха лежит на песке.

Ведь не живут сотни лет на земле…

***

Элимер снова, как в детстве, оказался в Долине Ветров. Он стоял у подножия гор, на лугу, усыпанном крокусами и купальницами. От земли парило.

«Будет гроза», – подумал он и понял, что хочет ощутить ее силу, ведь гроза очищает.

На открытую ладонь упали первые капли.

Одна, вторая.

Они чисты и прозрачны. Словно слезы. И так приятно холодят разгоряченное тело.

Третья, четвертая.

Они стали теплыми и липкими, они окрасились в багряный. Это кровь, это ее запах. Такой странный – отвратительный и одновременно манящий.