– В чем дело? – протянула Гиллара. – Успокойся уже.

– В чем дело?! – передразнил Ниррас. – Да я уже в десятый раз задаю один и тот же вопрос и не получаю ответа!

– Ну уж не в десятый, не преувеличивай. Всего пару раз задал, а я просто думала, с чего бы начать. Так что попробуй спросить еще раз.

– Издеваешься, женщина? Ладно... Ответь – зачем тебе этот щенок?! Или и впрямь потянуло на смазливых юнцов? Если так, то я придушу белобрысого выродка! Ты ведь потому и гонишь меня в столицу?!

– Милый, говори тише, не то я сейчас оглохну.

– И пусть! Если я что-нибудь узнаю, то убью и тебя, и мальчишку!

– Я и не подозревала, что ты такой ревнивый, – рассмеялась Гиллара. – Впрочем, никого ты не убьешь. А в столицу уедешь, причем скоро. Не потому, что я хочу от тебя избавиться, а потому, что ты здесь задержался, и Лиммена начнет подозревать. Так что поедешь в столицу и прихватишь с собой Айна.

Ниррас опешил.

– Айна? Зачем он мне сдался? Я отправлю ублюдка заниматься скотиной. Ты что, для этого его спасала?

– Сядь, родной, и я все тебе объясню. Только сначала успокойся. Вот, возьми, выпей.

Она протянула кубок с вином, который Ниррас опустошил одним махом. Наполнил снова, но больше пить не стал.

– Я спокоен, Гиллара, говори.

– Что ж, касаемо этого белобрысого выродка... Неужели ты и правда считаешь меня такой похотливой дурой?

– Но ты готова была выложить за него немалую сумму, – проворчал, нахмурившись, мужчина.

– У меня была на то очень, очень веская причина. Видишь ли, мальчик не всегда был рабом и…

– И что в этом удивительного?

– Ты можешь не перебивать? – одернула Гиллара.

– Хорошо, – вздохнул Ниррас.

– Отлично. Так вот, Айн не всегда был рабом. Раньше он был Аданэем, кханади Отерхейна. Я не говорила тебе, потому что еще не до конца все продумала, мне бы повредили лишние расспросы.

Ответом ей было молчание. Ниррас широко разинул глаза и рот и лишь затем, потрясенный, воскликнул:

– Аданэй из династии Кханейри? Кханади Отерхейна? Брат кхана? Да ты в своем уме? Этот тиран давно его прикончил.

– Я тоже так думала, но... ошиблась. Ты видел шрам на его груди, как от удара мечом? Неизвестно, как мальчик вообще выжил...

– Да с чего ты взяла, что это он?!

– Я видела его еще до своей ссылки, когда ездила в Отерхейн с братом. Да… это было давно, но я хорошо запоминаю лица, а у него приметная внешность. К тому же я любила наблюдать за старшим кханади, ведь я тогда думала, что именно он станет следующим правителем. Элимер в то время ничего из себя не представлял: зажатый, угрюмый, бессловесный. – Гиллара задумалась, но скоро продолжила: – Так вот, когда мы проезжали мимо каменоломни, меня удивили некоторые странности: молодой отерхейнец, говорящий по-иллирински, и волосы светлые. Помнишь, я тогда сказала, что во всем Отерхейне таких по пальцам пересчитать? А когда присмотрелась внимательнее, то отметила, что внешне этот раб, пожалуй, чем-то напоминает Аданэя. Право, я особенно ни на что и не рассчитывала, скорее наоборот: хотела доказать себе, что такое чудесное совпадение, такая восхитительная удача невозможны. Но потом... Я приподняла волосы на его правом виске, присмотрелась, а там – знак династии. Точнее, его нижняя часть. Верхняя когда-то была срезана вместе с кожей – наверное, Элимер и срезал после поединка. Но все равно этот знак невозможно спутать ни с чем, да и шрамы там остались характерные. Я чуть с ума не сошла от радости, мне казалось, что я сплю и так не бывает. Но так было. Судьба повернулась к нам лицом, Ниррас! Мы нашли Аданэя!

– Это невероятно… – прошептал мужчина: – Он знает, почему ты спасла его?

– Нет.

– И как ты собралась его использовать?

– О, у меня великие замыслы! Если все получится, то мы не только посадим Аззиру на трон, но и расквитаемся с Лимменой.

Аданэй тренировался в саду с палкой вместо меча, когда к нему подбежала взволнованная Ли-Ли и, схватив его за руку, выпалила:

– Мне нужно с тобой поговорить!

По ее голосу и выражению лица Аданэй понял: она хочет сказать что-то важное.

– Идем.

Он отбросил палку и, взяв Ли-ли за руку, привел в свою комнату. Закрыв дверь, повернулся к девушке.

– Айн! – заговорила та. – Вообще-то… не знаю, как теперь тебя называть… То есть я теперь знаю, что ты… царевич. Так сказала Гиллара, но не мне, но я подслушала, она Ниррасу говорила, что...

– Подожди-подожди, моя хорошая, сначала успокойся, – прервал ее Аданэй.

Слова девушки взволновали, и все-таки он решил дать ей время прийти в себя – тогда, глядишь, он услышит связный, а не сбивчивый рассказ. Дыхание Ли-Ли наконец выровнялось, и Аданэй спросил:

– Вот теперь говори.

Говорила она долго, когда же рассказ подошел к концу, пораженный Аданэй не произнес ни слова. Ли-Ли взмолилась:

– Не делай этого! Не соглашайся! Это…

– Опасно, я знаю. И ненадежно.

– Дело не только в этом! Ты понимаешь, что тебе придется изворачиваться, врать, предавать, творить любые подлости? Неужели ты причинишь боль и предашь тех, кто тебе доверится?

– Меня больше волнует моя судьба, чем участь других.

Взгляд Ли-Ли наполнился горечью, и Аданэй пояснил:

– Это моя единственная возможность. Другой может не быть.

Ли-Ли молчала, потупившись, тогда он приблизился и приподнял ее лицо за подбородок.

– Ты добрая, честная и светлая, моя маленькая ворожея, ты намного лучше меня. Я хотел бы стать таким, как ты, но не могу. По крайней мере, не сейчас.

Ли-Ли смутилась, потом спросила:

– Ты скажешь Гилларе, что все знаешь?

– Нет. Зачем? И ты молчи.

Девушка кивнула и прижалась к нему. Аданэй погладил ее по волосам, поцеловал в макушку и, обняв за талию, проводил к выходу.

Как только дверь за Ли-ли закрылась, отошел к узкому окну и уткнулся взглядом в мутное стекло. Мысли мелькали одна за другой, нужно было привести их в порядок.

Выходит, Гиллара знала, что он – кханади, и придумала, как это использовать. Итог, к которому вела многоступенчатая интрига, Аданэю нравился, иначе и быть не могло: если он станет иллиринским царем, то сумеет отомстить Элимеру и вернуть трон Отерхейна. Смущало только, что слишком многое в задумке зависело от случайностей и человеческих страстей, таких ненадежных. Но других возможностей пока не было, а значит, придется использовать те, что есть...

* * *

Черные клубящиеся тучи, по краям окрашенные болезненно-желтым, нависали так низко, что, казалось, вот-вот упадут и затопят землю. Свистящий ветер пробирал до костей, косые струи стучали по земле с такой силой, будто собирались пробить ее насквозь. Гром рокотал, Аданэй вздрагивал от его раскатов, но все равно стоял на высокой террасе, продолжая наблюдать за бушующей грозой, такой редкой здесь, на юге.

То и дело сверкали ветви молний – огненные стрелы Ястре, повелителя небес, неукротимого в своем гневе. Когда природа лютует, опасно вот так стоять на полуоткрытом месте, но зрелище разгневанной стихии манило Аданэя.

«Гроза очищает», – пришла в голову странная мысль.

В замке горели свечи и лампы, но все отчего-то говорили шепотом и ходили на цыпочках, а снаружи кипела хоть и опасная, но жизнь. Она отвлекала от сомнений и неуверенности, преследующих Аданэя последние сутки.

Завтра на рассвете ему и Ниррасу предстояло отправиться в столицу Иллирина – Эртину. В неизвестность, которая всегда пугает, вот в душе и поселилась тревога. Но здесь, наедине с грозой, Аданэю было немного спокойнее, чем внутри.

Почувствовав легкое прикосновение, он обернулся. Наткнулся взглядом на лицо Ли-ли, с которого смотрели оленьи карие глаза, в их глубине светился теплый огонек. Она прижалась к Аданэю горячим телом, ее волосы приятно защекотали ему грудь, затем девушка потянула его за руку.

– Пойдем, не надо здесь стоять. Грозы у нас очень редкие, но и очень опасные. В прошлом году молния ударила совсем близко. Пойдем.