Девушка добрела до своей комнаты, как в полусне. Оказавшись внутри, невидящим взглядом уставилась в стену. Что же ей делать теперь? В родной Тилирон она возвратиться не могла, там строгие нравы, и даже на бывшую любимицу правителя смотреть будут косо, а отец ее и вовсе не примет. Он не ответил ни на одно из ее посланий, которые она когда-то отправляла, прежде чем оставила попытки.
Оставаться же в Инзаре и жить так близко к Элимеру – и так далеко от него! – казалось и вовсе нестерпимым. Зарина и представить не могла, каково это: слышать его имя от глашатаев, зачитывающих приказы, или от лавочников, передающих последние сплетни, видеть его на площади во время торжеств и вспоминать его глаза – такие холодные, такие любимые и ненавидимые одновременно. А он будет развлекаться с айсадкой и не помнить о бывшей любовнице. О ней, которая ушла вслед за ним из Тилирона почти дитём, которая терпеливо ждала их редких встреч и пила горькие настои, чтобы не понести… А теперь он просто решил от нее избавиться, выдав замуж? Зарина не могла примириться с этим и не собиралась покорно ждать своей участи.
Сжав кулаки, она прошипела:
– Ты поплатишься за это, Элимер. Ты и твоя дикарка. Вы оба. И неважно, чего мне это будет стоить.
Через несколько дней, прихватив с собой драгоценности, когда-то подаренные кханом, и одну из рабочих лошадей, Зарина исчезла из замка и из столицы. Она была уверена, что кхан не станет ее разыскивать, и оказалась права.
***
Весна перевалила за середину, и равнина преобразилась, благоухая свежестью травы, радуя взгляд яркими цветами, услаждая слух треньканьем полевых пичуг. Увы, эта пора была краткой. Пройдет месяц – лепестки первоцветов облетят, солнце начнет нещадно жарить, и зелень потускнеет. Чтобы не пропустить время весеннего расцвета, Шейра старалась чаще выбираться в степь – вместе с Айей, подросшими щенками и несколькими воинами в сопровождении. Но удавалось ей это далеко не каждый день и даже не через день: большая часть времени уходила на учебу. Теперь, когда айсадка превратилась в кханне, она должна была изучить историю Отерхейна, не говоря уже о том, чтобы в совершенстве овладеть языком и научиться правильно держать себя с подданными. Вместе с ней училась и Айя, иначе девчонке с повадками простолюдинки было бы не место подле Шейры, которая успела к ней привязаться.
Но если жена хотя бы иногда находила время прогуляться по равнине, то Элимеру не удавалось и этого: в Инзар пришли дурные вести. Владельцы замков у восточных границ Отерхейна подняли бунт. Сначала повесили сборщиков податей и их охранников, потом начали укреплять крепостные стены, ожидая штурма или осады.
Слухи об Аданэе подарили обиженным вельможам надежду, что правителя можно сменить. Теперь Элимер жалел, что сразу не ответил на сплетни жестокими карами. Источник молвы обнаружить все равно не удалось, а она обернулось крупными неприятностями.
Медлить и дальше он не собирался. Карательные этельды понеслись на восток – и земля Отерхейна окрасилась в алый. Некоторых мятежников разгромили: одних казнили на месте, а других, наиболее знатных, привезли в Инзар, чтобы предать смерти на площади как изменников. Но это было только началом, ведь остальные бунтари все еще удерживали замки: крепостные стены строились на славу. Элимер не тешил себя иллюзиями и понимал, что корни восстания удастся выкорчевать нескоро, и они еще долго будут давать всходы в восточных провинциях.
Но до чего же не вовремя! Бунт, конечно, всегда не ко времени, но сейчас особенно. Недавно разведчики донесли, что Лиммена при смерти, на трон вот-вот взойдет Латтора, и Элимер думал развязать войну с Иллирином до того, как властолюбивые интриганы свергнут незадачливую наследницу или начнут править от ее имени. Но теперь, пока в самом Отерхейне не стихнут волнения, будет не до Иллирина. Это приводило кхана в бешенство, восстания подавлялись жестоко как никогда, но все-таки мятежники не спешили сдаваться, догадываясь, что обратного пути нет.
Вчера из восточных предместий доставили одного из мятежных вельмож, которого многие восставшие считали одним из своих предводителей. Его захватили вместе с семьей, и это было хорошим уловом. Элимер по прошлому опыту знал: порой достаточно лишить бунтарей главаря, и мятежи если и не прекращаются, то идут на убыль. А благодаря тому, что его семья оказалась у кхана в заложниках, можно было надеяться, что перед казнью он выдаст все нужные сведения.
Крутая лестница, чадящие факелы, тяжелый затхлый воздух. Кхан давно не спускался в подземелье: обычно заключенных допрашивали палачи, но сегодняшний пленник был слишком важен, и для начала Элимер думал допросить его сам.
Пройдя по длинному коридору, он оказался у нужной камеры. Стражники открыли дверь и вывели оттуда высокого хорошо сложенного человека в разодранной одежде. Он подслеповато щурился на свет, на теле виднелись кровоподтеки и рассечения: его взяли в бою.
Увидев перед собой правителя, человек поджал губы, всем своим видом выражая презрение. Явно хотел умереть достойно, с высоко поднятой головой. Что ж, Элимер подарит ему такую возможность – при условии, что и мятежник даст кхану то, чего он от него ждет.
Стражники пододвинули к правителю деревянное кресло, и он порадовался такой предусмотрительности: разговор предстоял долгий.
– Тебя называют Тергал, – сказал Элимер, опускаясь на жесткое сиденье, – но ты рискуешь умереть в муках и безымянным, как и полагается изменнику. Если только не ответишь на мои вопросы. Теперь говори: откуда пошли слухи о моем брате? Назови имена всех заговорщиков, расскажи об их планах.
– Ты ничего не узнаешь, – прохрипел Тергал. – Узурпатор… Уселся на трон, принадлежащий твоему брату.
Элимер и не надеялся сразу же на иной ответ, но нужно ведь было с чего-то начать.
– Уже за одни эти слова тебя следовало бы четвертовать.
– О, не сомневаюсь, что ты сделаешь это с удовольствием, – выплюнул мятежник. – Кровожадный тиран.
Элимер помолчал и невольно усмехнулся, прежде чем ответить.
– Сдается мне, – тихо сказал он, – что ты сам не веришь своим словам. Тебе ведь сообщили, что твоя семья в моих руках? Жена и дети: два взрослых сына и совсем юная дочка. – Тергал открыл рот для ответа, но Элимер махнул рукой, прерывая его. – Я знаю, что сообщили. Однако ты отчего-то не опасаешься, что твоя ругань разозлит меня настолько, что в отместку я решу их пытать, отдам своим воинам на потеху, и… что там еще делают кровожадные тираны в таких случаях? Нет, ты не боишься, ты дерзишь, изображаешь из себя несгибаемого героя только потому, что считаешь, что с твоей семьей я так не поступлю. Но почему ты так считаешь? Был бы ты так в этом уверен, если бы и правда говорил с «кровожадным тираном»?
Тергал лишь плотнее стиснул челюсть, но возразить, по всей видимости, ему было нечем. Разумеется, он знал о казнях мятежных вельмож, их и впрямь было много, но о том, чтобы кхан приказал пытать их семьи, никогда не слышал. Потому что такого никогда и не было.
– Так я повторю вопрос: слухи об Аданэе. Откуда они?
Тергал молчал, хмуря брови, на его лице читалась напряженная работа мысли, и Элимер решил ему помочь.
– Подумай чуть лучше. Твоя семья в моих руках, и у тебя есть выбор, кого защищать: своих детей и жену – или своих сообщников. Я могу уничтожить твой род, для этого мне достаточно казнить тебя как безымянного, казнить твоих сыновей вместе с тобой, а вдову и дочь выдать замуж за кого-нибудь из простонародья. И они будут знать, что ты все это позволил. Пожертвовал ими, хотя достаточно было всего лишь нескольких признаний. Либо… – Элимер помедлил и многозначительно приподнял брови. – Либо твои сыновья отправятся в ссылку, жена останется почтенной вдовой, а дочь выйдет замуж за достойного вельможу и унаследует часть твоих земель. А другую часть, может быть, однажды получат твои сыновья, если искупят свою вину и докажут свою преданность мне. Ну а ты сам… Я могу казнить тебя по закону, и тогда казнь будет долгой, позорной и мучительной, а могу сделать это быстро. Многое зависит от тебя и твоих ответов, поэтому в твоих интересах говорить со мной откровенно. Как считаешь?
