– Может быть, я исполню твое желание, – глухо выдавил Элимер, глядя на нее все-таки с затаенной надеждой. – Если ты так сильно этого хочешь. Настолько, что даже прибегла к этим своим наивным ухищрениям. Я отпущу тебя…

Глаза Шейры округлились, но тут же она с подозрением спросила:

– И что потребуешь взамен на этот раз?

В груди Элимера заворочалась злость: почему даже в самых его благих порывах она видит коварный умысел?

– Ничего не нужно, – процедил он. – Я желал только твоей любви или хотя бы приязни. А твоя ненависть мне ни к чему. Меня и так ненавидят слишком многие. Поэтому уходи, будь свободна, становись женой этого Тйерэ-как-его-там. Живи, как жила до встречи со мной.

На ее лице читалось недоверие, смешанное с радостью, признательностью и почему-то с растерянностью.

– Спасибо, вождь! – выдохнула она и поднялась на ноги, развернулась к выходу, будто прямо сейчас намерена была уйти. Но не ушла. Замерла и снова посмотрела на Элимера. – Только вот…

– Что?

Она вдруг приблизилась к нему и опустилась рядом, протянула руку и коснулась пальцами его щеки совсем как тогда, в лесу. Он перехватил ее запястье.

– Это ты так хочешь меня отблагодарить или что?

– Сама не знаю... Но прежде чем я вернусь в леса, я хочу… – она осеклась.

– Чего?

– Тебя.

Ее глаза, и губы, и руки были совсем рядом, а чуть взъерошенные волосы сверкали от влаги и отсветов огня в очаге, но Элимеру внезапно захотелось в злости оттолкнуть ее, а не прижать к себе.

– Шейра, да ты смеешься надо мной? – процедил он.

– Вовсе нет! – испугалась девушка. – Извини. Просто я хотела сказать, что…

Она умолкла, и кхан переспросил:

– Так что ты хотела сказать?

– Что ты… что я не считаю тебя врагом… давно уже. И пусть я не люблю тебя, но ты мне нравишься, и я хотела бы… прежде чем уеду… я хотела бы узнать, как это – быть с тобой.

Злость растворилась без остатка, а вместо нее душу заполнили горечь и нежность.

Может быть, на свете есть мужчины, готовые сдержаться, когда вожделенная женщина предлагает предаться любви, но Элимер к ним точно не относился. Пусть даже потом ему будет больно…

Он притянул айсадку к себе, мягким движением пригладил ее волосы, а она запрокинула голову, подставляя шею для поцелуев. И она первая начала стягивать с него одежду, а после отдавалась его ласкам и сама ласкала так, словно никогда не пыталась его убить, никогда не была его врагом и никуда не собиралась от него уходить.

Она оставалась в его шатре до самого утра. Она была нежна и много улыбалась. Но после возвращения из Вальдакера покинула Отерхейн, и Элимер сомневался, что когда-нибудь снова ее увидит.

***

Советник Варда неуверенно смотрел на Элимера, щурясь от ярких лучей, пронзающих высокие узкие окна залы. Зима подходила к концу, и солнце показывалось все чаще и становилось все злее.

– Что-то случилось, Варда? – спросил Элимер. Они только что в очередной раз обсуждали неприятные слухи, гуляющие по стране, но сейчас советник явно хотел сказать о чем-то еще.

– Ты так и не ответил на послание Иэхтриха, а ведь прошло уже две недели. Он может не понять.

Варда не зря беспокоился: из Эхаскии прибыл гонец с письмом. В нем регис сообщал, что власть его окрепла, и союз кхана Отерхейна и принцессы Эхаскии можно более не откладывать. Элимер принял посланника, устроил со всеми удобствами, но отвечать на письмо не спешил.

– Я помню, на днях напишу. Думаю, со свадьбой лучше повременить до конца весны. Надеюсь, Иэхтрих подождет.

– Иэхтрих подождет, – согласился советник. – А вот Отерхейн – нет.

– О чем ты?

Варда переглянулся с сидящим рядом Таркхином и пояснил:

– Видишь ли, повелитель, тебе сейчас как никогда нужны кханне и наследник.

– Почему именно сейчас?

– Мой кхан, из-за слухов о твоем брате и в народе, и среди знати поползли нехорошие... хм… предположения. Говорят, ты нарушил обряд поединка, не убил Аданэя, не по праву стал кханом и…

– Я знаю о сплетнях, мы только что всецело их обсудили. Что еще? – прервал его Элимер. – И при чем здесь наследник?

– Ходит молва, что якобы боги наказали тебя за обман мужским бессилием… – Варда замешкался, но быстро добавил: – Мы, конечно, знаем, что это не так.

Элимер промолчал, и никто другой не осмелился нарушить безмолвие. Он же для себя признал: Варда прав, с нелепыми слухами нужно что-то делать. Но предъявлять людям трехлетнюю дочь от давней наложницы сейчас уже поздно, в это просто-напросто не поверят. Надо было сделать это сразу после ее рождения, но тогда он не догадался, а скорее и вовсе об этом не думал.

Элимер позаботился о былой любовнице и ее ребенке: подарил дом в самом сердце столицы, в деньгах они также недостатка не знали. Дочь он, однако, видел лишь единожды, теплых чувств к ней не испытывал и почти не вспоминал о ее существовании. Бывшая наложница на всякий случай предпочитала держать язык за зубами и всем говорила, что вдова. Неудивительно, что большинство простых подданных ничего о девочке не знали, и даже слухов о ней почти не было.

– Значит, народ требует кханне… – протянул Элимер, лелея вдруг пришедшую в голову и очень смелую мысль. – Что ж, в таком случае он ее получит.

Давая понять, что совет окончен, он встал с кресла и, стараясь не замечать подозрительного взгляда Таркхина, вышел в двустворчатые двери, украшенные бронзовыми завитками и предусмотрительно распахнутые стражей.

Но зря он надеялся уйти от расспросов наставника. Тот все равно добрался до него вечером, когда Элимер уже был в своих внутренних комнатах. Не впускать Таркхина смысла не было, это всего лишь отложило бы разговор, а не отменило его, а потому кхан приготовился к докучливой беседе: он не сомневался, что советник попробует его отговорить.

– Ты что-то задумал, – утвердительно сказал Таркхин и опустился на табурет возле сидящего у камина Элимера.

– И что же, по-твоему, я задумал? – скривился кхан.

– Я хорошо тебя знаю. Скажи, на ком ты собрался жениться на самом деле?

– Какая разница? – пожал он плечами. – Люди получат свою кханне и успокоятся.

– По закону правитель может жениться лишь на знатной девице, желательно царственных кровей.

– Закон определил первый кхан. А сейчас кхан – я. В моих силах его изменить, но не волнуйся: в моей избраннице есть царственная кровь, если так подумать...

– Если так подумать? – возвысил голос Таркхин. – Мой кхан, давай начистоту. Ты хочешь отказаться от Отрейи и вернуть сюда айсадку, так? На ней ты собрался жениться? Если она тебе по нраву, сделай наложницей, как Зарину. Но жениться? Зачем?

Затем, что она сказала, что не станет для него очередной Зариной. Она произнесла это тогда, на обратном пути, снова проводя время в его шатре. Элимер опять просил ее не уезжать и все-таки остаться с ним, ведь им так хорошо, а она ответила, что это, конечно, так, но лишь пока они в пути. А потом он снова станет вечно занятым правителем, а она не готова стать вечно ждущей любовницей, как Зарина. И к тому же она по-прежнему скучает по дому и айсадам.

– Элимер? – снова вопросил Таркхин. – Ты не ответил. Почему айсадка?

– Потому что я так решил, – отрезал кхан.

– Народ и знать не поймут.

– Им придется и понять, и принять, иначе пожалеют.

Таркхин передернул плечами.

– Традиции не так просто сломать, как ты считаешь. Никто из прежних правителей даже не пытался этого сделать.

– Значит, я стану первым.

– Мой кхан, чувства затмили твой разум! Это опасно для страны. Своей прихотью ты ставишь под удар государство. Разброд среди народа – уже плохо. А что насчет Иэхтриха? Он наверняка оскорбится.

– С ним я разберусь. Эхаския – маленькое государство, а у Отрейи слишком много братьев, чтобы ее дети могли претендовать даже на одну из эхаскийских провинций. Регису об этом известно. Основная выгода от союза с ним в том, что Эхаския граничит с Иллирином. Думаю, Иэхтрих не особенно обидится, если его дочь станет женой… дейлара Антурина. Почему нет? Арист хоть и вдовец, но еще не стар. Он знатен, богат и управляет провинцией, которая по размерам сопоставима с Эхаскией. И он станет еще более знатным и богатым, чтобы регис был доволен будущим зятем. И я найду еще что-нибудь, что предложить Иэхтриху. Что же касается айсадки... Она ведь была предводительницей всех племен, так что, можно сказать, своего рода царицей. Так и представим это народу. И между прочим, это не такой уж неразумный союз, как тебе кажется. Да, пока что дикари ослаблены, но в будущем могут окрепнуть и доставить неприятности моим потомкам. Если же сейчас с помощью этого брака заключить с ними мир, то, глядишь, постепенно они станут подданными Отерхейна.