— Дурак, — едва слышно выдавил Эрик, морщась от боли и тяжело дыша. — Кто плачет… по врагу?

Калеб ничего не ответил и только поджал губы. Собственные раны ныли и кровоточили, но он не обращал на них внимания. Всё внутри переворачивалось от того, что битва закончилась, но ликования не принесла. Он выжил. Победил. Однако поражение Эрика ничуть не обрадовало, пусть теперь захватить Рипсалис становилось проще, а боевой дух империи мог взлететь до небес. Война требовала тяжелых решений, и Калеб в нужный момент сделал выбор, пусть сердце не одобряло этого. Глядя на бледного Эрика сейчас, он хотел лишь с сожалением вздохнуть.

— Я позабочусь о Рипсалисе, — пробормотал он, будто это могло утешить умирающего. — Прости.

— Сестра, — прохрипел Эрик, приподнимая руку, и Калеб, помедлив, схватил её, крепко сжимая. — Береги сестру… Эмбер. Эмбер… она…

Он затих, испустив дух, а Калеб зажмурился и опустил голову, пытаясь задавить позорную дрожь. Потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки, и лишь затем он закрыл Эрику глаза. Стараясь ни о чем не думать, Калеб вытащил клинок, ощупал тело и нашел артефакт, с помощью которого воздвигся купол. Прежде, чем выбраться из ловушки, он накрыл Эрика собственным плащом, воздав последние почести, и забрал оружие. Как только яркий тигилл в грубой обработке треснул, барьер осыпался искрами, ставя последнюю точку в противостоянии. Солдаты хлынули к Калебу, загалдев стаей всполошенных птиц.

— Ваше Величество, позвольте осмотреть вас, — воскликнул один.

— Вернемся в лагерь, — вторил другой.

— Мы защитим вас, — заверил третий.

— Тихо! — приказал Калеб, и все вытянулись по стойке смирно. — Быстро перевяжите меня и доложите обстановку. Бой не окончен.

Солдаты грянули:

— Так точно!

Бόльшая часть из них заняла круговую оборону, выставив оружие, когда Калеба усадили на землю, и вокруг захлопотал боец с белой лентой на руке. Другой принялся рассказывать обо всем, что знал. Вскоре выяснилось, что ситуация сильно изменилась с тех пор, как он попал под купол, и теперь империя находилась в крайне невыгодном положении. С востока напала Алия, пригнав огромную конницу, вооруженную до зубов, с запада пришел Тильд, взяв с собой немереное количество пушек, и империю попытались зажать в тиски. Гледу пришлось перебросить часть войск, атакующих Рипсалис, на правый фланг, и он лишь недавно вошел в город. Поддержку левого взял на себя Кард, переместив основные орудия империи. Сейчас левый фланг держался, однако правый — отступал, неся большие потери. Генерал Джозеф не справлялся с натиском, несмотря помощь отряда Соула.

Даже на первый взгляд ситуация складывалась ужасная, безвыходная. Наибольшие опасения вызывало противостояние с Алией, появление которой в целом повергло Калеба в шок. Он не думал, что подкрепление подоспеет вовремя, ведь разведчики докладывали, что его не стоило ждать в ближайшие дни. Они ошиблись. Теперь их недальновидность обходилась многими жизнями, и Калеб представлял, сколькими жертвами запомнится сражение. Он поднялся, морщась от боли, когда боец закончил с первой помощью, и потребовал лошадь. Один из защитников спешился и передал коня.

— Возвращайся в лагерь, — приказал Калеб, забираясь в седло. — Скажи Эдгару, что мне нужен удар по Алии, пусть даже слабый. Карду передай, чтобы продолжал бомбить Тильд.

— Слушаюсь!

— Все остальные, — он оглядел бойцов, и те приосанились. — Идем на Рипсалис. Мы возьмем город несмотря ни на что!

— Так точно!

Калеб развернул коня и пришпорил его, помчавшись к Рипсалису. Те, кто был верхом, вскоре поравнялись с ним, а пешие солдаты — поспешили следом. Поле боя предстало перед ними рытвинами от снарядов, бездыханными телами и брошенным оружием. Отовсюду раздавались стоны раненых, и стоял ужасный смрад. В дневном свете ужасы войны выглядели особенно четко, и кровь стыла в жилах, когда в голову приходило примерное число убитых. Рипсалис обходился империи дорогой ценой. Слишком дорогой. Однако отступать было некуда, и даже перед лицом объединенной силы трех королевств следовало взять себя в руки и сплотиться. Битва продолжалась, пока хотя бы один из них дышал.

Добравшись до стен Рипсалиса, Калеб на каком-то шестом чувстве рванул по улочкам. Он знал, что Бланш был где-то там, впереди, сражаясь бок о бок с Гледом. Бойцы, недавно защищавшие купол, закричали о победе над Эриком, заставляя боевой дух империи расправлять крылья. Защитники города, напротив, ошеломленно замирали, не веря ушам, и глядели на Калеба, словно на призрака. Они не хотели верить, что командир проиграл. Однако факты говорили об обратном, обрушивая беспощадную реальность на головы. Несмотря на то, что в сердце Калеба закралась капля жалости, он приказал:

— Найти и привести девушку по имени Эмбер. Не трогать её и пальцем!

— Так точно! — отозвались бойцы.

— Принесите мне бомбы Рипсалиса! Так много, как только найдете.

— Выполняю!

Калеб поскакал дальше, чувствуя, что Бланш где-то рядом, и не ошибся. Он нашелся вперед, яростно раскидывающий врагов в разные стороны и защищающий Гледа от вероломных атак. Перья казались подпаленными, точно он попал под взрыв, но серьезных ран Калеб не заметил. Всё вокруг кипело и бурлило. Бойцы уверенно теснили защитников Рипсалиса, несмотря на то, что те использовали тигилловые бомбы и ружья. В тот момент, когда битва перешла в городскую черту, настроения бойцов обеих сторон изменились. Перевес сил стал очевиден, и Калеб обрадовался бы этому, если бы с востока и запада не наседали союзные Люцерну силы. Тем не менее он воскликнул, не сумев скрыть в голове радость и облегчение:

— Глед! Бланш!

Охранник так резко обернулся, будто от этого зависела жизнь, и засиял.

— Ваше Величество, — отозвался он, отступая, чтобы встретиться с ним в более спокойном месте. Бойцы хлынули, отрезая их от сражения, и подарили пару минут спокойствия.

Калеб заметил, что Бланш странно уставился на него, будто не веря глазам, и в душе зазвенела струна. Как только они приблизились, Калеб погладил его по голове, улыбнувшись, и без слов понял, что произошло. Бланш испугался за него. Подумал, что он умер, но не позволил кому бы то ни было, даже Гледу, узнать об этом. Он продолжил сражаться, неся в сердце скорбь, и лишь сейчас осознал, что ошибся. Счастье и облегчение затопили его, и Бланш распахнул крылья, издав громкий клич. Удивительно, но это воодушевило не только его, но и всех, кто сражался рядом. Калеб улыбнулся, сказав:

— И я рад тебя видеть.

Глед спешился, с облегчением выдыхая.

— Какие будут приказания? — спросил он, сбрасывая полномочия, как тяжелый плащ.

— Возьми город, — передавая ему лошадь, ответил Калеб. — Я займусь Алией.

— Уверены? У них конница с ружьями.

Калеб кивнул, нахмурившись.

— Знаю, видел, пока скакал сюда, — сказал он. — Но у меня есть план, и я верю, что мы справимся. Не подведи меня.

— Не сомневайтесь, — твердо ответил Глед. — Рипсалис будет нашим.

— Господин, — подскочил к ним боец и протянул какую-то сумку. — Бомбы здесь. Нужно ударить о что-то, а потом бросить.

— Молодец, — кивнул Калеб, и тот козырнул, уносясь прочь. Глед нахмурился, но не успел задать вопрос, ведь рядом что-то взорвалось, обдав их жаром. Раздался крик, кто-то упал, пролилась кровь.

Калеб взобрался в седло и, кивнув Гледу на прощание, оставил на него сражение здесь. Тот вернулся к битве, тесня защитников Рипсалиса, и вопросом времени стал миг, когда город падет. Вместе с расцветшим от счастья Бланшем Калеб взмыл в небо, чтобы точнее сориентироваться и оценить собственный план. С высоты удавалось лучше разглядеть положение дел, поэтому они на несколько мгновений зависли в воздухе, осматриваясь. Бланш взял на себя прикрытие, поэтому кружился на месте, уклоняясь от стрел, причем делал это очень ловко, точно тренировался. Прищурившись, Калеб сперва посмотрел на левый фланг, где генерал Зейн вместе с Кардом сражался против Тильда.