Единственным положительным моментом оставалось то, что с матушки и Эдгара сняли подозрения. Расследование завершилось. Результаты однозначно указывали на непричастность, и с души Калеба свалилась гора, когда доверенные слуги, следящие за всеми влиятельными людьми во дворце, принесли добрые известия. К сожалению, до тех пор, под подозрением оставались все, включая матушку, и тому существовали весомые причины.

Калеб не делился подробностями расследования даже с Гледом и Кардом, опасаясь, что те могли выболтать важную информацию или раскрыть ее под давлением. Удалось узнать, что темные делишки числились за всеми важными фигурами во дворце, но не каждое из них касалось именно его, Калеба. Например, на службе матушки состояла внушительная сесть осведомителей, которые доносили обо всем, что происходило в столице и за её пределами. В том числе, она вела тайную переписку со знатными дамами других королевств, обмениваясь с ними различной информацией. Калеба бы это не сильно разозлило, но порой матушка выдавала те знания, которые не следовало, и в перспективе это могло привести к множеству проблем.

Кроме того, ей подчинялись дворцовые стражи, готовые по первому приказу убить любого, на кого она укажет. Однажды матушка уже проводила чистку с их помощью. Тогда она избавилась ото всех, кто верно служил Несчастной Филиции и поддерживал Динара. Точно огромный паук, матушка раскинула сети, внимательно глядя на тех, кто задевал паутину. Она умела выжидать момент для атаки, а потому Калеб не стал сразу исключать её из списка подозреваемых. Вскоре её агенты проявили себя, но отнюдь не так, как ожидалось.

Они помогали. Именно люди матушки разнесли весть по дворцу и столице, что Калеб одолел чудовище катастрофы. Именно благодаря им каждая собака узнала, что он выиграл на Великой Охоте. Именно через её связи поступила информация о готовящемся нападении королевства Драцена. Именно с помощью её людей тайный советник Грей сумел провести полномасштабное расследование, пока Калеб лежал, отравленный. Теперь, когда он очнулся, именно её люди рванули во все концы страны, разнося радостную весь: «Император жив и здоров!». Матушка помогала изо всех сил, пусть иногда выбирала не лучшие способы, и теперь Калеб в ней не сомневался.

Это же касалось Эдгара. У него была отличная возможность освободить трон, когда Калеб свалился от отравы, — сделать вид, будто пытается его спасти, но на деле не пошевелить и пальцем. Дорея сама не успела бы найти противоядие, ведь именно заклинания Эдгара поддерживали в слабеющем теле жизнь в первые семь дней. Маг выигрывал время, так необходимое лекарям. Он не щадил себя, безустанно бормоча длинные формулы и расставляя всюду сверкающие тигиллы. Самоотверженность, с которой он колдовал, поражала, и, очнувшись, Калеб просто не смог назвать его предателем. Язык не поворачивался.

Калеб наговорил много гадостей, когда только взошел на престол, и за это теперь было стыдно. То, как он вел себя в стойле, отчитывая мага за ритуал над Бланшем, было ужасно. Неправильно. Не следовало так злиться, даже если тот потратил множество ценных тигиллов, однако в то время Калеб с трудом контролировал себя. Непрожитая скорбь по отцу, страх ответственности за целую империю и ужас недоверия народа подкосили его. Он стал раздражительным и дерзким, через слово обещая казнить каждого, кто допустит ошибку. Сейчас Калеб понимал, что в то время пытался давить авторитетом, ведь больше положиться было не на что. Он не знал, как иначе заставить людей подчиняться.

Чудо, Эдгар не отвернулся от него. Он выдержал колкости, угрозы и неприятные слова, и всё равно остался рядом. Во время шествия помог скрыть ранение Бланша, во время Великой Охоты — первым кинулся проверять, не появились ли другие чудовища катастрофы, а когда Калеба отравили — провел больше недели у его постели, поддерживая в нем жизнь. Эдгар не был предателем. Напротив, он был одним из самых достойных союзников, на которых можно было положиться.

Теперь матушка и Эдгар стояли подле него, одинаково собранные и готовые ко всему, и Калебу становилось легче. Груз, который он тащил самостоятельно, равномерно распределился и по их плечам. Снизошла простая, но очень важная истина: бороться в одиночку было сложно и больно, а потому гораздо эффективнее оказалось встречать неприятеля вместе.

Когда трупы казненных унесли, Калеб обратился к народу:

— Приговор приведен в исполнение, — объявил он в звенящей тишине, полной затаенного страха и ожидания. — Такое наказание понесут все предатели, вздумавшие уничтожить империю изнутри. Сейчас, как никогда, важно сплотиться, ведь враг атакует со всех сторон, и мы не можем отвлекаться ни на что другое. Вспомните, ради чего мы сражаемся: ради нашего будущего, наших семей, наших близких. Речь идет не только о ресурсах и безбедной жизни. А безопасности каждого из нас. Королевство Драцена напало без объявления войны, и мы понесли страшные потери. Под руководством грязнокровного Динара, некогда входившего и императорскую семью, они захватили Аротел — нашу гордость и опору, и теперь их армия движется на столицу.

Слова повисли в воздухе, как подхваченные ветром осенние листья. Они затрепетали, отзываясь в душах людей, и Калеб твердо продолжил:

— Динар предал империю, когда вступил в сговор с врагом и раскрыл наши тайны и стратегические точки. Он отдал земли, завоеванные кровью и пόтом наших предков, перечеркнув их заслуги. Словно дикарь, он решил ворваться во дворец, чтобы занять престол, и вместо того, чтобы вызвать меня на честную дуэль, опустился до низости — отравления. Но он не добился своего. И не добьется!

Калеб замолчал на мгновение, чувствуя поддержку за спиной. Матушка вскинула подбородок и расправила плечи, готовая в любой момент подхватить речь, если потребуется. Эдгар стиснул в руках посох, внимательно следя за толпой. Никто не должен был сорвать мероприятие очередной вероломной атакой. Доверившись им, Калеб продолжил:

— Перед лицом врага у нас нет времени на споры и заговоры, на удары в спину или интриги. Пришло время сражаться! Сражаться за любимых. За родные земли. За империю, которую мы так ценим! Не важно, кто наш враг, — одно королевство или весь мир. Единство — вот ключ к победе. Я взываю к вам, славные воины империи, покажите свою мощь. Докажите, что вправе носить звание сильнейшей страны на континенте!

Калеб вскинул кулак и зычно воскликнул:

— К оружию, храбрецы! Покажем всему миру, чего стоим! Отстоим нашу землю! Ура!

Толпа, замерев на ошеломительно долгое мгновение, вдруг грянула протяжным:

— Ура!

В воздух полетели шляпы и косынки, и всё взорвалось от крика, полного воодушевления.

— За империю!

— В бой!

— Отомстим предателям!

Калеб оглядел народ, бушующий, как море в шторм, и внутренне выдохнул с облегчением. Они послушали его, приняли. Боевой дух взлетел до небес, ведь на кону встало кое-что более понятное простым жителям, не увязшем в политике, чем гордость империи. Собственная безопасность. Превыше всего люди ценили спокойную, предсказуемую жизнь, когда каждый день приносил лишь мелкие неприятности и такие же крохотные победы. Они хотели знать, что завтра дом будет стоять на прежнем месте, целый и невредимый, а посевы — удастся собрать в срок. Однако война могла опустошить всё это, спалить дотла жилища и изничтожить урожаи. За мирную жизнь люди готовы были убивать.

Убедившись, что народ воодушевился, Калеб вернулся во дворец, приказав страже набирать рекрутов. Он не собирался бросать их в бой, а хотел с их помощью защитить столицу и ближайшие земли, пока сам отправится в Рипсалис. Пытаться вернуть сейчас Аротел не представлялось возможным. Враг сомкнул кольцо возле него, выстроив несокрушимую оборону. Разведчики доложили, что Драцена направила в бой кавалерию, вооруженную новейшими ружьями, вслед за которой шла многочисленная пехота и орудийные расчеты. Хорошо обученные стрелки расправлялись со всеми, кто стоял на пути, а следом местность занимали солдаты, подавляя недовольство простого народа. Пробиваться сквозь такой заслон сейчас, не имея нормального оружия, означало обречь себя на смерть. Калеб не мог позволить дополнительные потери, поэтому сделал ставку на истощенный Рипсалис.