— Прошу, Ваше Величество, всё готово.
Калеб слегка натянул поводья, когда они прошли по главной площади и впереди показалось каменное возвышение, украшенное свежими цветами и яркими ленточками. На вершине располагалась трибуна, на которой стояло несколько артефактов на тигиллах. Позади находилось несколько дивных скамеек, где должны были расположиться мать-императрица Амелия, двое приближенных фрейлин, верховный маг Эдгар и некоторые советники. Всюду стояли стражники в отполированных доспехах и с оружием наперевес. Позади высилась гордость империи — Большая Библиотека, где хранились бесчисленные знания и мудрости.
Калеб спешился и взял Бланша под уздцы. По специальной лестнице с широкими ступенями они поднялись наверх и будто воспарили над толпой. Бланшу открылся вид на столицу, и внутри всё заискрилось от восторга, ведь главная площадь выглядела поистине прекрасно. Огромная, усыпанная лепестками цветов, с рассаженными тут и там кустарниками и маленькими фонтанчиками, она поражала воображение. От количества людей, собравшихся здесь, и вовсе замирало сердце. Их было так много, будто все жители столицы собрались в одном месте.
Засмотревшись, Бланш даже не сразу заметил, что дыхание Калеба участилось. Лишь когда к ним подошел Кард, и с почтением принял поводья, чтобы присмотреть за Бланшем во время речи, он обратил на это внимание. Вот только сделать ничего не успел. Его отвели в сторону, но не так далеко, как могли бы, ведь народ должен был видеть его. Калеб вновь громко заявлял, что является достойным приемником отца, а потому хотел всем продемонстрировать, что животное их рода и символ империи находится подле него. Осознавая, что на него возложена не меньшая роль, чем на самого Калеба, Бланш гордо вскинул голову и застыл.
Тем временем на площадь опустилась неестественная тишина. Люди умолкли, приготовившись услышать речь, и остался лишь шелест ветра. Бланш посмотрел на Калеба, и сердце подпрыгнуло от волнения. Тот стоял, распрямив плечи и вскинув подбородок, но его руки дрожали. Он был бледным. Темные круги под глазами стало видно четче, несмотря на то, что утром над ним хлопотали фрейлины Амелии. Он часто и неглубоко дышал, глядя куда-то поверх голов людей. Животная часть Бланша рванулась к нему, чтобы спрятать и защитить, однако человеческая, предвидя это, силой заставила её присмиреть. Как бы Калебу ни было плохо и страшно, нельзя вмешиваться. Только не сейчас.
Только не так.
Молчание затягивалось. Кард нервно переступил с ноги на ногу, и Бланш кожей ощутил его волнение. Позади молчаливой стеной застыли стражники, среди которых притаился Глед, и никто не решался что-то сделать. Даже Амелия лишь сжимала веер, напряженно сверля спину сына взглядом. Солнце спряталось за облаками, бросив тень на Калеба. Почему-то в этот момент он вновь показался особенно маленьким и хрупким. Такой юный… Его едва было бы видно за трибуной, если бы туда заблаговременно не поставили подставку. Алый плащ струился по плечам, но казался слишком большим для него. Слишком тяжелым. По этой же причине Калеб не надел корону, хотя должен был — она была ему велика, и будто снова и снова напоминала, что он не дорос ещё до управления империей.
Внезапно Калеб сжал зубы, и что-то внутри него изменилось. Он опустил взгляд на людей, глядящих на него снизу-вверх, и раскинул руки в стороны, заставив плащ на миг взлететь.
— Приветствую вас, верные подданные империи! — громко и четко сказал он в полной тишине, буквально воссияв в лучах вновь выглянувшего солнца. Артефакты усилили голос так, что его было слышно по всей площади. Бланш уставился на Калеба, не узнавая его. — В этот прекрасный день я собрал вас здесь, чтобы объявить о радостном событии. Каждый год империя устраивает Великую Охоту — состязание между выдающимися охотниками и их скакунами, и этот год не станет исключением! Напротив, праздник состоится, как дань памяти императору Корнелиусу. Нашему самому лучшему и храброму воину!
Народ возликовал. В воздух полетели шапки, лепестки цветов и ажурные платки. Тихая площадь взорвалась криком, полным предвкушения и радости. Как понял Бланш из прошлых разговоров, многие считали, что в этом году праздник не состоится. Люди думали, что смерть императора Корнелиуса стала тяжелым ударом для Калеба, а потому он не решится возглавить Охоту. Однако они ошиблись. Калеб оказался достаточно храбрым для того, чтобы бросить вызов всем умелым бойцам империи и доказать, что достоин трона. К тому же этим он вновь показал, что со сменой власти традиции не изменились. Не нужно было бояться, что империя развалится на части.
Калеб продолжил говорить, рассказывая о том, как пройдет Охота. Его голос звучал громко и твердо. Казалось, будто не он пару минут назад не мог сдержать дрожь, а кто-то другой. Этот Калеб выглядел сильным, красивым и решительным — именно таким, каким должен быть правитель. Бланш ощутил прилив гордости за него, пусть она немного затмилась беспокойством. Он знал, насколько трудно Калебу далось это нарочитое спокойствие и уверенность, и внутренне огорчался, что пока не может его поддержать. Впрочем, на нем сейчас лежала иная задача.
С того мига, как они покинули дворец, Бланш постоянно осматривался, ища угрозы. Однако пока замечал лишь недовольный народ, кривившийся при виде яркой процессии. Никого подозрительного не было, и хотелось верить, что стража действительно смогла обеспечить безопасность Калебу. Впрочем, это не мешало Бланшу продолжать следить за всем вокруг. Внезапно, после того, как он в очередной раз обвел взглядом балконы на площади, внутри него вспыхнула тревога. Точно пламя, упавшее на стог сена, она начала разрастаться, поглощая его. Однако осталось непонятным, почему вдруг стало так страшно. Человеческая часть сознания рванулась вперед, перехватывая контроль, и заставила снова осмотреть балконы и крыши домов.
Движение! Бланш заметил странное движение на одном из балконов. Цветы не могли так колыхаться от ветра — он знал это, а потому внимательно вгляделся туда. Убийца! Кто-то замаскировался, используя украшения из лепестков и ленточек, и почти слился с обстановкой. Если бы он не пошевелился, то так и остался бы незамеченным. Впервые Бланш обрадовался, что его зрение было острее людского. С такого расстояния ни Кард, ни Глед, ни Калеб не смогли бы увидеть стрелка. Бланш дернулся, когда убийца взял в руки усеянный маленькими камешками лук, и обернулся.
— Тише, тише, — зашептал Кард, пытаясь его успокоить. — Ещё немного осталось. Потерпи.
Однако Бланш не стал его слушать. Он пересекся взглядом с Гледом, с лица которого вмиг смыло все краски, а затем дважды ударил передней лапой и кивнул в сторону балкона. Тот всё понял. Глед тихонько отступил в тень, пока Калеб продолжал говорить, а затем скользнул в неприметную нишу. Очевидно, там был ещё один спуск на площадь. Стражники провели его взволнованными взглядами, но не посмели показать, будто что-то не так. Амелия тяжело сглотнула и медленно выдохнула, удержав на лице спокойное выражение, а Кард изо всех сил сжал поводья и напрягся, готовясь рвануть к Калебу при первой же опасности. Тревога повисла в воздухе, однако простые люди пока не чувствовали её.
Голос Калеба на мгновение потерял свою твердость и громкость, когда сбоку от толпы показался Глед с несколькими стражниками. Они бежали к другому концу площади на достаточном расстоянии, чтобы на них не обращали внимания простые люди, однако с возвышения их было отлично видно. Сжав кулаки, Калеб продолжил говорить, будто ничего не было. К сожалению, не получилось точно указать, где засел убийца, и пришлось ограничиться лишь кивком в нужном направление. Глед должен был найти его сам, но время играло против него.
Бланш же уставился на затаившегося стрелка, отслеживая каждое его движение, и напрягся, когда тот поднялся в полный рост. Скорее всего, он заметил Гледа и решил действовать, пока ещё был шанс. Убийца натянул тетиву, и перед луком вспыхнул магический круг. Теперь его было видно всем, кто стоял лицом к простому народу. Глаза Калеба расширились, а сам он порывисто вдохнул, непроизвольно качнувшись назад. Будто забыв остановиться, он продолжил говорить громко и четко:
