— Всё нормально? — омоновец смотрел пристально.

Стас вытер рот тыльной стороной ладони и кивнул.

— Лучше не бывает, — он кивнул, доедая последние крохи. — Просто зверски голоден был. Спасибо, что не стали усложнять.

Его отпустили и Стас вышел из-под взгляда Рекса и омоновцев, как из-под пресса. Ноги ватные, руки ледяные, но он всё-таки добрался до машины. Захлопнул дверь, завёл двигатель. И в зеркале увидел, как омоновцы уже обступили следующую машину, а Рекс всё ещё косился в его сторону, будто не мог поверить, что отпустил добычу. Стас выехал за пост, проехал километр и резко свернул на обочину. Сердце грохотало в груди. Он вытащил телефон — пальцы дрожали так, будто это был не смартфон, а кусок льда. С трудом набрал номер.

— Алло! — голос Кости сразу резанул тревогой. — Стас? Ты живой? Всё по плану?

— Костя… У меня проблема!

— Какая ещё проблема? Ты точно взял мясную шаурму? Что сейчас с тобой делают люди императрицы? Тебя уже на кол посадили?

— Меня не поймали, — выдохнул Стас и закрыл глаза. — Но документ… вместе с шаурмой… и анализами… теперь у меня в желудке.

Наступила пауза… А где-то вдали шумела трасса, а у Стаса в ушах стучала кровь.

— Чего, нах*й⁈ — вдруг на том конце трубки прозвучал голос Кости и сердце Стаса ушло в пятки…

Тем временем

в Москве

Мария Фёдоровна скользила по коридорам дворца, как тень, научившаяся носить корону. Каждый её шаг был выверен до миллиметра, каждый взгляд — острый, как лезвие кинжала. Она привыкла охотиться в позолоченных клетках власти, но сегодня на безупречной маске проступили трещины тревоги.

Она остановилась у приоткрытой двери кабинета мужа, вслушиваясь в голоса за тонкой перегородкой. Император говорил с министрами — его голос звучал спокойно, властно, будто никакой беды и не бывало. Ни малейшего признака слабости, ни намёка на то, что по его венам гуляет яд, способный свалить быка. Мария сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

— Как это возможно? — выдохнула она сквозь зубы и отошла к окну. Солнце играло бликами на мраморных статуях внутреннего двора, но императрица видела только своё отражение в стекле — лицо женщины, которая привыкла получать желаемое любой ценой.

— Ваше величество… — за спиной прозвучал осторожный голос камердинера.

Мария обернулась. Мужчина невольно отступил назад — в её взгляде было что-то такое, что заставляло даже искушённых придворных слуг чувствовать себя неуютно.

— Говори, — бросила она.

— Его величество просил передать, что сегодня ужинает в малой столовой. В обычное время.

В обычное время… Как будто ничего не случилось… Как будто он не должен был уже лежать в гробу.

— Хорошо, — процедила Мария. — Можешь идти.

Камердинер поклонился и исчез, оставив императрицу наедине с её мыслями. Она зашагала, собирая воедино обрывки головоломки. Император был сильнейшим магом в империи — это знали все. Но даже его возможности не безграничны, особенно когда речь идёт о ядах такой концентрации. Она лично проверяла каждую каплю, сама отсчитывала дозу. Этого хватило бы, чтобы убить дракона, не то что человека — пусть и наделённого магией.

Значит, он знает — эта мысль пронзила её ледяной иглой. Если он осведомлён о яде, значит, знает и о её замыслах. Но почему тогда молчит? Почему не казнил ее? Почему играет в эту странную игру?

— Что ты задумал, старый лис? — прошептала она.

И тут её осенило — оранжерея! В тот день, когда она подала ему чай с ядом, они сидели среди экзотических растений. Он пил медленно, задумчиво… Потом она отвлеклась, а когда она снова посмотрела на чашку — та была пуста.

Мария бросилась к оранжерее. Каблуки отбивали по мрамору дробь нетерпения и страха. Слуги расступались перед ней — напряжение исходило от императрицы волнами. Оранжерея встретила её влажным теплом и густым ароматом тропиков. Мария прошла к тому самому уголку — кресла стояли на месте, рядом столик, а чуть поодаль…

Горшок с орхидеей! Та самая орхидея — недавняя гордость оранжереи — редкий сорт с лепестками цвета слоновой кости. Теперь от былой роскоши не осталось ничего. Листья почернели и скрутились, цветы обуглились до жалких ошмётков. Мария смотрела на погибшее растение так, будто увидела собственный приговор.

— Сукин сын, — процедила Мария, сжав челюсти так, что скулы побелели.

Он знал… Конечно, знал! Не пил отравленный чай, а вылил его прямо в горшок, хладнокровно и расчетливо. Яд убил орхидею вместо него. Но зачем? Зачем эта демонстрация? Почему не просто разоблачить её, а устроить спектакль?

Императрица окинула взглядом оранжерею. Орхидей здесь было пруд пруди — белоснежные, розовые, фиолетовые. Найти двойника погибшего цветка оказалось проще простого. Мария сама выкопала почерневшее растение — корни ломались в руках, а листья рассыпались в труху. Она без жалости швырнула остатки в печь для садового мусора — пускай сгорит всё до последней жилки и тут же поставила на освободившееся место здоровую орхидею, заменив предварительно и подпорченную землю.

И пока возилась с землёй, мысли роились в голове, как осиное гнездо. Граф Царёв, следователь Тяпкин, княгиня Невская — все эти люди были где-то рядом, на свободе, в пределах Московской области. Потрёпанные, но живые. А значит, времени у неё оставалось катастрофически мало.

Мария вытерла руки о влажную тряпку, подошла к раковине для полива и тщательно вымыла ладони — будто смывала не грязь, а собственную вину. Потом достала телефон. Номер она помнила наизусть — отец Серафим из Данилова монастыря. Человек, который привык молиться по расписанию и выполнять деликатные поручения за щедрые пожертвования. Гудок… Второй… И на третьем трубка ожила.

— Алло? — усталый голос, будто из-под земли.

— Отец Серафим. Это Мария Фёдоровна.

В голосе священника что-то щёлкнуло.

— Ваше величество! Какая честь…

— Оставь ритуалы, — перебила она резко. — Мне нужна услуга. Деликатная и хорошо оплачиваемая.

— Внимательно слушаю.

— Найди троих — графа Царёва, следователя Тяпкина и княгиню Невскую. Они где-то в области, возможно ранены. Найдёшь — передай им моё предложение.

Мария сделала паузу, подбирая слова, ведь каждое должно быть как выстрел.

— Скажи им, что миллионы каждому за молчание. Взамен они уходят из области и уничтожают документ. Если согласятся — гарантирую безопасность и больше никогда не посягну на жизнь княгини.

— А если откажутся? — осторожно спросил Серафим.

— Тогда я не ручаюсь за их жизни, — Мария усмехнулась холодно. — Они исчезнут так же бесследно, как исчезали другие, кто пытался стоять у меня на пути.

— Понял вас… Когда это нужно сделать?

— Вчера. Но раз машина времени ещё не изобретена — немедленно!

— Будет исполнено, ваше величество.

Мария отключила телефон и замерла среди влажного запаха земли и орхидей. План был опасен — но другого выхода не оставалось. Если Царёв и его спутники примут условия — отлично. Если нет… В её распоряжении хватало людей, способных решить проблему иначе.

Она вернулась во дворец сквозь длинные коридоры — каждый шаг отдавался эхом в голове. Император знал о яде, но молчал. Почему? И сколько у неё осталось времени до того момента, когда он нанесёт ответный удар?

Мария заперлась в своих покоях и впервые за долгое время позволила себе снять маску — усталость полоснула по лицу, плечи опустились. Она подошла к окну и долго смотрела во двор, где-то там, за стеной роскоши и позолоты, сидел человек, который должен был умереть несколько дней назад и который теперь играл с ней партию вслепую. Но никто не знал, чья фигура первой упадёт с доски.

— Что ты задумал? — прошептала она снова. — Почему ты до сих пор жив?

В ответ же только густой вечерний свет, скользящий по золоту стен, и липкое предчувствие — худшее впереди. Мария Фёдоровна стояла перед открытым сейфом, как хирург над пациентом. Холодная точность в каждом движении. Всё на своих местах — ни одной лишней детали. Бриллиантовое колье Екатерины скользнуло в бархатный футляр с шорохом, похожим на последний вздох. Изумрудный гарнитур — тот самый, с коронации — лёг рядом с документами на швейцарские счета.