Александр открыл было рот — «Меня ждут…», но взгляд Марии остановил его на полуслове. В её глазах сверкнуло что-то острое — гнев? Презрение? Он вдруг почувствовал себя маленьким и нелепым.

— Хорошо, — сдался он. — Пять минут.

И лицо Марии просветлело, будто сквозь тучи пробилось солнце.

— Как раз принесли чай, — она кивнула на столик с изящными чашками и чайником. — Слуги пытались отвлечь меня от водки десертами и чаем… Не пропадать же добру.

Она потянулась к чайнику, Александр заметил дрожь в её руках. Чай плескался через край, но Мария справилась и наполнила две чашки.

— За что выпьем? — спросила она, поднимая чашку. — За любовь, которую мы потеряли среди государственных бумаг? Или за то, что несмотря ни на что мы всё ещё рядом?

В этот момент между ними не осталось ни трона, ни золота, ни власти. Только два человека — потерянные и уставшие, но всё ещё вместе.

— За нас, — выдохнул он, и в его голосе впервые за долгие месяцы дрогнула искренняя нежность.

Они пили чай, но он остывал, как и их разговор — медленно, неотвратимо, оставляя после себя лишь терпкую горечь. Мария смотрела на мужа поверх тонкого фарфора. В её взгляде плескалось что-то неуловимое — тоска? Сожаление? Или всё-таки надежда? Он коснулся её руки. А она едва заметно вздрогнула, но не отдёрнула пальцы. Молчание между ними было громче любого крика.

Но вскоре Александр уложил Марию в постель — осторожно, почти по-детски заботливо. Она закрыла глаза, притворившись спящей, а он ушёл обратно в зал заседаний — туда, где власть давно заменила ему любовь.

Однако стоило двери захлопнуться, Мария открыла глаза. Сон не приходил — мысли роились в голове, как пчёлы в потревоженном улье. Она сделала первый шаг — самый страшный, но самый необходимый. Теперь пути назад не существовало! Яд, что она незаметно ему подлила в чай, был особенным — древний рецепт, забытый в королевских архивах. Его действие почти незаметное — сначала лёгкая слабость, потом головокружение… А дальше конец. На всё про всё уйдёт максимум день или два.

Мария лежала в темноте и рисовала в воображении предстоящие дни. Александр будет угасать, врачи разведут руками — симптомы расплывчаты, диагноз непонятен. А когда тело сдастся окончательно, случится несчастье — падение с лестницы или внезапный приступ. Всё естественно, всё объяснимо.

И тогда трон достанется наследнику — юному, наивному, послушному. Но и он долго не задержится, ведь ещё одна трагедия и власть перейдёт к ней. Мария станет регентом при сыне. Всё будет так, как она задумала.

Императрица посмотрела на свои руки. Те были спокойны и твёрды — ни дрожи, ни сомнений. Странно, а она ожидала ужаса или раскаяния, но вместо этого чувствовала только ледяную решимость. И облегчение… Неудача с нимфами показала ей, что время уходит, да и Александр становится подозрительным, слишком часто задаёт странные вопросы. Скоро он докопается до истины — тогда для неё всё будет кончено. Нет, она поступила правильно… Жестоко? Возможно. Но иначе было нельзя.

Иногда любовь требует жертв. Даже таких… — думала она. А затем поднялась и подошла к окну. Дворец тонул в тишине — обманчивой, зыбкой тишине. Она смотрела на сад и знала — шторм уже близко. Но она будет находиться в самом его эпицентре и станет сама управлять своей судьбой и судьбами тысячи других людей.

Я стоял, наблюдая за этим цирком абсурда, когда Лола вдруг раскрыла рот от удивления так широко, будто собиралась проглотить небо целиком. Сначала она вонзила взгляд в меня, потом перевела глаза на черный вертолет у обочины, после чего снова уставилась на меня. В ее взгляде плескалось такое изумление, что я почти физически услышал, как лопнула последняя жила ее терпения.

— Ты же говорил, черт побери, что позовешь каких-то крутых ребят! — выпалила она. — Я думала, ну, своих родственников притащишь… Но не Нурбека же с этим его чудо-агрегатом и не Стасика! Ты издеваешься? Чем они нам помогут?

— Во-первых, — сказал я, делая голос серьезным до хруста в скулах, — моя семья сейчас занята по уши. Они там держат японцев в узде. А во-вторых… — я кивнул в сторону вертолета, — у Нурбека есть вертолет.

Лола моргнула несколько раз, словно пытаясь прожевать услышанное.

— Права-то у него хоть есть? — спросила она с такой интонацией, будто речь шла о лицензии на продажу арбузов. — Или, там какие-то специальные корочки нужны?

— Нет у него никаких прав, — честно признался я. — Но это сейчас неважно. Он умеет летать, а это главное.

Саша же рядом с нами издала протяжное «мдааа» и покачала головой так, будто видела собственную могилу.

— Ну вот и отлично! Значит, сдохнем все вместе по дороге в Москву, — сказала она спокойно, как человек, которому уже нечего терять. — И, ладно мы! Но тебе, похоже, и друзей своих старых не жалко.

— Никто не сдохнет, — сказал я жестко. — Успокойся. Все будет по плану.

Затем я бросился к друзьям, оставив за спиной их тяжелые взгляды. Иногда лучше просто делать дело, чем объяснять все по кругу. Объяснения — это роскошь для тех, у кого есть время. У нас его не было. Стас стоял рядом с вертолетом и смотрел так мрачно, будто его заставили играть роль в спектакле без репетиций и сценария. Нурбек же возился с приборами, но по его лицу было видно — он тут король.

— Стас! — позвал я бодро. — Как настрой?

Он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнула та смесь преданности и сомнения, из которой делают настоящих друзей.

— Мне все это не нравится, Костя, — сказал он прямо. — Совсем не нравится.

— Все будет нормально. Поверь мне! — я хлопнул его крепко по плечу.

Нурбек наконец оторвался от приборов и посмотрел на нас с осторожностью сапера.

— А что случилось с предыдущим вертолетом? — спросил он.

И в разговор неожиданно вклинился товарищ следователя Тяпкина — пилот Толик Сидоров.

— Мой вертолет сбили, — бросил он глухо, не моргнув. — Мы бы все там погибли, если бы не голем графа Царева.

У Нурбека аж глаза полезли из орбит, лицо стало восковым, как у манекена в витрине.

— Ни хрена себе… То есть вас реально сбили? — выдохнул он. — Нет, ребята, я своим вертолетом рисковать не стану! Я на него столько времени копил!

В его голосе звенела паника — та самая, что накрывает человека, когда игра внезапно становится смертельной. Но я знал, как этот страх разрезать пополам.

— Не бойся, — сказал я спокойно. — Если что и случится, куплю тебе хоть два новых вертолета.

Но тут Даша, до этого молчавшая тенью у стены, подняла руку.

— Стоп! Роль Нурбека понятна — он пилот. А зачем нам Стас? Он же ни маг, ни мертвяк. Какой с него прок?

И я расплылся в широкой улыбке. Вот она, кульминация. Сейчас все карты на столе, и каждый увидит — случайностей не бывает.

— Стас — наша ключевая фигура, — сказал я, смакуя их изумление. — Он незаметный. Он индус. К нему никто не докопается — индийцы теперь наши союзники в этой войне против японцев.

— Ты издеваешься? — Лола смотрела на меня так, будто я только что объявил о вторжении инопланетян.

— Всё просто, — ответил я и повернулся к следователю. — Олег Николаевич, отдайте документы с анализами Стасу. Он поедет на машине в Москву. Вы мне не доверяете — я у вас под подозрением. Но ему-то хотя бы доверьтесь. У нас нет другого выхода — дальше только хуже будет и огромный риск провалить всё дело. А Стаса если даже тормознут на посту с собаками, то он документы в мясную шаурму завернет и его не засекут. Собаки мол среагировали на еду, а не на магическую печать алхимика.

Тишина повисла над нами тяжелым свинцом. Я видел, как каждый из них пытался переварить сказанное, как внутри них складывался пазл моего безумного плана. Но судьба любит такие моменты, когда приходится выбирать между плохим и совсем дерьмовым вариантом. Стас же смотрел на меня так, будто я предложил ему прыгнуть с крыши без страховки.

— Костя, — медленно протянул он, с той самой опаской, с какой обычно говорят с психами, — ты хочешь, чтобы я засунул документы… в шаурму? В мясную шаурму?