— Заткнитесь! Говорить будете позже, — выпрямившись же, бросил через плечо. — Поедем через потусторонку к Москве. Так короче путь.

И опер Кузьма нахмурился так, что брови срослись в одну линию.

— Граф, туда нам нельзя. Там твари такие водятся, что живым не выбраться. Да и мы не мёртвые — в потусторонку нам не пройти.

— А я вам и не предлагал — просто отдайте мне документы, — предложил я. — Мы доставим их на волках княгини Невской через потусторонку. Там императрице будет сложнее до нас добраться и использовать весь свой арсенал.

Тяпкин мотнул головой так резко, будто хотел сбросить чужие мысли с плеч.

— Не могу! Такая улика должна остаться при нас.

Доверие… Тонкая материя. Особенно когда на кону государственные тайны. Я усмехнулся снова — но на этот раз с пониманием.

— Всё ясно — доверия нет и быть не может, — сказал я тихо. — Что ж, значит пойдём длинной дорогой. Но всё равно лучше идти через лес на волках княгини, — бросил я после короткой паузы. — На всех дорогах к столице уже наверняка расставили магические ловушки и заложили взрывчатку. Нас к Москве живыми не пустят.

И со мной никто спорить не стал. Логика железная — открытая дорога — открытый гроб. А волчары Лолы — не просто звери, а настоящие машины войны. Каждый мог нести по двое, а то и по трое. Мы быстро расселись по их спинам, привычно проверяя оружие и амулеты.

Лес же встретил нас дыханием ветра в верхушках сосен и густым запахом хвои, вперемешку с чем-то древним, хищным. Волки рванули вперед так плавно, будто сами были частью тумана. И четыреста километров пролетели, как одна вспышка — лапы едва касались земли, мы скользили над чащей, а не мчались по ней. Но вдруг воздух дрогнул — тонкая вибрация, словно кто-то дернул за невидимую струну прямо у меня под кожей.

— Стой! — выкрикнул я.

Волки замерли на месте, как вкопанные. Лес вокруг будто стал чужим. Из воздуха выросли пурпурные нимфы — безликие, переливчатые, опасные. От них исходила такая энергия, что волосы на затылке встали дыбом.

— Противогазы! Быстро! — закричал я, уже натягивая свой.

Но Тяпкин лишь растерянно хлопал себя по карманам.

— У нас нет…

И не успел договорить — нимфы раскрыли рты и выпустили облако розовых спор. Дымка поплыла по ветру, и я увидел, как люди начали улыбаться — широко, безумно, будто впервые увидели солнце. Все-таки я не ошибся — снова дело рук императрицы и любовных чар.

— Как же прекрасен этот мир… — пробормотал Тяпкин. Его глаза стали стеклянными, а улыбка расползлась до ушей.

Они начали танцевать — нелепо, как марионетки с обрезанными нитями. Потом один за другим рухнули в траву — кто-то с тихим смешком, кто-то с блаженным вздохом. Лола только лишь успела надеть противогаз, но Саша и Даша уже спали рядом с остальными, лица их были безмятежны, словно дети во сне.

А я стоял среди этого дурдома, глядя на пурпурных тварей сквозь мутное стекло маски. Минуту назад у меня была команда. Теперь — только мы с Лолой против двенадцати нимф. Они кружили вокруг нас, как стервятники над падалью. Двенадцать теней — каждая источала силу, от которой могло поехать крыша у целого батальона.

— Лола, — окликнул я её тихо, не спуская глаз с хищных созданий. — Их двенадцать. Шансы не на нашей стороне.

Она повернулась ко мне. В её взгляде было то самое упрямство — ледяное и острое, как нож под ребро.

— Пусть попробуют, — прошипела Лола. — Я им покажу настоящую войну.

— Нет! Забирай документы с анализами, — бросил я, кивнув на спящего Тяпкина. — Садись на волка и дуй в Москву. Я задержу их, сколько смогу.

— Нет, — тоже отрезала Лола. — Я тебя не брошу. И девчонок тоже.

Внутри у меня зашевелилось раздражение. Благородство — штука красивая, но когда оно граничит с самоубийством, становится просто глупостью.

— Лола, слушай внимательно, — я старался вложить в голос всю тяжесть приказа. — Эти бумаги важнее нас. Если они не попадут к императору — императрица выиграет. Всё, что мы сделали, пойдёт прахом.

— И что? — она резко развернулась ко мне, глаза сверкнули диким огнём. — Думаешь, я смогу жить, зная, что бросила тебя тут подыхать?

— Сможешь, — жёстко ответил я. — Потому что ты сильная. Потому что понимаешь, что на кону. И вообще-то, я не собираюсь здесь подыхать!

Но она не стала больше спорить — просто молча вытащила боевой топор. Металл блеснул в тусклом свете, и я понял, что спор окончен и Лола сделала выбор. И мне оставалось лишь принять его.

А дальше… Дальше началась магия, от которой у меня по спине пробежал холодок уважения. Кожа Лолы покрылась густой волчьей шерстью — природа будто напоминала, что человеческая оболочка — лишь временный маскарад. В ее пасти выросли клыки, способные рвать сталь, а в глазах вспыхнул древний огонь — тот самый, что когда-то гнал людей по ночам в пещеры.

Она выпрямилась на задних лапах. Руки остались человеческими — сильными, покрытыми шерстью, державшими топор и щит так легко, будто это были детские игрушки. Затем сверху тело закрылось костяными пластинами, словно живая крепость.

— Ну что ж… — пробормотал я, не сводя с неё взгляда. — Выглядишь круто!

— Спасибо!

Нимфы же не собирались играть с нами в поддавки. Их пурпурные мечи вспыхнули в воздухе, а глаза зажглись ледяным светом. Они двигались с той хищной грацией, которая бывает только у тех, кто никогда не знал поражений. Лола метнулась вперёд первой — смело, отчаянно, по-волчьи яростно. Топор рассёк воздух, целясь в ближайшую нимфу. Но та увернулась легко и изящно — как танцовщица на льду.

Время слов закончилось… Я тоже призвал своих големов и бросил их в бой. Да и сам покрылся броней из камня и лавы. Рванул вперёд, но сразу понял — нимфы не просто противники, а хищницы. Они кружили в воздухе, как ястребы, а их мечи оставляли пурпурные следы. Каждый удар был не просто сильным — в каждом скрывалась магия, от которой хотелось выть.

Одна из нимф пикировала на меня сверху, целясь мечом в голову. Я отбил удар чакрамом, а Кислинка плюнул ей кислотой на руку. Она взвизгнула — это был первый звук, который я услышал от них за всё время. Она отлетела назад, но уже через миг вновь бросилась в атаку.

Лола сражалась рядом — как берсерк. Топор мелькал в её руках, кости брони трещали под ударами, но держались. Даже когда нимфы прорезали её защиту, она только злее становилась. Я видел, как раны множатся на её теле, но она не сдаётся.

Мои големы атаковали с флангов. Но нимфы были не только быстры, но и умны. Мгновенно поняли, что нас надо разделить. И начали действовать как стая. Три нимфы отрезали Лолу от меня, ещё четыре занялись моими големами. Остальные пятеро смотрели прямо мне в глаза — как будто я был для них главным блюдом.

— Любопытно, — пробормотал я, отбивая очередной удар. — Кто вас учил так драться?

Ответа не последовало. Нимфы не тратили слов — они убивали молча. Я уклонился от двойного удара и попытался контратаковать, но чакрам лишь рассёк воздух. Они были слишком быстрыми. Я чувствовал усталость — каменная броня защищала, но тянула вниз. Лола же взревела так, что даже у меня по коже побежали мурашки. Её топор наконец нашёл цель — одна из нимф рухнула на землю, разрубленная пополам. Пурпурная кровь забрызгала траву, и я сразу ощутил — магия вокруг стала слабее.

— Значит, их все же можно убить, — мелькнула мысль.

Но радоваться было рано. Остальные нимфы взбесились — их атаки стали яростнее, жестче. А я вдруг понял, что всё это было лишь разминкой. Настоящий бой только начинался…

— Хренасе поворот… — выдохнул я сквозь зубы и проверил гранаты за поясом. — Ладно, что хоть взял с собой игрушки… Надеюсь, пригодятся!

Тем временем

в Москве

Мария Фёдоровна вышагивала по мраморному полу, её каблуки выбивали нервную дробь — словно отсчитывали секунды до чьей-то казни. Московский дворец замер вокруг, стены, привыкшие к интригам и шёпоту, будто затаили дыхание, предчувствуя бурю. На столе лежал телефон — чёрный, молчаливый, словно закрытый гроб. Мария смотрела на него с ненавистью, будто это был враг, который нарочно испытывает её терпение. Каждая секунда тянулась, как вечность на эшафоте.