— Дорогой мой Максим, — пальцы скользнули по его рубашке, оставляя огненные следы. — Любовь и брак? Это как огонь и лед. Женись по расчету, но кто сказал, что сердце должно молчать?

Она приблизилась еще на шаг, и он ощутил жар ее кожи. Глаза горели пламенем, губы манили, как запретный плод.

— Но сперва, — голос стал бархатным шепотом, — нужно заполучить невесту. Княгиня сейчас в Японии, под крылом графа Царева. А это… меняет правила игры.

Максим выдохнул тяжело — задача казалась безнадежной.

— Как, черт возьми, мы это провернем? — в голосе звучало отчаяние. — За Царевым не зря укрепилась его репутация. Он скорее умрет, чем отдаст княгиню.

Мария улыбнулась и опустилась на подлокотник его кресла. Нога коснулась его колена, и по телу прошла молния.

— Доверься мне, — прошептала она, поглаживая его руку медленно, гипнотически. — У меня есть ключи от любых замков.

Ее прикосновения жгли, как опиум. Разум плыл, тело наполнялось сладким ядом.

— А дальше что? — слова давались с трудом, словно через вату. — После венчания?

— Дальше, мой сладкий, — Мария наклонилась так близко, что он почувствовал мед ее дыхания, — наши дома сольются в одну империю. Мы будем править всем. Вдвоем.

Последнее слово прозвучало как заклинание. Ее рука легла на его щеку, и он прильнул к ней, как к источнику жизни.

— Вдвоем, — повторил он, утонув в ее глазах.

— Да, но ты должен довериться мне. Слепо и до конца.

Он кивнул — уже сломленный ее чарами. Все сомнения испарились под ее взглядом, под магией ее прикосновений. Эта женщина была воплощенной властью, и он готов был идти за ней в самое пекло. Мария встала и протянула руку — как судьба протягивает свою длань.

— Тогда пойдем, — выдохнула она, и в этой улыбке мелькнуло что-то первобытное. — У нас столько… недосказанного.

Максим сжал ее пальцы — горячие, живые, реальные. Последние крохи разума испарились, словно капли воды на раскаленном железе. Мария прижалась к нему всем телом, губы коснулись мочки уха. Язык — влажный, дерзкий — скользнул по коже.

— Боже… — вырвалось у него.

Дрожь прокатилась волной от затылка до пяток. Ее дыхание на его коже волновало его и руки сами потянулись к корсету. Шнурки поддались — один, другой, третий. Ткань соскользнула… Максим замер.

— Сегодня, — прошептала императрица, и голос ее стал бархатным ножом, — ты можешь делать со мной все, что пожелаешь.

Со столика она подняла плетку. Кожаные хвосты скользнули между пальцев. А следом она взяла восковую свечу.

— Возьми сливки, — сказала ему императрица.

И Максим повиновался, словно загипнотизированный. Ноги несли его за ней к спальне, а мир сузился до стука собственного сердца и шелеста ее платья. Дверь за ними щелкнула. А тишина поглотила их, оставив лишь призрачный аромат жасмина и предвкушение греха.

Я замер на краю окопа, наблюдая, как мой Красный превращает в пепел очередную волну японских самураев. Пятиметровый лавовый исполин двигался с грацией танцора — каждый шаг выжигал на земле дымящиеся кратеры.

— Костя! — рявкнул брат Юра, влетая ко мне с окровавленным клинком. — Ты слышал⁈

Я развернулся, отзывая Ветерка, который только что сбросил троих японцев в пропасть.

— Что стряслось? — бросил я, запуская чакрам в летящего самурая. Металл прошил грудь насквозь, вернувшись в ладонь еще теплым от крови.

— Подмога пришла! — Юра вцепился в мое плечо. — Армада! Нас теперь втрое больше этих узкоглазых! И главное — студентов отзывают!

Сердце ухнуло в пятки — неужели это все заканчивается хотя бы для нас…

— Не гони, — не поверил я. — А кто остается держать фронт?

— Выпускники. Дипломированные охотники и призыватели. А недоучки, валят в Академию.

Тем временем Смертушка материализовалась по моему зову — миниатюрный жнец тут же поднял японские трупы, обращая их против бывших товарищей. Пусть режут друг друга.

— Когда мы с девчонками драпаем? — спросил я.

— Завтра на рассвете! — Юра заржал как конь. — Представь! Домой! К человеческой жратве!

И тут к нам подбежала Соня. Форма сестры висела лохмотьями, лицо покрывала боевая грязь, но глаза полыхали тем же безумным счастьем.

— Мои золотые! — она стиснула нас в объятиях. — Весело здесь, не правда ли?

— А меня забыли? — взвыл обиженный голос Гордея. — Тоже хочу в кучу-малу!

Мы захохотали и сгрудились в групповые объятия прямо под свист пуль. Абсурд ситуации только подливал масла в огонь веселья.

— Костян, — сказал Гордей, отлипая от нас, — помнишь, как твой Кислинка мост растворил?

— Еще бы забыть, — оскалился я. — Японцы так завизжали, когда их переправа превратилась в кисель.

Мы еще потрепались, вспоминая интересные истории и я направился к базе, чтобы собираться домой. А на рассвете мы уже стояли у транспортника с Лолой, Дашей и Сашей. Они выглядели выжатыми и уставшими, как и я. Лола, обычно неугомонная, еле держалась на ногах — ее боевые волки лежали рядом, тяжело дыша. Даша же молча смотрела на японские позиции. А Саша нервно мяла кобуру.

— Ну что, дамы, — бросил я, пытаясь выдавить из себя хоть каплю бодрости, — готовы к цивилизации?

— Готова к нормальной ванне, — Лола едва не всхлипнула. — И к еде, которая не воняет порохом и кровью.

— А я готова забыть этот чертов кошмар, — Даша сглотнула, голос её дрожал от усталости. — Хотя… кое-что врежется в память навсегда. Как клеймо.

— Мы все здесь переродились. Стали железными, беспощадными, — усмехнулась Саша.

А потом к нам подошел декан Денис Владимирович, казалось он совсем не устал.

— Ну что, мои дорогие студенты, — его голос звучал хрипло, — пора домой. Самолет ждет.

И никто не заставил себя долго ждать — все быстро загрузились в самолет и завалились дрыхнуть. Так что, весь наш полет прошел в полудреме. Мы все были настолько измучены, что слова застревали в горле. Я дремал, прислонившись к иллюминатору, и мне снились не кошмары войны, а мирные картины — лекции в Академии, смех друзей, обычная студенческая жизнь. А когда мы приземлились в Екатеринбурге, декан объявил.

— У вас есть два дня передышки перед возобновлением занятий. Советую выспаться и прийти в себя. Вас поселят в отеле «Империал» — все за счет Академии.

Сам отель поразил всех роскошью. Нам выделили огромные апартаменты с несколькими спальнями, гостиной и кухней. Впервые за месяцы мы могли расслабиться по-настоящему.

— Господи, — выдохнула Лола, рухнув на мягкий диван, — я забыла, что такое комфорт.

— А я забыла, что такое горячая вода, — добавила Саша, направляясь к ванной.

Мы заказали еду и сидели в гостиной, жевали и делились воспоминаниями.

— Помнишь, Костя, — хихикнула Даша, — как твой Росток случайно закопал нашего командира?

— Это было не случайно, — возразил я. — Он орал на меня, вот Росток и решил его угомонить.

— Бедный майор, — засмеялась Лола. — Полчаса откапывали, а он все без остановки матерился под землей.

— Зато потом перестал на нас рычать, — заметила Саша.

Мы смеялись, и это было так хорошо — просто смеяться, не думая ни о чем. Я чувствовал, как напряжение окончательно стекает с моего тела. Но наше веселье слишком быстро оборвалось… Дверь апартамента вдруг просто взорвалась, разлетевшись щепками. В проеме возникло нечто настолько ужасающее, что дыхание застряло в горле.

Гибрид — мутант мощной комплектации. Его тело представляло кошмарную смесь человеческой плоти и чего-то запредельного. Кожа серо-зеленая, покрытая язвами и наростами. Руки заканчивались когтями. Но самым жутким было его лицо — или то, что от него осталось. Один глаз человеческий, полный безумия, а второй — светящаяся красная дыра. Рот растянулся в невозможно широкой улыбке, обнажая ряды острых зубов.

От существа исходила аура мертвой энергии — я чувствовал ее каждой клеткой. Магия смерти, но искаженная, неправильная. Тошнотворная!

— Какого чёрта… — слова застряли в горле, когда тварь рванула вперёд.