— У корвета нет даже нормальной пушки!

Фроди уже немного разбирался во флотских делах и не собирался спускать адмиралам попыток отделаться отговорками.

— Как мне доложили, в военно-космическом училище отрабатывали действия по патрулированию дальних систем одним корветом, — пришлось пояснить адмиралу. — Суть в том, что он будет разгоняться по нужному вектору, затем тормозить и возвращаться назад через гиперфазу. Таким образом каждые три дня мы будем получать информационную торпеду. И если вдруг не получим, то поднимем тревогу.

— Цинично, но действенно, — согласился Фроди и отключился. — На Надале сработало, может быть, сработает и здесь.

Затем, подумав, повернулся к Лойтхарду.

— Барон, отправьте от моего имени подобающее приветствие на яхту, мне самому это делать противно. Знаете, притворяться душкой перед врагом не по мне.

— Зачем тогда вообще отправлять приветствие?

— Вы вдруг поглупели, барон? Чтобы они не догадались, конечно!

Делегацию с Палатина арестовали прямо в аэропорту. Без шума и пафосных обвинительных речей. Гости вошли в зал прилета для особо важных персон и не вышли оттуда. Зато от здания вскоре выпорхнуло несколько коптеров гвардии. Тем временем на борт яхты высадился десант морской пехоты. Компьютеры опечатали, чипы изъяли и теперь люди маркиза пытались вытащить из них хоть что-то полезное.

Леди Доротею, конечно, не посадили в камеру городской тюрьмы вместе с бродягами, тем более в камеру тюрьмы пересыльной. Ей даже удалось избежать зловещих подвалов Корт роу, куда отвезли большую часть родственников и слуг. Породистой арестантке выделили отдельную комнату в Западной башне дворца, предварительно заложив окна и усилив дверь. Каждый квадратный сантиметр её жилища прослушивался жучками, просматривался камерами видеонаблюдения и был опутан паутиной всевозможных сенсоров.

— Принцесса в башне, как в старые добрые времена, — улыбнулся барон.

— Она не принцесса, — напомнил Фроди. — Она эрбпринцесса, что означает всего лишь дочь фюрста.

И вздохнул. То у него не было ни одной невесты, а теперь сразу две. И что с ними делать?

Проблема заключалась в том, что дурнушка с Пинчо Фроди совсем не нравилась. Петра походила на тех карикатурных женщин из шоу, которые думали только о платьях, выгодном замужестве и разговаривали клише. Даже имя её Фроди не нравилось. Ну то есть Петра куда ни шло. Но Влчкова!

«Когда девочка выйдет замуж, фамилия ей станет не нужна», — напоминала ему бабка Далия при каждом разговоре. Хотя конечно, всё оказалось не так плохо. По крайней мере образование и манеры Петра получила вполне приличные. Умела держать вилку и ложку и сморкаться в платок.

Другое дело стильная и умная Доротея Акоста. Будучи похожей на Грай, она нравилась королю куда больше собственной сестры. Возможно потому, что не выставляла на показ свои прелести, хотя и умело подчеркивала их одеждой. При встрече у Фроди всякий раз возникало желание эту одежду сорвать. Образование её тоже не подкачало — математика, социология, филология — приличный набор и необычный для отпрысков Первых дворян. Кроме того она рисовала, играла на нескольких инструментах, освоила верховую езду и теннис.

Обладая большой долей эльфийской крови, Доротея не кичилась происхождением, напротив, покрасила светлые волосы в цвет меди. Это говорило отнюдь не о скромности, но о вкусе. Не то чтобы она могла затмить в воображении Фроди юную Анну Норман или покойную Розалину Хейзл, к ним король испытывал особое чувство. Но среди своего племени Доротея выглядела достойно. Единственный её недостаток заключался в том, что она находилась в заговоре против короны и ожидало её в лучшем случае длительное тюремное заключение.

Несмотря на войну этим вопросом следовало заняться вплотную. На самом деле до суда могло дело и не дойти. До решающего сражения с повстанцами оставалась пара месяцев, а ключевые свидетели — Маскариль, Гарру, Грай отправились в другую сторону. Что теперь вызывало у Фроди сильное раздражение. Без свидетелей начинать процесс не имело смысла. И если королевство проиграет, Доротея получит свободу. Вряд ли у Фроди поднимется рука перерезать ей горло, когда на Барти начнет высаживаться морская пехота Марбаса.

О собственной эвакуации он почему-то не помышлял, хотя Лойтхард не раз намекал, что неплохо было бы иметь запасной вариант.

— Никуда я не полечу, барон, — отвечал всякий раз Фроди. — Я слишком много вложил в королевство. А в эмиграции просто сторчусь от безделья.

Он вовсе не рисовался. Даже во время первого вторжения он не решился сбежать, хотя тогда даже не являлся королем и в принципе не питал к Барти никаких нежных чувств. Но теперь он вложил в королевство душу. Он провел реформы, основал города, поднял флот, подобрал костяк верных людей. Он зримо видел будущее, которое теперь повисло на волоске.

Обер-секретарь Правительствующего Сената граф Ирвин пыхтел как древний паровоз. Возможно собирался по-тихому сбежать, но вызов во дворец разрушил планы. Король не часто призывал обер-секретаря к себе. Сказывались старые склоки, когда Сенат пытался устроить регентство, а самого Фроди отправить на лечение от многочисленных зависимостей.

Тем не мене, став королем он не стал смещать обер-секретаря, хотя власти Сенату урезал до минимума. Но теперь дело выходило как раз по плечу и по статусу старику.

— Поручаю вам, граф, созвать Особую судебную палату, — произнес Фроди. — Соберите в неё только сенаторов с высшим допуском к государственным тайнам. Дело касается безопасности королевства.

— Да, сир, — граф вздохнул, видимо, поняв, что улететь втихаря не удастся.

— Вам предстоит рассмотреть дело о заговоре против короны, выявить виновников, определить степень вины и назначить им наказание.

— Да, сир.

— Всё должно происходить в строжайшей тайне, так что даже протоколы вы будете вести собственноручно. И без использования электронных устройств.

— Да, сир.

— Имена и подробности получите позже, а пока займитесь составом суда.

— Да, сир.

— Свободны, граф.

В комнату к арестантке не пускали никого, кроме короля, а еду передавали через шахту доставки. Лойтхард лично проверил возможно ли там протиснуться человеку и решил, что если к ним не завезли пигмеев или подобных щуплых дикарей, то провернуть такой трюк будет непросто. Тем не менее гипотетические заговорщики могли использовать ребенка или подростка или роботизированную систему. Поэтому барон поставил на другой конц шахты часового, а заодно обложил всё пространство датчиками движения и глушилками.

— Есть ли жалобы на еду? — спросил Фроди. — Или какие-то пожелания?

Молодая женщина стояла возле стены и старалась держать голову высоко. В её взгляде Фроди прочел желание бороться до конца с оттенком презрения ко всем, кто заточил её в башне.

— Я хотела бы получить свою виолончель, — ровным голосом произнесла Доротея.

— Что у вас там? Ножовка по металлу? Яд?

— Вам смешно?

— Я не устраиваю заговоров против сюзеренов.

— Я тоже не устраиваю. Кроме того, до визита сюда даже не считала ваше величество сюзереном. У нас на планете, знаете ли, имелась своя верховная власть.

— Разумеется, вы будете всё отрицать, — Фроди пожал плечами. — Плохая новость. Вас будут судить в закрытым порядке, ради соблюдения секретности. Никакой прессы, никаких попыток манипуляции присяжными, общественным мнением. Нас интересует истина, а не состязание в красноречии. Вряд ли милую даму приговорят к отсечению головы, мы же не варвары. Но пожизненное с лишением чинов и состояния это запросто.

Она даже не вздрогнула.

— А хорошая новость?

— Да. Есть и такая. Вы можете выбрать себе защитника. Разумеется, никаких адвокатов и прочего. Только из доверенного круга лиц. На самом деле если исключить судей, свидетелей и тех, кто вне доступа, вам на выбор предлагается две кандидатуры. Министр юстиции Франк Хэген и военный министр Борис Тиммерманс. Окажись я на вашем месте, то выбрал бы Хэгена, так как кузен Борис ленивая сволочь и не интересуется дамами.