Он не знал, что петух у Натальи был очень драчливым и мог клюнуть при случае, если ему что-то не понравится. Петух стал летать вокруг немца, устраивая переполох, защищая своих кур, в один момент петух чуть было не клюнул немца в глаз, но Наталья вовремя подскочила, поймала петуха и заперла его в чулан. Немец заругался, схватил в руки топор, стал гоняться за курами, поймал двух куриц и отрубил им головы. Солдат забрал молоко, затем показал на кур, давая понять, чтобы хозяйка разделала их.

Справившись с делами, с камнем на душе Наталья вернулась в дом. Быстро покормив девочек, она велела им залезть на печь и не высовываться – неизвестно, что можно ожидать от непрошенных гостей.

Вдруг Наталья вспомнила, что забыла снять со стола новую праздничную клеенку, по тем временам это был самый большой дефицит, она стала беспокойно поглядывать и искать подходящий момент, чтобы забрать ее. Она понимала, что горе, война, здесь уже не имеет значения клеенка, но она помнила о святости своего дома, и сердце разрывалось от вида того, что уже произошло, а что еще будет впереди!

Между тем, немцы собрали свой стол, на столе стояли бутылки с водкой. Доставая из буфета стопки и стаканы, они обнаружили графин с водкой, который даже не успели начать Наталья с отцом, поставили на стол и его. Также немцы поставили на стол гильзу от снаряда с фитилем и зажгли фитиль. Они пили водку, закусывали, громко разговаривали, смеялись, не обращая внимания на ночь.

Наевшись досыта, они валились на кровати, не раздеваясь. Одного солдата выставили на улицу часовым. Остальные захрапели на все голоса, и вроде можно было успокоиться и поспать хоть немного. Но через какое-то время Наталья услышала, что кто-то забирается на печку, где спала она с девочками. Наталья рванулась вперед, загораживая собой дочерей, и увидела рыжего солдата, который еще с вечера приставал к Анне, старшей дочке, с вопросами, пытался говорить с ней по-немецки, но Аня быстро ушла и не появлялась на его глаза. И вот ночью он решил разыскать Анну, чтобы утешить свою грязную пьяную блажь. Не видя ничего перед собой, он шарил руками и старался нащупать девушку. Наталья вскрикнула:

– Кто здесь и что тебе нужно, уходи отсюда, паршивец!

Немец пошатнулся и упал со скамейки, вскочили другие солдаты, закричали по-немецки, загорелся фитиль.

Наталья показывала на рыжего солдата и пыталась объяснить, что он хотел надругаться над дочкой. Немцы, поняв, что произошло и глядя на рыжего, начали хохотать, потом старший резко его одернул, и рыжий, присмирев, вышел на улицу, закурив папиросу. Через несколько минут все заснули, захрапели, но Наталья не смыкала глаз, вспоминая Ивана, думая о том, как сильно ей не хватало поддержки мужа.

Ближе к утру она услышала громкий разговор двух немцев на улице, потом они стали орать и ругаться, в итоге оба ввалились в дом. Как поняла Наталья, ввалились в хату два немца, один из них был сильно пьян, второй, часовой, что-то пытался ему объяснить, но тот был неутомим и чего-то настоятельно требовал. Немцы стали выталкивать его, завязалась драка, шум.

Мать обняла испуганных дочерей и сказала им: «Нужно уходить нам к деду Грише», – оставаться там было невыносимо, смотреть на это не было больше сил. Наталья соскочила с печки, накинула на себя что попалось под руку, девочки следом, побежали во двор. Пробегая мимо стола, Наталья сдернула с него клеенку. Зачем она это сделала? Скорее, это внутреннее чувство сработало. На пол полетела вся посуда, которая стояла на столе. Слава Богу, никто не побежал за ними. Они бежали огородами по направлению к дому деда Гриши.

Уже на подходе к дому отца Наталью с дочерями остановил часовой. Он громко крикнул: «Хальт!».

Но тут, откуда не возьмись, появился дед Гриша:

– Вы, милые мои, почто из дома ночью, что случилось?

– Тятя, не спрашивай лучше, пьяные немцы устроили драку, того гляди стрелять начнут, мы испугались и решили убежать.

Дед Гриша стал говорить с часовым на немецком языке, что это его дочь с внучками. Часовой сначала не хотел их пускать, но потом дед смог его убедить, пообещав, что это только на одну ночь. В доме отца тоже были немцы, но до утра баба Хвора всем постелила, девочки улеглись первыми.

Наталья подробно поведала отцу о событиях этой ночи, а рассказать было о чем. Особенно деда рассмешило то, что Наталья схватила клеенку со стола:

– Эх, дурья ты голова, разве об этом сейчас надо думать! Скорее, немцы подумали, что они в драке перевернули стол с их шнапсом и закуской, иначе бы ты получила за это пулю в лоб, – в заключение сказал отец.

Наутро решено было, что Наталья с дочками вернется в свой дом, где они по-прежнему будут жить на правах хозяев. Придя домой, они увидели, что немцы уже встали и хозяйничали в доме Натальи. Они даже не заметили отсутствия хозяйки и ее дочек, каждый занимался своим делом, на их приход не реагировали, как будто они были совершенно невидимые. Наталью это устраивало больше, чем то, что было вчера. Она вышла в сарай, дала корму курам, поросенку, сена корове.

Вдруг Наталья увидела одного немца, по-видимому он нашел сундучок с детским скарбом, который Наталья припрятала не так давно. Немец перебирал детскую одежду, мурлыча себе под нос песенку. Он откладывал в кучку то, что ему приглянулось. Эти детские вещи и платьица дочерей были приготовлены для будущих внуков, так водилось в деревне – в магазинах в то время было пусто, и, если что удавалось достать в районе, собирали и хранили. По-видимому, немец тоже имел детей и решил прибрать находку к своим рукам. Похоже, эти завоеватели ничем не гнушались, все брали, что видели в домах местных жителей. Заботливый папаша не забыл про своих детей, обирая чужих детей. Это был тот немец, который вчера воевал с петухом. Наталья решительно направилась к нему:

– Ах ты, крохобор несчастный, что же ты делаешь, что ты рыщешь? Ты это покупал, наживал, зачем чужое берешь? – распылялась Наталья не на шутку.

Она попыталась вырвать у него из рук платье, которое он держал, но немец с силой оттолкнул ее, выхватил автомат и направил его на женщину.

– Мама убегай, он же убьет тебя, – закричала Таня, увидев эту картину. Наталья отступила и заплакала:

– Я это так не оставлю, я найду на него управу, вор несчастный, мародер. Сегодня же пойду и пожалуюсь на него старшему коменданту, он остановился у старосты Волкова, вот туда я и пойду.

– Мама, не ходи, пусть он подавится этими тряпками, – закричала Таня, глядя на мать испуганными глазами.

Но она решительным шагом направилась к дому старосты, около дома ее встретил часовой, он подошел к ней и на немецком спросил, что ей надо. На крыльцо вышел староста Волков:

– Что, Наталья, пришла, чего надо?

– Разобраться пришла и пожаловаться на мародерство немцев, не брезгуют ничем. Вещи детские, платья девчонок – все забрал один немец, а если слово скажешь, сразу автоматом бряцает, того и гляди убьет. В это время на крыльцо вышел гладко выбритый, холеный офицер, поверх теплого белья у него был накинут китель:

– Что она хочет? Переведи мне, – он позвал переводчика.

Волков оборвал заплакавшую Наталью и сам объяснил суть дела. Офицер сходил в дом, что-то написал на листе бумаги, передал в руки Натальи и сказал: «Отдашь солдатам, которые живут в твоем доме». Сам же ухмыльнулся, глядя на переводчика, и подмигнул ему.

Придя домой, она увидела этого немца, рядом лежала стопка одежды, которую он отложил для себя, все остальное валялось по двору. Она подала ему листок в руки, он удивленно взял его, и стал читать, при этом его глаза сделались злыми, он сжал зубы, затем встал, взял Наталью за шиворот и толкнул, что было силы. Она выскочила и побежала из дома, но он догнал ее и пнул сапогом прямо в живот. Немец отошел на несколько шагов и захохотал, глядя, как она согнулась от боли.

Таня и Аня подняли ее, отряхнули и повели к деду Грише. Дед выслушал ее, горько усмехнулся и сказал:

– Какую ты правду хочешь найти, ты не понимаешь, что случилось, ты понимаешь, к кому ты хотела за поддержкой? Что он написал, ты тоже не знаешь. Он мог написать, чтобы тот просто расстрелял тебя и вручить это тебе. Нужно быть осторожной, не ввязываться ни во что.