– Что именно?

– Когда инспектор Алон получил из Москвы ответ на запрос – касающийся Александра Ведерникова – оттуда же мы получили и сведения о том, какая сумма в общем была похищена. Двадцать миллионов. Сам понимаешь, сумма невероятная. И речи не могло идти о том, что это обычные грабежи. Плюс невероятно дерзкий характер ограблений. Для полиции нашей, впрочем, в этом не было ничего невероятного – учитывая ту информацию, которую они получают из газет и по телевидению об уголовном беспределе в России. А для меня это оказалось пунктом номер один.

– Ясно.

– Вторым пунктом стал список банков, которым принадлежали эти пункты и которые оказались, в итоге, пострадавшими. Очень странный список.

– В чем странность?

– В том, что этот список оказался точной копией соучредителей финансовой компании «Ари» – с российской стороны.

Маркин присвистнул:

– Ничего себе!

– Ты за дорогой следи, – посоветовал Натаниэль. – Чуть не вписался в грузовик.

– Не волнуйся, чуть-чуть – не считается… – он некоторое время сосредоточенно лавировал между громоздкими грузовиками и автобусами, пока не свернул на улицу с менее интенсивным движением. – Вот, порядок. Дорога будет немного длиннее, зато спокойнее. А откуда ты взял список?

– Покойный Розенфельд позаботился, – пояснил Натаниэль. – С помощью письма, которое я, по забывчивости, так и не удосужился отдать Ронену. Теперь уже в этом нет смысла.

– Письма? – Алекс удивленно хмыкнул. – Которое ты нашел в номере Соколовой? Я его тоже читал. А, собственно говоря, что там такого было?

– Там говорилось о портрете несколько раз. Дескать, портрет – всего лишь отражение внешних черт человека. А вот в глубине… Или что-то в этом роде.

– Ну и что?

– Портрет был наклеен на картонный планшет. Яша Левин этим не занимается, он рисует просто на бумаге. И в таком виде отдает заказчикам. Как портрет Бройдера-Ведерникова.

– Ну и?…

– Побывав в Москве, Розенфельд, видимо, догадался о том, что с компанией, названной его именем, не все гладко. Он составил списочек учредителей и сумм, вложенных ими первоначально. Список это хранился у его бывшей жены. А она привезла его с собой в портрете. Идиотский способ хранения, но, как видишь, он оправдал себя.

– Мог бы и не оправдать, – заметил Маркин.

– Мог, – нехотя согласился Розовски. – Но ты ведь хочешь узнать все по порядку, а сам, то и дело, перебиваешь.

– Больше не буду.

– Так вот, несколько банков – совсем, кстати, немного – инсценировали серию ограблений валютных пунктов. Причем, не только в Москве, иначе оказалось бы, что в этих пунктах хранились слишком большие суммы. Затем эти же банки учредили финансовую компанию «Ари». Компанию… как бы это сказать… одноразового употребления.

– То есть?

– Ну, помнишь, как у Шекспира в «Макбете» Банко говорит о ведьмах: «Пузыри земли». Появились – лопнули. Вот и эта компания. Появилась, подержала некоторое время нужную сумму на своих счетах, перевела эту, аккумулированную ею сумму в нужный момент в нужное место – и объявила о своем банкротстве. Ясно?

– А сумма, значит, появилась от грабителей?

– А никаких ограблений и не было. Ты не очень внимательно слушаешь. Инсценировка. План, по словам Бройдер-Ведерниковой, принадлежал Моше Левински. Один из центральных исполнителей – Александр Ведерников, ставший у нас в Израиле Шмуэлем Бройдером.

– И Розенфельд ни о чем не знал?

– Во всяком случае, до своей поездки в Москву, около полугода назад. Видимо, и он обратил внимание на сходство списка жертв ограблений с составом учредителей компании.

– То есть, он что-то копнул?

– Естественно.

– Зачем?

– Затем, зачем согласился дать новой компании свое имя. Ты же сам не так давно предположил, что связан этот его шаг был с желанием произвести впечатление на дочь. Соответственно, зная о не очень красивых историях, время от времени происходящих с российскими финансовыми учреждениями, он решил повнимательнее рассмотреть, что собой представляют его партнеры.

– И что же – понял?

– Думаю, да. Поэтому и включил в страховой полис пункт об убийстве.

Некоторое время они ехали молча.

– Кстати, – сказал вдруг Натаниэль, – тебя все еще интересует, почему именно Габи?

– Интересует.

– Моше встретил его в Турции. Помнишь, наш Габи на Песах ездил в Марморис?

– Помню.

– Тогда же там отдыхало руководство компании «Интер»: Левински с женой, Яновская, прочие… Не было только Розенфельда, находившегося в Москве. Так вот, они жили тогда в одном и том же отеле – «Элеганс», как ты правильно отметил… В казино Моше обратил внимание на азартного молодого парня, которому не повезло в рулетку. Они познакомились. Впоследствии, разрабатывая свой план убийства Розенфельда, Моше вспомнил об этом знакомстве – идеальная кандидатура (с его точки зрения): работает в детективном агентстве, имеет дело с русскими, нуждается в деньгах. И никого не знает. Разумеется, Габи забыл о случайном знакомстве в казино отеля «Элеганс» в турецком городе Марморисе. А вот Левински, когда решил избавиться от Розенфельда – вспомнил. И разыграл, для начала, спектакль со слежкой за подозрительным мужем. Дальше ты все знаешь.

– А как насчет Галины Соколовой? – спросил Алекс.

– Тут свою роль сыграла Бройдер-Ведерникова, – ответил Натаниэль. – Люди, занимавшие номер по соседству с Галиной Соколовой в гостинице «Мацада», думаю, опознают в ней некую Эстер из Министерства абсорбции, приходившую к ним в день убийства их соседки. Вот типичное заблуждение: надежда, что сбитые с толку репатрианты не запомнят нового человека.

– А разве это не так? – спросил Алекс.

– Просто «нового» конечно, не запомнят, но человека, который в чужой стране обратится к ним на родном языке и постарается помочь – или сделает вид, что поможет, – как же такого человека не запомнить?

– А кто из них, все-таки, убил?

– Она, – коротко ответил Розовски. – Моше проверил, на месте ли Галина. Немного посидел, выпил чаю. В это время Бройдер-Ведерникова ходила по номерам, представляясь сотруднице министерства абсорбции. Когда Левински ушел, она вошла в номер Соколовой и с порога выстрелила в нее.

– Почему она? Почему не Габи?

– Именно потому, что Габи не сработал так, как следовало, она и решила сделать это сама. Вообще, думаю, она не очень высокого мнения о мужчинах. В том числе, и своих сообщниках. На суде она постарается доказать, что убийца – Моше. На самом деле, это не так.

– Ты уверен?

– Уверен. Когда он направил на меня револьвер, то забыл взвести курок. А у него – и, кстати, у Розенфельда тоже – были бельгийские «браунинги» образца 32-го года, почти немодернизированные. Они не стреляют, если не взвести курок. Левински так и держал меня под прицелом, не зная, что револьвер не выстрелит. О чем это говорит?

– Нет опыта в таких делах.

– Именно. А вот она сразу же взвела. И выстрелила без особых проблем. Так что Моше был, так сказать, мозговым центром.

– Почему она убила его? – спросил Маркин после паузы.

– Потому что почувствовала, что он может, в итоге, сделать козлом отпущения ее. Он собирался уехать из страны. Без нее разумеется.

– Я понимаю, но – почему не тебя?

– И что дальше? Из моего рассказа она поняла, что кассеты, уличающие ее, находятся в моем сейфе. Кроме того, Габи.

– А что Габи?

– Габи мог ее вспомнить.

– Каким образом?

– В кабинете Яновской есть фотография, сделанная в казино отеля «Элеганс». На заднем плане, за игорным столом, можно разглядеть и Ведерникову с мужем. Габи мог запомнить ее. Не как «заказчицу», естественно – как женщину, виденную им в Турции. Мужчины лучше запоминают женщин, чем мужчин. Нет, ей нужно было избавиться от Моше и убедить меня в том, что она ни в чем не виновата. Ну, почти ни в чем.

– Так что же, – хмуро спросил Маркин, – ты специально спровоцировал ее на убийство? Извини, но как-то все это… – он не договорил.