– По-моему, праздник Песах, – задумчиво ответил Натаниэль. – А ведь ты говорил, Алекс, что Габи на Песах ездил куда-то. Купил недорогой тур. Куда, не помнишь?

– Видишь, как полезно интересоваться жизнью подчиненных, – нравоучительно заметил Алекс вместо ответа. – И, опять же, как вредно для дела не интересоваться этим.

– А если серьезно?

– В Турцию он ездил. В Турцию, – сообщил Алекс. – Я точно помню.

– Очень интересно, – сказал Розовски. – Не помнишь случайно, в какой город?

– Не помню.

– А в какой фирме он оформлял поездку?

– В какой фирме? – Маркин задумался. – Что-то такое «Тур» какой-то. Какое-то слово – и «тур».

– Не «Бест-тур» случайно?

– Точно! Или нет… Да не помню я!

– А ты вспомни.

– Зато я название отеля вспомнил, – радостно сказал Алекс. – Отель «Элеганс». Точно, «Элеганс»!

– Да? Очень интересно, – пробормотал Розовски с задумчивым видом. – Осталось узнать, в скольких городах нашего северного соседа имеются отели под таким названием.

Выйдя из офиса и отказавшись от предложения Маркина подвезти, Розовски неторопливо пошел по улице, наслаждаясь появившимся наконец-то свежим ветерком, чуть всколыхнувшим плотную жаркую завесу хамсина. Видимо, это ощущал не он один, потому что город был полон праздношатающимися людьми.

Впрочем, на транспортную проблему это не повлияло, двигавшийся параллельно тротуарам автомобильный поток имел куда меньшую скорость, чем гулявшие по тротуарам пешеходы.

Пройдя почти до конца Алленби, Розовски не заметил, как стемнело. Собственно, ничего удивительного в этом не было – южная ночь, как обычно, падала внезапно и стремительно. Он свернул к старой автостанции.

Натаниэлю не хотелось домой. Телевизор надоел, к недочитанной книге он не обращался уже неделю – и не собирался еще неделю. Ложиться спать было рановато, а заявляться к кому-то в гости без приглашения Розовски не любил. Натаниэлю редко становилось по-настоящему скучно, но в такие редкие минуты его мгновенно начинали раздражать любые, в том числе и лишь предполагаемые занятия. Сам он называл подобное состояние хандрой.

Он чуть замедлил шаги, закурил. Тотчас послышалось:

– Не найдется сигареты?

Розовски всмотрелся в полумрак. К нему медленно приближалась эффектная двадцатилетняя особа женского пола. Половину длины ног составляли мощные каблуки. Их размеры компенсировались длиной пышной черной юбки, больше напоминавшей носовой платок.

Каждый шаг дамы продолжался, как показалось Натаниэлю, около десяти лет: после первого он дал ей уже тридцать лет, после второго – сорок. Приблизившись, ориентировочно, к пятидесятилетнему рубежу, дама остановилась и спросила с заранее подготовленной улыбкой:

– Господин не желает?…

Что именно должен был желать господин, Натаниэль не успел узнать, потому что выражение лица дамы вдруг изменилось.

– Ой… – испуганно прошептала она. – Розовски?!

Чувствовалось, что ей немедленно захотелось исчезнуть, но страх не позволял этого сделать.

Натаниэль внимательнее всмотрелся в ярко раскрашенное лицо.

– Яэль? Привет, девочка, – добродушно сказал он. – Успокойся, я уже давно не полицейский.

– Правда? – спросила недоверчиво Яэль.

– Чистая правда. Скоро три года, как ушел.

– Почему?

– Надоело, – лаконично ответил Натаниэль и протянул ей пачку сигарет. Длинные, сверкнувшие серебром ногти выудили сигарету. Натаниэль дал ей прикурить.

– А здесь ты что делаешь? – спросила Яэль.

– Гуляю, – ответил Розовски. – Вот… с работы иду. Решил прогуляться, подышать свежим воздухом.

– Ну, ты даешь, Натан! – Яэль засмеялась. – Где ж ты нашел здесь свежий воздух?

– Да, верно, – Розовски тоже рассмеялся. – Задумался, шел, куда дорога шла. Вот и оказался здесь. Скучно. Ты занята сейчас?

Яэль неопределенно повела головой.

– Выпьем кофе? Пойдем, угощу. Все-таки, столько лет не виделись. Я ведь тут патрулировал лет, наверное десять назад.

– Пойдем.

Они перешли через дорогу. Народу в кафе, кроме них, не было. Хозяин, смуглый парень лет двадцати пяти, смотрел по телевизору «Евроспорт». Передавали турнир по безумной борьбе, названия которой Натаниэль не знал. Один из соперников был в маске, изображавшей то ли обезьяну с огромными клыками, то ли вампира. Впрочем, судя по тому, что он периодически ревел и колотил себя в мощную грудь, первое было вернее. Да и комплекция спортсмена мало походила на комплекцию вампира.

Второй борец доходил первому до подмышек и был абсолютно лыс. Он регулярно вспрыгивал на канаты и исправно колотил оттуда обезьяновампира ногами в челюсть. Тот продолжал реветь, отмахиваясь от соперника, как от мухи.

– Какой кофе тебе взять? – спросил Розовски, когда они сели за столик.

– Капучино.

Он заказал Яэль капучино, себе взял турецкий, двойной крепости. Хозяин быстро принес заказ и помчался досматривать турнир. Судя по всему, он болел за муху.

– Ну что? – спросил Розовски. – Как дела? Вот уж не думал, что ты до сих пор ходишь сюда. Не обижайся, но в твоем возрасте… – он не договорил, чуть покачал головой.

Яэль махнула рукой.

– Все нормально, я не обижаюсь. Мне уже сорок… почти. Конечно, на меня уже и не смотрят. Много молодых, – она помешала в бокале длинной ложечкой. – Такое впечатление, что хожу сюда по привычке. Знаешь, как бывает?

– Да, эта проблема есть везде. Даже в кнесете, – заметил Натаниэль. – Может, стоило бы завязать?

– Да ну, что ты! Куда я пойду? Кому нужна? – Яэль невесело усмехнулась. – Как застряла здесь, на станции, так и… – она не договорила.

Розовски сочувственно хмыкнул.

– Нет, сейчас стало получше, – сказала Яэль. – Сейчас много туристов из Иордании. Голодные, как… – она не нашла сравнения, засмеялась. – Знаешь старого Дова?

– Который торговал порнографией? Он еще жив?

– Что с ним сделается? Так иорданцы у него, когда в первый раз приехали, скупили все. Все, представляешь! Он впервые в жизни уходил домой налегке. Ни одного журнала, ни одной кассеты. Теперь он ждет каждого их приезда, как праздника.

Розовски захохотал.

– Ну и ну, – сказал он. – А профессора-экономисты всерьез утверждают, что мирный договор с Иорданией не дает израильской экономике ровным счетом ничего. Они, оказывается, не те сферы хозяйственной жизни исследовали. Им бы сюда прийти.

Яэль допила кофе, посмотрела на часы.

– Торопишься? – спросил Натаниэль.

– Да, пора. Работа, – она улыбнулась. – А тебя, я вижу, не очень тянет домой?

Розовски пожал плечами.

– Нет, почему же… Вот, допью кофе и пойду. Книжку почитаю, телевизор посмотрю. Нормально.

– Ты что – так и не женился вторично? – сочувственно спросила Яэль.

– Нет, а что?

– Послушай… – на лице Яэль появилось сосредоточенное выражение. – У меня есть подруга…

Натаниэль поперхнулся кофе.

– Нет, ты не подумай, – поспешно сказала Яэль. – Она не такая, как я. Просто живем рядом, она иногда моего Офира смотрит. Очень приличная женщина, разведенная. Симпатичная. А?

– Спасибо, девочка, – серьезно сказал Розовски. – Я подумаю. И обязательно скажу.

– Ну, пока.

Она вдруг наклонилась и поцеловала детектива в щеку.

«Странную мы представляли пару, – подумал Розовски, проводив ее взглядом. – Старая проститутка и вышедший в тираж полицейский. Прямо, как в кино.

На экране вовсю веселилась компания Игаля Шилона, прикалываясь к ни в чем неповинным случайным прохожим. Когда Розовски включил программу «Фисфусим», они как раз отвлекли внимание строгой чопорной старушки дурацким вопросом, и, пока старушка добросовестно пыталась ответить, заменили карликового шпица на ее поводке здоровенным мастифом. Складчатая морда великана выражала типично еврейскую мировую скорбь. Телехулиганы мгновенно испарились, старушка, бросив взгляд на преобразившуюся собаку, обратилась в соляной столб и, похоже, мастифу ее стало жалко. Он неторопливо подошел к обалдевшей собаковладелице и лениво лизнул ее в нос. От этого старушка очнулась и заверещала невероятно громким голосом.