– Он сказал, что ты давал ему указание навести порядок в архиве, и он убрал все, что, на его взгляд, было малозначительным.

Настроение Натаниэля мгновенно испортилось. Чертов идиот, ну, да, он давал стажеру такое указание, с полгода назад. Теперь вспомнил. Его в какой-то момент начало раздражать невероятное количество записей в архиве относительно молодого агентства. Конечно, прежде, чем стирать, надо было сдублировать все в дискеты, но об этом он, конечно, забыл распорядиться. А Габи сам не додумался.

– Об этих файлах Габи ничего определенного сказать не может, – добавила Офра, – но, похоже, их постигла та же участь. Кстати, он сказал, что консультировался с тобой по каждому случаю. Ты тогда был в отпуске, так он регулярно звонил тебе домой.

– Да? – Розовски огорченно нахмурился. – Я же говорю – ранний склероз. Будем надеяться, что Габи вспомнит хотя бы что-нибудь.

– Это не склероз, – великодушно сказала Офра. – Просто файлов было несколько сотен. Не мог же ты обо всех помнить. И, к тому же, кто знал, что тебе понадобиться именно этот.

– Не успокаивай меня, Офра, я старый осел, и… – он махнул рукой и вернулся в кабинет. Сейчас ему хотелось немного отдохнуть от утренних дел. Может быть даже, отправиться неторопливым шагом к морю и постоять, глядя на сине-зеленые волны.

Натаниэль прошелся по кабинету, подошел к окну. Сквозь полуопущенные жалюзи он задумчиво смотрел в двор, где стайки детей беспечно носились от одного подъезда к другому, неожиданно останавливались перед вечно спешащими взрослыми, сбивая их с толку своими короткими и, в общем-то, достаточно простыми вопросами.

Парадоксальная мысль пришла ему в голову. Из детей вообще могли бы получаться классные сыщики. Не потому, что дети умеют анализировать, а потому, что умеют задавать парадоксальные (с точки зрения взрослых) вопросы. И вот, ты стоишь, глядя на десятилетнего ехидину, пытаясь отвлечься от собственных, весьма важных, мыслей, пытаясь понять заданный вопрос и ответить на него, а он смотрит на тебя широко раскрытыми глазами.

В этот момент ты перед ним, как на ладони. Он читает твои мысли.

Впрочем, нет, такие качества больше нужны следователю, чем сыщику. Хотя сыщик тоже должен уметь задать нужный вопрос.

Он крикнул:

– Офра, как думаешь, из моих детей могли бы получиться классные сыщики?

– Ты собираешься жениться? – тотчас откликнулась секретарь. – Кто же она, эта загадочная особа?

Розовски озадаченно уставился в закрытую дверь.

– Жениться? – переспросил он. – С чего ты взяла?

– Как с чего? – дверь приоткрылась стриженая голова Офры просунулась в кабинет. – А с чего ты вдруг задумался, какими могут стать твои дети?

– Да, просто так… – Натаниэль, действительно, не знал что ответить. – Смотрел в окно и подумал. А что?

– Просто так? – насмешливо повторила Офра. – Интерес к женской косметике тоже «просто так»? И задумчивое пьянство по вечерам, вдвоем с помощником? Молчи уж, конспиратор…

Она исчезла.

Вот тебе и неожиданный вопрос. Натаниэль расхохотался.

– Ты великолепный аналитик! – крикнул он. – Я просто недооценивал твои возможности…

Закончить комплимент ему не удалось. Зазвонил телефон. Офра сняла трубку.

– Да, минутку. Тебя, – она протянула трубку Натаниэлю. Он поднялся, неторопливо подошел.

– Алло?

– Мне нужен Натаниэль Розовски, – сказал женский голос по-русски.

– Я слушаю.

– Здравствуйте, господин Розовски. Мой адвокат порекомендовал мне непременно встретиться с вами.

– Очень мило с его стороны, – сказал Розовски. – Я буду на месте до конца дня. Но если ваше дело не очень срочное, приходите завтра утром. Извините, но я очень занят.

– Мое дело срочное, – сказала женщина. – Но я не могу приехать к вам. Я прошу вас приехать ко мне в отель.

«Да что они все, сговорились? Эта тоже боится компрометации?» – с досадой подумал Натаниэль. Вслух сказал: – Ничем не могу помочь, мадам. Еще раз повторяю – я очень занят, и…

– Я только позавчера прилетела в Израиль, – сказала женщина, не дослушав.

Розовски замер.

– Только позавчера? – переспросил он. – И ваш адвокат рекомендует вам… Простите, а как вас зовут?

– Меня зовут Галина Соколова. Я жена… – женщина запнулась. – Вдова Ари Розенфельда.

Натаниэль посмотрел на часы. Было пятнадцать минут третьего.

– Хорошо, – сказал он. – Я сейчас приеду. В каком отеле вы остановились? И в каком номере? Триста двенадцатом? Ждите.

Положив трубку, он посмотрел на Офру отсутствующим взглядом.

– Что? – спросила та. – Опять уезжаешь?

– Увы, девочка, – рассеянно ответил Розовски. – Странное что-то происходит.

Офра улыбнулась.

– С тобой всегда происходит что-нибудь странное, – сказала она.

– Да, это верно… Значит, Алекса сегодня не будет?

– Нет.

– Тогда передай ему, что вечером я жду его дома.

– Опять?

– Опять.

– По-моему, это уже вошло в привычку. Почему бы тебе не перенести офис домой? И платить придется меньше. Кстати, пришли счета, – она помахала в воздухе солидной пачкой бумаг. – Вода, змельный налог, телефон, электричество. Будем платить? Или как обычно?

Розовски замахал руками:

– Не сейчас, ради Бога, Офра! Утром, хорошо?

– Мне все равно, когда. А есть, чем платить?

Натаниэль вспомнил о чеке, полученном в «Байт ле-Ам».

– Есть, успокойся. Я оставил конверт – на столе в кабинете. В конверте – чек на десять тысяч. Вложи на счет агентства. С них и заплатим. У тебя же есть подписанные мной чеки? – и быстро вышел, весьма довольный эффектом, произведенным на Офру внушительной суммой.

Галина Соколова остановилась в отеле «Мацада». Видимо, владельцы отеля считали, что романтичность названия вполне компенсирует, мягко говоря, невысокий уровень сервиса. А может быть, название родилось от архитектурного стиля – мрачноватый четырехэтажный дом, действительно, напоминал старинную – или просто старую – крепость. На фасаде вывеска сообщала о том, что это «Малон Мацада», вывеска была неновая и явно нуждалась в реставрации или замене. Да и само здание казалось то ли дряхловатым, то ли просто пыльным. Во всяком случае, Натаниэль, после долгого кружения в окрестностях А-Масгер, с трудом обнаруживший махонькую улочку с табличкой «А-Шомер» и увидевший, наконец, гостиницу, подумал что ни за что не стал бы ночевать в отеле такого вида. Впрочем, постояльцев – главным образом, туристов и репатриантов из бывшего Союза – вполне устраивали и вид, и расположение, и сервис «Мацады» главным образом потому, что цены здесь были, по нынешним временам, терпимы.

Розовски посмотрел на часы, огорченно нахмурился. Обещанные полчаса превратились чуть ли не в час. Следовало бы, еще с дороги, по крайней мере, позвонить Соколовой. Хоть и поздно, но стоит позвонить сейчас, сказать, что он уже приехал, а заодно позвонить в офис, выяснить, что новенького от Алекса и Габи. Но сначала Соколовой. Он вынул из поясного футляра сотовый телефон. Рука его повисла над кнопками.

– О, черт, я даже не спросил номер телефона, – ругнулся Розовски. – Определенно, я нуждаюсь в отдыхе, с такой рассеянностью нечего заниматься расследованиями. И насчет склероза Офра права… – продолжая бормотать в собственный адрес нелестные слова, он набрал номер офиса. Услышав: «Шалом, вы позвонили в агентство „Натаниэль“, – пропетое мелодичным голосом Офры, спросил:

– Есть новости от Габи?

– Никаких.

– От Алекса?

– Есть, он появлялся. Сказал, что вся информация, которую можно было собрать, будет в твоем распоряжении сегодня вечером.

– Замечательно. Что еще?

– Да, тебе звонил некто Баренбойм.

– Да? – Розовски неопределенно хмыкнул. – И что же он хотел?

– Он не сказал. Только просил передать, что с этими делами не так все просто.

– С какими делами?

– Не знаю. Это я цитирую, – объяснила Офра. – «Вы, деточка, передайте Натаниэлю, что с этими делами не все так просто», – продекламировала она с выражением, стараясь повторить непередаваемый акцент Баренбойма.