– Боже, о чем я? – пробормотал Розовски. – Какие светские рауты могут быть в нашем Израиле? – и он тяжело вздохнул.

Видимо, вздох его был достаточно громок, потому что секретарь оторвалась от компьютера и сказала – без улыбки:

– Можете войти.

Кабинет президента «Интера», ныне занимавшийся Моше Левински, был под стать коридору – огромен и почти пуст. Письменный стол терялся в его пространствах, так что взгляд детектива, скользивший по декоративным панелям и картинам на стенах, не сразу встретился с взглядом хозяина кабинета. А когда встретился, то Натаниэль понял, что обоюдной симпатии между ними, скорее всего, не будет. Розовски обладал замечательным качеством: его первое впечатление от незнакомого человека очень быстро получало подтверждение с точностью до «наоборот». Если человек казался открытым и порядочным, вскоре выяснялось, что это отпетый мерзавец. Сухарь и сноб оказывался, на поверку, отзывчивым и щедрым. И так далее.

Пройдя к столу и сев в предложенное кресло, Натаниэль никак не мог решить: нравится ему хозяин кабинета, или нет. Тощая фигура, костлявое лицо, цепкий взгляд из-под очков в тонкой металлической дужке. Аккуратен в одежде. Костюм Левински немедленно вызвал у Натаниэля ассоциации с Нахшоном Михаэли. Кстати, и впечатление от кабинетов обоих оказалось сходным.

«Мне везет на вице-президентов, – подумал Розовски. – Сплошные вице».

– Мне сообщили, что меня хочет видеть Зеев Баренбойм, – сухо заметил Левински. – Но вы – не он.

– Полностью с вами согласен, – ответил Натаниэль и окончательно решил, что Моше Левински ему не нравится. Эта мысль немедленно его успокоила. Он расслабился настолько, что вольготно откинулся на спинку кресла и даже позволил себе закинуть ногу на ногу, игнорируя неодобрительный взгляд вице-президента «Интера». – И хочу принести вам свои извинения за эту небольшую неправду.

Моше Левински кивнул, то ли принимая извинения к сведению, то ли соглашаясь их принять. Во всяком случае, выражение его лица осталось недовольным.

– Видите ли, – Натаниэль замолчал на короткое время, пытаясь решить, с чего начать, – видите ли, господин Левински, я просто опасался, что узнав мою истинную профессию, вы откажетесь говорить со мной.

– Вы бандит? – бесцветным голосом спросил Левински. – Аферист? Шантажист?

Натаниэль опешил на мгновение, потом рассмеялся.

– Боже мой, конечно, нет! – ответил он.

– Почему же вы считали, что я откажусь от встречи с вами?

– Я – частный детектив, – сказал Розовски. – Меня зовут Натаниэль Розовски. – Вот, если угодно… – он предъявил Левински копию своей лицензии. Левински только мельком глянул на документ и снова молча кивнул.

– Как вы, вероятно, догадываетесь, я занимаюсь расследованием убийства вашего шефа, – сказал Розовски.

– По чьему поручению? – спросил Левински.

– Поручению?

– Да. Вы же частный детектив, – Левински сделал еле заметное ударение на слово «частный». – Кто поручил вам это расследование? Кто вас нанял?

– Страховая компания, – ответил Натаниэль, не вдаваясь в подробности. Ответ удовлетворил вице-президента «Интера», во всяком случае, он сказал:

– Хорошо, я вас слушаю. Задавайте вопросы.

Натаниэль несколько растерялся, поскольку приготовился к долгому и малоперспективному препирательству. Собственно, отправляясь сюда, он, скорее хотел не побеседовать с Левински, а просто составить общее впечатление относительно работы и окружения Ари Розенфельда.

– Должен вас предупредить, – сказал он, наконец, – что я – частный сыщик, а не полицейский следователь.

– Я это понял.

– Поэтому вы вовсе не обязаны отвечать на мои вопросы. Правда, в этом случае, вам, видимо, придется отвечать на такие же вопросы в полиции… – Натаниэль замолчал, выжидательно глядя на Левински и ругая себя последними словами: можно было бы и подготовиться к беседе.

Левински молчал, глядя на детектива лишенными выразительности глазами, и надо было о чем-то спрашивать. Розовски сформулировал про себя первый вопрос, но в этот момент тонкие губы вице-президента «Интера» разжались, и он сказал – почти без интонаций:

– Итак, вы собираетесь спрашивать, но не знаете, с чего начать. Я вам помогу. Чтобы сократить время, поскольку и у вас, и у меня его не так много.

Розовски засмеялся, несколько обескуражено.

– Почему бы вам сразу же не задать вполне естественный вопрос: не я ли убил Ари Розенфельда? – продолжил тем же бесцветным голосом Левински.

– Д-да, действительно, – промямлил Розовски. – Что мешает мне задать этот вопрос?

– Нет, я не убивал его, – заявил Левински.

– Понятно… – чтобы скрыть вполне естественную растерянность, Розовски извлек из кармана свой потрепанный блокнот и принялся его, не торопясь, пролистывать. Вице-президент «Интера» некоторое время следил за его движениями, потом сказал:

– Если вам необходимо подтверждение моего алиби, вот, – он черкнул что-то на листке бумаги, – вот телефон моих знакомых. В тот день мы с женой гостили у них, в Беер-Шеве.

Натаниэль взял листок с номером, кивнул и спрятал листок в блокнот.

– Можете позвонить, – добавил Левински.

– Непременно, спасибо, – Розовски улыбнулся. – А…

– Вы, конечно, можете предположить, что, не убивая лично, можно спланировать и организовать убийство, верно? И в этом случае наличие или отсутствие алиби ничего не доказывают, – невозмутимо продолжил Левински. – Так вот: я не организовывал и не планировал убийства.

Собственно, Натаниэль уже оправился от легкой растерянности и теперь просто подыгрывал собеседнику. Он был рад такому повороту дела: человек, явно раздраженный, стремится выговориться и невольно раскрывается. Важно не столько то, что говорил Левински, сколько то, как он это говорил.

– Могу объяснить, почему, – сказал тот.

Розовски кивнул, поощряя вице-президента «Интера», который, впрочем, вовсе не нуждался в поощрении.

– Смерть президента компании взвалила на мои плечи невероятное количество хлопот, просто невероятное. Постороннему человеку трудно себе представить это…

– Тем не менее, вы, все-таки, стали главой «Интера», – вставил Розовски. – То есть, поднялись ступенькой выше – и в служебном и, я думаю, в экономическом положении.

– Что? – Моше Левински негодующе фыркнул. – Да будет вам известно, господин…

– Розовски, – подсказал Натаниэль. – Натаниэль Розовски.

– Да будет вам известно, господин Розовски, компания «Интер» – фактический банкрот. Полный банкрот. И вытаскивать ее из этого положения предстоит мне, в одиночку.

Натаниэль подумал, что ослышался.

– Вы не преувеличиваете? – спросил он, забыв на минуту о своем блокноте.

– Нисколько. Я мог бы представить вам документальные подтверждения этого. Правда, не уверен, что вы разбираетесь в банковском деле, – Левински позволил себе невесело усмехнуться. Во всяком случае, гримасу, исказившую на мгновение его непроницаемое лицо, Розовски решил принять за усмешку.

– Не разбираюсь, – подтвердил Натаниэль. – Я вам верю… Скажите, вы об этом узнали только сейчас? После того, как стали исполнять обязанности президента компании?

– Н-ну… – Левински вздохнул. – Скажем так: я догадывался об истинном положении наших финансов, об этом трудно было не догадаться. Сейчас мои догадки лишь получили подтверждение.

– Ну, а Розенфельд? – спросил Розовски. – Как вы думаете, он знал об этом?

– Уверен, что знал, – заявил Левински. – Иначе он не стал бы назначать аудиторскую проверку.

– Как вы сказали? – переспросил Розовски. – Ари Розенфельд назначил аудиторскую проверку счетов компании? Недавно? Вы уверены в этом?

– Две недели назад он сообщил об этом решении на очередном заседании Совета директоров нашей компании.

– Вот как… – Натаниэль задумался. Картина обстоятельств смерти Розенфельда менялась в очередной раз. – Иными словами, у покойного Розенфельда (Натаниэль отметил, что при словах «покойного Розенфельда» Левински поморщился), у покойного Розенфельда возникли какие-то подозрения?