– Что? – словно очнувшись, Розовски посмотрел на Алекса с легким недоумением. – Почему ты замолчал?

– По-моему, ты меня не слушаешь, – ответил Алекс.

– С чего ты взял? – Натаниэль пожал плечами. – Я слушаю тебя очень внимательно. Значит, говоришь, парень действительно шляется по борделям, но вовсе не за тем, о чем думает его мамаша?

– Именно, – Маркин кивнул. – Только не по борделям, а по борделю. Одному.

– Ясно… И что же мы должны ей сообщить, по-твоему?

– А это уже твое дело, – Алекс развел руками. – Я свое сделал. Вот видеокассета, вот письменный отчет, – он положил названные предметы на стол, перед Натаниэлем.

– Здорово… – Розовски вздохнул. – Позвонить мамаше и сообщить: «Так и так, мадам, ваш мальчик действительно навещает проституток, но не для того, чтобы оставлять у них деньги, а совсем наоборот». Иными словами, сутенерствует парень потихоньку… – он полистал отчет, с видимой досадой отбросил его в сторону, буркнув при этом: «Сукин сын».

Маркин деликатно помолчал, потом спросил:

– Я могу идти? Мне еще два дела надо закончить. Наследство от нашего Габи.

– Габи… – повторил Розовски задумчиво. – Габи… – он что-то вписал в один из квадратов на листе. – Ты иди, иди, спасибо, Алекс, – рассеянно сказал он. – Занимайся.

Алекс поднялся. Видно было, что ему очень хочется спросить о чем-то у шефа, но решился он уже стоя у двери:

– Ты не хочешь сказать, чем занимаешься?

Розовски неопределенно промычал что-то, но потом сжалился:

– Ладно, можешь посмотреть, – Натаниэль подтолкнул лист к нему.

– «Розенфельд»… «Галина»… «Спросить Габи»… Вопросы, требующие немедленного ответа… – прочитал Алекс и недоуменно воззрился на Розовски. – Что это?

– Схема расследования, – коротко ответил Натаниэль.

– Расследования? Мы что – продолжаем заниматься делом Ари Розенфельда?

Розовски промолчал.

Алекс покачал головой.

– Я так полагаю, – сказал он, – что две недели назад нас вежливо попросили закруглиться. И даже оплатили наши старания. Я не прав?

– Прав, прав, – проворчал Розовски.

– Так что же?

Натаниэль пожал плечами.

– Сам не знаю, – ответил он неохотно. – Что-то меня в этом деле зацепило. И мне не хочется оставлять некоторые вопросы без ответов. Понимаешь?

– Например?

– Например… – Розовски кряхтя вылез из кресла, подошел к окну, приспустил жалюзи: – Жарко сегодня, верно?

– Не жарче обычного.

– В холодильнике есть что-нибудь? – спросил Натаниэль.

– Не знаю, сейчас посмотрю, – Офра выпросила у Натаниэля выходной, и сегодня Алексу приходилось, помимо прочего, выполнять обязанности секретаря. Он вышел в приемную и тут же вернулся с двумя запотевшими банками колы. – Устроит?

– Вполне. Так вот, – Розовски с громким хлопком распечатал банку, сделал глоток. – Я помню, что фамилия «Розенфельд» звучала в нашем офисе. Повторяю это еще раз. Что это значит?

– Либо он сам был клиентом, либо кто-то из клиентов упоминал о нем, – ответил Алекс. – Но это может быть никак не связано с обстоятельствами его гибели.

– Согласен, и тем не менее… Я хочу успокоить собственную память, – упрямо сказал Розовски. – Я хочу доказать самому себе, что, во-первых, я не склеротик, а во-вторых – не страдаю галлюцинациями. Поэтому я хочу провести, если можно так выразиться, внутреннее расследование. Ты как – не возражаешь?

Алекс открыл было рот, но в это время раздалась трель телефонного звонка.

– Минутку… – бросил Натаниэль, снимая трубку. – Алло, я слушаю. Ронен?… – Розовски мельком глянул на Алекса, кивком указал на дверь. Маркин вышел из кабинета. – Привет, Ронен, как дела? Что-нибудь прояснилось?

– Эксперты выражают сомнение в том, что Ари Розенфельд убит из собственного револьвера, – мрачно сообщил инспектор. – Как тебе это нравится?

– А-а… – Розовски вздохнул. – Я никогда особо не доверял экспертам, ты же помнишь. Они создают иллюзию достоверности и точности. А на самом деле, эксперты, прежде всего – люди. То есть, вполне могут ошибаться. На них ведь тоже оказывают влияние субъективные факторы. Настроение. Состояние желудка в момент проведения экспертизы. И так далее. Не стоит расстраиваться по этому поводу.

Инспектор Алон некоторое время осмысливал слова Натаниэля, потом спросил:

– У тебя проблемы?

– У меня? – Розовски сделал удивленное лицо, словно инспектор мог его видеть. Правая его рука продолжала чертить каракули на листе бумаги. – С чего ты взял?

– Что я – не помню твоих привычек? Если у тебя что-то не получалось, ты ударялся в философствование.

– Серьезно? – теперь Натаниэль удивился по-настоящему. – Вот не замечал. Спасибо, что сообщил. Так что там с экспертизой?

– Пуля сильно деформировалась от удара в стену, – продолжил Алон. – Поэтому…

– Револьвер Левински? – лениво спросил Натаниэль.

– Ты догадался? Или предполагал что-то подобное?

– Ничего я не предполагал, – ответил Натаниэль. – Просто это логично…

– Тебя это, как будто, не очень заинтересовало? – в голосе инспектора Алона слышалось неприкрытое разочарование. – А я-то надеялся…

– Очень, Ронен, очень. Только, видишь ли, – Розовски замялся, – видишь ли, я… В общем, у меня это дело забрали.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что моим клиентам нужно было не расследование, а подбор доказательств вполне определенной версии. А убийство Галины Соколовой подвело черту под этим плодом их изобретательного ума. Собственно, ты так и сказал тогда, в гостинице.

– Ну-ну, – сказал инспектор. – Выходит, плакали твои денежки?

– Выходит. Какие уж тут деньги.

Ронен Алон немного помолчал.

– А ты как? – осторожно спросил он. Розовски не услышал в его голосе злорадных ноток, и был этим приятно удивлен. – Успел что-нибудь накопать? Или нет?

– Д-да как тебе сказать… – нехотя произнес Натаниэль. – И да, и нет. Просто у меня появилось невероятное количество недоуменных вопросов. И, должен тебе признаться, это очень неприятное чувство – остаться с кучей вопросов, на которые, возможно уже никогда не удастся найти ответы. Понимаешь?

– Да, это противно, – сказал инспектор. – А тебе, значит, очень хочется получить ответы?

– Странный вопрос.

– В таком случае, может быть поделишься со мной информацией, которую успел собрать?

– Пожалуй, – ответил Розовски. – Почему бы и нет? Хотя, что можно успеть за неполных два дня следствия?

– Неважно, поделишься?

– Отчего же, конечно…

– Ну, ладно, если у тебя будут какие-нибудь новости по этому делу, дай знать.

– Обязательно, Ронен. Спасибо, что не забываешь.

– Не за что, – сказал инспектор Алон. – Кстати, адвокат покойного, по-моему, доставит твоим бывшим клиентам несколько неприятных минут, ты не находишь?

– В каком смысле?

– Он ведь собирается взыскать с «Байт ле-Ам» страховку в пользу наследницы, Елены Соколовой. Так что, не исключено, что они опять обратятся к тебе. Чтобы ты накопал им улик уже против дочери, – Ронен засмеялся.

– С них станется… – проворчал Розовски. – Нет уж, с меня этих игрушек хватит. Спасибо, Ронен, еще раз, если мне придет в голову что-нибудь стоящее, обязательно позвоню.

Инспектор дал отбой.

– Алекс! – крикнул Натаниэль. – Я ведь просил взять папку и отвезти в «Байт ле-Ам»!

– Но ты не говорил, что я должен сделать это немедленно, – тотчас отозвался Алекс.

– Зато сейчас говорю, – раздраженно заметил Натаниэль. Собственно, с чего это он так разозлился на Алекса? Просто плохое настроение после разговора с Алоном? Нервы ни к черту стали. – Своих бумаг тут черт-те сколько, так еще и эти… И почему это Офры сегодня нет?

– Ты ее отпустил на сегодня.

– Да? – Розовски задумался. – В таком случае послушай автоответчик, может быть, кто-нибудь звонил… – он не договорил.

Адвокат.

Он должен был связаться с ним еще тогда, после убийства Соколовой. Хотя бы для очистки совести. Профессиональной совести. Розовски вновь пододвинул себе папку, раскрыл ее.