– Вали отсюда, – на этот раз в голосе звучали стальные нотки.

Остроухая стояла на карачках, не смея повернуться спиной, скуля и держась за щеку.

– Дура, – прошипел ветеран, топнул ногой, словно прогоняя пса, и проорал:

– Пошла!

Та, видимо, приходя в себя, вскочила, будто испуганная кошка, и ломанулась куда-то через лес. Несколько мгновений – и ее уже не видно и не слышно.

– Чертовы эльфы, – проворчал Богдан, поворачиваясь к товарищу. – Пойдем, поменяем место лагеря, а то ночью еще решит вернуться и показать, кто здесь сильнее.

С этими словами он, бурча под нос несвязные проклятия, подхватил заплечный мешок и начал спускаться к дороге.

– Ты милосерден, друг мой, – Хромой ковылял следом, осматриваясь по сторонам.

– На хрена она нам? Обуза. Все, что она могла сказать, уже сказала. Начни я расспрашивать об их эльфячей жизни, это растянулось бы надолго. Да и поняли бы мы что? О важном молчала бы и не сказала ни слова. Пытать ее? Да как поймешь, что скрывает? Мы же не знаем сами о них ничего, – он вздохнул, сплюнул. – В бездну все это дерьмо.

– Ну да, думаю, ты прав, – товарищ говорил медленно, он явно глубоко задумался о том, что только что произошло.

– Сломал бы я ей пару пальцев, выбил несколько зубов, исковеркал личико, надо признать, недурное, вполне милое. И что взамен? – Бугай вновь сплюнул. – Несколько фраз о том, какие они святые, порядочные, великие, светлые эльфы и кто там еще, даханы эти. Видимо, что-то типа аристократов или учителей у них. Может, колдуны, только иного сорта. Что еще? Ничего. Стоны, сопли, вой. Это дерьмо стоит того?

Хромой молчал, судя по выражению лица, соглашаясь со всем сказанным.

– И что потом? Сколько их всего, где их отряды, кто главный? Когда нападут основные силы? Откуда ей знать все это? Она даже не командир отряда. Просто глупый новобранец. Возомнила себя героем. Да и нам с этого что?

Бугай вышел на дорогу, вдохнул полной грудью, потянулся.

– Бездна меня побери, я не хотел ее убивать.

– Хороший ты человек, Богдан, – Хромой похлопал его по плечу. – Раньше бы я не сказал ни о ком из нас такого. Много мы натворили, за век не расплатимся. Но тебе вот – говорю. Уверен, остальные бы порешили ее.

– Кто знает, – проворчал Бугай, посмотрел на небо, прикидывая, сколько еще до захода солнца времени. – Пройдем еще немного и обустроим привал на другой стороне дороги. Вряд ли эта остроухая вернется. Но если она совсем обезумела и решится на это, я не хочу проснуться с ее ножом в своей груди, друг мой.

С этими словами они отправились на поиски нового места для лагеря. Светило солнце, лес был полон жизни. Шуршал еж, от ветра поскрипывали деревья. Соловей выдавал прелестные трели, где-то стучал дятел, кричала кукушка. Запах лиственного леса радовал, а голубизна неба над их головами завораживала.

Отличный день, чтобы жить.

Только они вдвоем успели облюбовать новое место для отдыха, как вдали со стороны поместья раздался звучный гул рога. Он прокатился над лесом, разрывая тишину и заглушая привычные звуки природы.

– Что еще? – проворчал Хромой.

Они настороженно переглянулись и стали во все глаза следить за дорогой.

Через несколько долгих минут ожидания из-за поворота в клубах придорожной пыли вылетел всадник, ведущий на привязи еще двух лошадей. Мгновение, и стало ясно, что это Мелкий. Он гнал скакуна, осматриваясь по сторонам.

Ветераны спешно пробирались через лес, устремившись к обочине.

– Эй! – громким криком привлек внимание всадника Богдан. Он был уверен, что товарищ примчался по их души.

Мелкий действительно остановился, ожидая, когда они выберутся на дорогу. Лошадь под ним гарцевала, явно разгоряченная скачкой, ей хотелось вновь пуститься в путь.

– Что случилось? – Бугай первым, с шумом, не скрываясь, выбрался из зарослей. Хромой шел по пятам. Утомленная за день нога явно его подводила.

– Князь, задница его благородная, умом тронулся! – Мелкий выглядел совершенно ошалело. Он перевел дыхание и продолжил. – Короче, там с его бабой все, как в сказке с плохим концом. Ни жива, ни мертва, и он... В общем, он чуть не прирезал того жирного доктора, а ее закинул на коня и помчался куда-то по дороге, в лес. А еще он прихватил с собой наш сундучок с теми склянками.

– Что? – Бугай не верил своим ушам.

– Я сам хрен пойму, что там случилось. Торба, считай, спас того лекаря. Встал между ними. Пытался убедить, урезонить нашу надежу, славного Славомира Борынича, остановить его, утихомирить. Зад его горящий да коптящий потушить словами мудрыми. Взывал к его разуму. Но было бы к чему там взывать... – Мелкий постучал себя по макушке. – Что-то говорил ему, ты знаешь, он умеет говорить умные вещи рассудительно. Но Князь... Князь, как с цепи сорвался и...

Последовала короткая пауза.

– Не томи, – Бугай понемногу начинал подозревать, с какой целью можно умчаться в лес с умирающей женой, прихватив несколько флаконов какого-то малопонятного настоя.

– Князь про ведьму что-то брякнул. Благо, уже без свидетелей, только при нас, неся бессознательную супругу к коню.

Хромой к этому моменту, наконец, доковылял, и услышанное повергло его в некий ступор.

– Ведьму? Спаситель сохрани, и здесь колдовство.

Бугай потер ладонью правой руки лицо, пытаясь убедить себя в том, что их благородный товарищ не выжил из ума, покачал головой.

– Да я, признаться, не очень понял, что да как! – Мелкий уже не говорил, а кричал во все горло, злость бушевала в нем. – Да там никто толком ничего бы не понял! Но вроде как у него в лесу живет какая-то бабка, вещунья или кто еще! Лекарь не справился, Власта умирает, и аристократ наш славный решил, ну, ты понимаешь, что он задумал, Бугай! Чего я тут, как баран, повторяю одно и то же.

– По дороге решим.

С этими словами Бугай подсадил Хромого в седло. Нога вряд ли позволила бы тому удачно и с первого раза взобраться самому. Потом уверенным движением взмыл на второго скакуна.

– Что остальные? – спросил Хромой, приноравливаясь к верховой езде.

– Что, что? Следом помчались, как гончие за волчарой. Там дорога есть, тропа, тропинка. Князь наш, судя по всему, знает путь, раз конным помчался через лес. Не совсем же он того, – с этими словами Мелкий вновь дотронулся до головы. – Ну, а я за вами, сурками, что вам тут сидеть, куковать, яйца высиживать, что ли?

– Ясно.

Но на самом деле, что происходит, было непонятно. Ведьма? Как, откуда и при чем здесь аристократ Славомир? Любой, кто сведущ в колдовстве, – крайне опасен. Он совершенно не подчинен законам людским и никакой человеческой морали. Монстр в облике женщины. Если она здесь где-то живет, то что их связывает с Князем? Всех таких колдунов и ведьм городские чародеи пытались выследить, поймать и либо заставить служить себе, либо казнили. Чаще второе, чем первое. Убивали безжалостно. Порой, в процессе поимки.

И для такой беспощадности имелись причины. Если пару раз побывать в жилищах этих диких колдунов, то поймешь, что, выбирая из меньших зол, стоит быть всеми руками за городских чародеев и подручных, ведь бесконтрольное колдовство может творить такое, отчего волосы встают на голове дыбом. А то, что используется для дикого колдовства, вызывает тошноту и бросает в дрожь. Тут как раз и вспомнишь недавнюю болтовню ушастой о каннибализме. И здесь уже все было правдой.

Ведьмы варили детей, расчленяли людей и зверей, добывая из них органы для своих зелий. Жрали сырым домашний скот, истязали животных, вырезая из еще живых их внутренности. Магией и наводимым ужасом заставляли людей служить себе, совершенно лишая разума и наделяя неестественными физическими возможностями. Такие фанатичные рабы готовы были прыгнуть на копье стражника, прикрыть ведьму своим телом от арбалетного болта или удара меча. Что угодно, лишь бы защитить госпожу. Дикие являлись настоящим кошмаром и частью работы Богдана. За десять лет службы в страже были как раз вот такие вылазки на поиски очередной ведьмы, поселившейся в окрестностях какого-то городка или селения. Помимо охоты на колдуний, он с отрядом занимался и уничтожением всяческих кровавых культов, поиском их пророков, разрушением алтарей и выжиганием всего связанного с ведовством. Именно по этой причине за долгие годы в душе Богдана твердо сложилось мнение, что все, что касалось магии, от городских колдунов и яснооких до диких безумных магов, – дело проклятое. Слишком большое количество ужасов он видел, безмерно много пролитой крови и изуродованной плоти наблюдал.