– Так, почти готово. Злого понесу я сам. Заберите все его снаряжение, – Бугай продолжал распоряжаться подготовкой, и никто в этом ему не перечил. Раньше, десятилетие назад, в роли командира обычно выступал рассудительный Торба. Но, видимо, десять лет службы стражником в чине сержанта давали о себе знать.

– Она, – Бугай повернулся к эльфийке, – пока пойдет с нами, как пленник. Левша, ты за нее отвечаешь. Берите все ценное, что нашли у остроухих, и вперед. Торба, Проныра, не жадничайте, бросайте все, что не пригодится. Лагерь оставим, как есть, весь хлам и трупы – тоже.

Спустя несколько минут с начала сборов отряд наконец-то выдвинулся.

– И как мы все это обставим? – Торба шел рядом с Богданом, смотря по сторонам. – Князь нас не ждет. Он должен за полдень выдвинуться к охотничьему домику. Надеюсь, не разминемся.

– Я в поместье не пойду. Кто хочет, останется со мной, обговорим место, потом в нем и встретимся, – Бугай говорил медленно, взвешивая слова. – Думаю, жители поместья будут больше думать о том, как спасти свою госпожу и судачить о том, что с ней произошло, чем о том, кто принес ее к мужу. Все мы теперь похожи на обычных стражников, солдат Союза, возможно, наемников. Только мои рожа и фигура более-менее приметны. Вас же всех он, по легенде, вроде бы приглашал на рождение первенца?

Торба-Горыня сморщился, крякнул, перебираясь через дерево, поваленное прямо посреди дороги. Обойти – слишком долгая затея, слева – еще более густой завал, справа – заросли малины.

– А что остроухая? – на этот раз он говорил совсем тихо, чтобы та, шедшая несколько впереди, в сопровождении Левши, который держал ее на поводу, не слышала, что говорят о ней.

– Пока не знаю, – честно проворил Бугай, покачав головой. – Я тут подумал – мы мало знаем о них. Вот прикинь сам, она понимает наш язык, легко говорит на нем. У их отряда нашлась карта этих земель, нашлись наши монеты. А это, друг мой, говорит о том, что они осведомлены о нас. И что у них там, в лесах на юге, есть отличные учителя. Их подготовка к войне с нами в разы лучше, чем у нас. Мы-то о них ничего не знаем, верно? Здесь, в Союзе, по-другому никак я не могу объяснить все это, есть те, кто с ними имеет связи. Какие-то твари продают им карты и учат языку. Вот такая петрушка.

Бугай помолчал немного, проходя через свисающие довольно низко ветви деревьев, потом продолжил вопросом:

– А что мы? И под словом «мы», мой друг, я понимаю не только нас с тобой, а людей вообще. Скажу так, даже, пожалуй, Союз я подразумеваю... Ты знаешь хоть кого-то, кто бы знал что-то об ушастых чуть больше, чем написано в старых детских историях и легендах, которые рассказывают детям бабки?

Горыня молчал, идя следом и стараясь ступать шаг в шаг. Бугай не видел его лица, но мог поклясться, что на нем сейчас совершенно озадаченное выражение. Товарищ все понимал и, действительно, таких людей он не знал. А это пугало. Ведь если так, то они, весь Союз, не готовы к войне, а враг уже здесь, на земле Кракона и в полной готовности, рушит связи между поселениями, нападает на караваны, жжет приграничные хутора. Возможно, в предгорьях или на границе уже идет настоящая резня, а крупные авангардные силы остроухих рвутся к городу и Краке, как важному рубежу.

– Так вот, эта баба, – Бугай многозначительно помолчал, – и то, что она нам расскажет о себе и своих сородичах, возможно, спасет много человеческих жизней.

Торба вздохнул и, немного помолчав, проворчал:

– Это каким же идиотом надо быть, чтобы торговать с ушастыми? А, Бугай? Я понимаю, контрабанда, разбойнички, заработки темные. Но это же нелюди, как с ними дело-то иметь?

– Не знаю, Торба, не знаю...

Они шли через лес.

На этот раз следы не путали.

Злой оказался не в состоянии это делать. Его правая рука, Мелкий, умчался к Князю. Остальные что-то умели, но решили безмолвно и единогласно плюнуть на скрытность. Так идти было проще и, что самое важное, быстрее. Носилки несли по очереди, меняясь примерно каждые полчаса. Когда Хромой предложил Богдану понести Злого, тот лишь хмыкнул и проворчал в ответ, что ему не привыкать вот так таскать раненых товарищей.

Ноша не была легкой: все же Злой, хотя и не имел богатырского телосложения, весил прилично, как и любой зрелый мужчина. Тащить такого на плечах – не праздник, но не бросать же товарища и не городить вторые носилки, тратя драгоценное время. К тому же Злой начал приходить в себя почти сразу, как отряд покинул разоренный лагерь эльфов. Поначалу бормотал нечто бессвязное и постанывал. Пару раз пришлось его опускать на землю и ждать, пока он вывернет содержимое желудка наружу. Сопровождалось это ужасными звуками и, казалось, Злому пришел конец. Но с каждым разом ему становилось чуть лучше. Идти сам он пока так и не мог, жаловался на головную боль, тошноту, просил воды, но после того, как он пил, его снова рвало. Бугай понимал, что поить товарища надо, но, с другой стороны, это сильно снижало их темп перемещения и потом приходилось чуть ли не бегом догонять остальных. А вся процессия, видя, что они отстают, тоже слегка тормозила и поджидала. По этой причине Бугай давал пить Злому только, когда тот переходил от обычного ворчания к проклятиям и ругани. Все же ему, даже без воды, постепенно становилось лучше. Бугай надеялся, что когда они доберутся до поместья, там он напьется вдосталь, окончательно опорожнит желудок и придет в себя.

Когда Богдан в третий раз дожидался страдающего товарища, то заметил, что лес начал редеть. Когда они наконец-то вновь отправились в путь, почти сразу впереди забрезжил просвет и появилась дорога. Брусчатки здесь не оказалось – обычная проселочная грунтовая колея между несколькими хуторами да деревнями. Это не тракт, соединяющий города Союза. В период дождей такой путь сообщения размывало, но из-за не столь интенсивного перемещения людей и телег пользоваться ею все же было можно и в такое время. Ничем не примечательная дорога, которых по всему Союзу сотни.

Отряд воодушевился, поскольку отсюда до поместья идти, по словам Левши, оставалось не так уж далеко. Да и ощутимо проще все же перемещаться по ровной, утоптанной поверхности, не обходя буреломы, не перелезая овраги и не продираясь через заросли. Считай, половина пути, самая сложная, пройдена.

Богдан думал, как и где ему лучше скрыться с дороги, чтобы не попасться на глаза челяди Славомира. Не то чтобы он считал себя слишком известной личностью, но все же лишняя осторожность не помешает. Навлекать проблемы на себя и, тем более, на Князя, который, по словам товарищей, всячески помогал его освобождению, но стремился выглядеть чистым во всех этих темных делах, совершенно не хотелось. Славомир Борынич – фигура в некоторых кругах известная, поползут слухи и начнутся у него проблемы.

По дороге идти оказалось ощутимо проще, даже ноша как-то полегчала. Хотя Злой, лежащий на плечах, уже изрядно утомил его. Но за свои долгие годы службы Богдан переносил нагрузки и побольше. Если нужно, он донес бы товарища и до самого Кракона, изнемогая, но дотащил бы. Была бы на то нужда, а силы выполнить задачу найдутся.

Перекинувшись несколькими словами, они перестроились. Проныра устремился вперед встречать людей Князя из поместья. Он вырвался на сотню шагов, не больше, чтобы в случае чего подать сигнал. Торба и Болтун, тащившие носилки, создавали центр, за ними следом, отставая на несколько десятков шагов, двигались Левша с эльфийкой, затем Хромой, чуть обгоняющий Богдана со Злым на плечах.

– Короче, план такой, – стараясь не сбить дыхание, выдавил из себя Бугай. Пот заливал глаза, одежда прилипла к телу, хотелось пить, но он терпел, зная, что если выпьешь, то потянет отдохнуть, сбросить тяжкую ношу. А этого делать сейчас нельзя, нужно поторапливаться. – Я и ушастая, как только завидим каких людей, идем в лес. Злого возьмете на себя.

– Да я сам уже могу, – просипел тот. Голос действительно казался более живым, но все же, скорее всего, товарищ храбрился и переоценивал свои возможности. Конечно же, ему хотелось идти самому, а не быть обузой.