– Да ты, браток, тут пропахал целую просеку! Бугай! Нож тебе в печень... Ладно, вернусь, приберу здесь, следы сокрою. Думаю через день, может, два, тут будут искать выживших, надо замести, почистить, чтобы никто не понял ничего, – с этими словами он сплюнул и устремился вперед.

Из воды торчали дымящиеся остовы корабля, камыш на той стороне реки тоже догорал. Гидры, закончив пиршество, ушли вниз по течению. Этот затон теперь, видимо, стал непригоден для их проживания и кормежки. Зато они насытились вдосталь и могли перебраться в какое-то менее оживленное место, чем и занялись.

Злой вместе с Мелким отправились к реке – прикрывать и приводить в первозданный вид то место, где ломился к берегу Бугай. Потом они достали из воды пару изодранных тел, на скорую руку подвесили их на ветвях склонившихся к воде деревьев, вспороли им животы, вываливая внутренности наружу. Для пущей наглядности воткнули по паре белооперенных стрел в глазницы. Делалось это для того, чтобы спихнуть на эльфов все это беззаконие с кораблем, принадлежавшим Союзу, и непосредственно городу Кракону. Обманет ли это яснооких? Кто знает их чертову магию. Но если сюда доберется обычный разъезд стражи или какой-то аристократ с малой дружиной, то их это вполне одурачит.

Богдан все это время сидел в небольшом походном лагере, под сенью деревьев и среди зарослей. Ждал. Цепи с него пока что не снимали. Торба, самый их опытный мастеровой, рукастый до всех дел ремесленных, должен был присоединиться к отряду в ближайшее время. Его как худшего из всех стрелков отправили на тот берег жечь камыш. Товарищи подозревали, что там, в этой непроходимой болотине, обитает некая живность, но чтобы пара гидр, это им несказанно повезло.

Вообще плана, как стало ясно из короткого монолога Злого, было два. Либо, если Богдан сидит на левом борту, а значит, слишком близко к зарослям на резком повороте реки, – столкнуть по течению пару горящих плотов, а потом атаковать стрелами. Либо, как это и вышло, – поджечь камыш, отвлечь внимание и напасть.

На дно близ зарослей, где имелась мель, было погружено несколько здоровенных коряг, связанных веревками, чтобы те препятствовали проходу судна. И опять же им здесь сопутствовала удача, видимо, корабль наткнулся на самую крупную из коряг, расположенную на небольшом мелководье в изгибе.

Также оказалось, и это достаточно сильно взволновало Богдана, что его товарищи на самом деле наткнулись на небольшой отряд остроухих. Видимо, разведывательную группу, которая заняла отличное место на изгибе реки, чтобы наблюдать за судами. Отсюда и пополнили запас белооперенных стрел.

С начала весны, уже несколько месяцев, в окрестностях Кракона поговаривали о грядущей войне, и с каждым днем слухов становилось все больше. Видимо, все эти разговоры и мысли строились не на пустом месте, и вот такие небольшие отряды ушастых все чаще попадались в приграничных землях Союза.

Грядущая война пугала Богдана и в то же время радовала. С одной стороны — кровь, боль и ужасы. Всего этого ветеран насмотрелся в молодости с лихвой. За всю работу стражником, за последние годы он не видел столько зверств и кошмаров наяву, как за всего лишь один их поход и вывод людей из Цирлы. А таких операций было множество. И каждая – словно ужасающая картина безумного художника, вставала перед глазами у ветерана при слове «война». К тому же эта война будет иного рода. Не сражения людей с людьми, пускай безумными варварами, фанатиками, культистами и прочими разрозненными группками каких-то отщепенцев. Если все же слухи окажутся верными, то это – противостояние с неведомой силой. Остроухими. Чего ждать от них? Кто знает.

Но, с другой стороны, крупный конфликт, вторжение – это неразбериха, перемещение большого количества народу: беженцев, дезертиров, вооруженных патрульных разъездов. Здесь можно легко затеряться в его нынешней ситуации. Да и чем боги не шутят, шанс вытащить из Кракона дочку, если она, конечно, там.

Богдан оторвался от этих мыслей и перевел взгляд на окружающее его пространство. У дерева, рядом с которым располагался лагерь, валялись три котомки довольно странной, несвойственной для людских изделий конструкции. Помимо них – еще несколько поломанных стрел, засапожный нож, воткнутый в дерево, котелок. Тел остроухих видно не было, товарищи позаботились об этом заранее.

Богдан гнал от себя сумрачные мысли о грядущей войне. Его освободили, это должно радовать, вдохновлять на какие-то действия, поступки. Ветеран был чертовски счастлив увидеть своих старых товарищей. О том же, что будет дальше, он пока старался не думать и даже не мог себе представить планов своих спасителей. Ведь теперь он зависим от них, деваться некуда. Что у них за план, и есть ли он? Вот это основной вопрос.

Всего ветеранов здесь оказалось семеро. Богдан был восьмым. Все – старые его товарищи. Те, кого можно было назвать братьями по оружию.

Торба – Горыня, сейчас отсутствовал, но, по словам товарищей, вот-вот уже должен был вернуться с того берега и разобраться с его цепями. Злой – Вадим, и Мелкий – Ратибор, сейчас занимались маскировкой места этой бойни. Они хорошо знали свою работу и создавали видимость того, что на корабль напали остроухие.

Левша, Хромой и Проныра – сворачивали лагерь и лишь перебрасывались друг с другом парой словечек. Делали они это неспешно, пытаясь оставить как можно меньше следов своего присутствия. Болтун, по их словам, сторожил где-то в зарослях, осматривая подходы.

Раздался свист, напоминающий пение какой-то птицы, в ответ послышалось кряканье. Из кустов с пыхтением появился Торба. Лицо его покраснело, видимо, он действительно спешил, переправляясь и заметая за собой следы. Увидев Богдана, старый товарищ широко улыбнулся, подошел, протянул руку, приметил цепи, чертыхнулся и заключил в крепкие объятия.

– Момент, – проговорил он, отстраняясь. В два шага добрался до своего рюкзака, достал оттуда зубило, молоток и еще какие-то инструменты. – Пособи, Проныра.

Они вдвоем, подкатив пенек для упора, занялись стальными оковами. Работа шла, но металл оказался достаточно прочными и никак не хотел поддаваться.

– Хороша цепь. С собой заберешь? – проворчал Мелкий, вернувшийся от реки. Видимо, там парни закончили все приготовления, и теперь то, когда им отправляться в путь, зависело от скорости работы Горыни. – Стучишь так, что ясноокие сбегутся.

– Пригодится, – пробасил тучный Торба в ответ. – Действительно, хорошая цепь, потому и не поддается.

– Поехавший, – одними губами промолвил Мелкий. Его изречение не стоило воспринимать всерьез. По своей привычке он постоянно подшучивал над всеми. Но в этот раз цепь действительно стоило забрать, чтобы не оставлять следов.

– Возитесь еще? Гремите тут, аж в Краконе слышно. – Злой подошел через минуту, подбоченился, смотря исподлобья. – Двигаться надо. Корабль-то там торчит, как перо в боку, у всех на виду. А по реке суда ходят. Мы им здесь, конечно, ту еще затычку устроили.

Он сплюнул, прищурился и добавил:

– Давай, браток, поднажми.

– Не болтай под руку, – Торба пыхтел от натуги. Видно было, что он и так торопится, как может. Спустя пару мгновений последовал очередной удар, на этот раз успешный, и оковы пали. – Вот и все. Порядок.

Он распрямился с довольной улыбкой. Пот струился по его лицу, но все его естество выражало радость от происходящего вокруг. Кажется, он прямо светился от счастья.

Все товарищи-ветераны выражали своим видом довольство и радость, кроме, разве что, Хромого. А ведь они только что отправили на тот свет больше пяти десятков людей. Совершенно не задумываясь о последствиях для себя самих. Эти люди рискнули всем ради своего собрата и пошли на столь кровавое преступление, чтобы вытащить его одного из беды.

– Держи, – Злой, скалясь, протянул Богдану вещмешок. – Пойдем лесом, браток. Переодевайся. В рванье ходить – дело последнее. Но это с собой заберем, потом сожжем. Тут засаду ушастые строили, а не честные люди, вроде нас. Так должно выглядеть.