Сутки Тик-так, Тики-так, Свет да Мрак, и День да Ночь. Тик-так, Свет да Мрак, День да Ночь, и Сутки прочь. Тик-так, Ты – слепень, Ты есть Ночь, а я есть День. Тик-так, Не пророчь, Я всезрячая, я Ночь. Тик-так, Мёртвый мрак, Гроб и заступ, вот твой знак. Тик-так, Темнота – Путь для цвета и листа. Тик-так, Всё же я, Значит, я для бытия. Тик-так, Свет хорош, Всё же ты во мне уснёшь. Тик-так, Мы качель, Вправо, влево колыбель. Тик-так, Тики-так, Неужель могила цель? Тик-так, Не пойму, В свет идём мы или в тьму? Тик-так, Тики-так, Свет и тьму я обниму. Тик-так, Тики-так, Сейте лён и сейте мак. Тик-так, День да Ночь, День да Ночь, и Сутки прочь. Костёр
Костёр («Дымно-огненный туман…») Дымно-огненный туман Был основой Миру дан. Из туманного Огня Жизнь возникла для меня. Солнце в атом заключив, Я упал на горный срыв, Вырос, крылья распростёр, И зажёг над тьмой костёр. Мой костёр на высоте, На верховной он черте. И вошли в его объём Ветер, молния, и гром. Тигель Себя я бросил в тигель, Давно – давно – давно, Я лесом тонких игол Себя пронзил – пронзил, До истощенья сил, До завершенья мук, До повторенья мук, Средь бесноватых рук. Среди рукоплесканий, Ещё – ещё – ещё, В играющем тумане Огонь горит – горит, И камень маргарит Пустыне мировой Поёт, стеня: «Я твой! Возьми меня! Я твой!» Остриё Я жизнью и смертью играю. Прохожу по блестящему краю. Остриё. И не знаю, кого погублю я, Ту, кого обожаю, целуя, Или сердце моё. Вот порвётся. Так бьётся, так бьётся. А она, наклоняясь, смеётся. Говорит: Что с тобой? Ты бежал очень скоро? Ты боишься – за что-то – укора? Тут – немножко – болит? Я знаю разъятую рану. Прикоснись же. Мешать я не стану. Всё стерплю. Только помни, пока повторяю. Только верь мне, пока я сгораю. Я люблю. Я люблю. Выбор («Коль не изведал ты вершин…») Коль не изведал ты вершин Самозабывшегося чувства, – Коль не узнал ты, что Искусство, Самодержавный властелин, Тебе сказало: «Будь один, Отъединённым, силой чувства, От топей, гатей, и плотин!», – Коль не узнал ты, что считают Веками время в ледниках, Что выси горные не тают И знают только снежный прах, – Тогда свой беглый час изведай, Упейся лёгким торжеством, А я над дольною победой Не уроню свой вышний гром, – Его оставлю я для взора Того, кто может быть – один, Вне слов хвалы и пены спора, В огнях нездешнего убора, Средь молний, пропастей, и льдин. Морской Был светел, – и загашен как свеча. Был кроток, – и сожжён мой дом над бездной. Приди же, тьма, и царствие меча, Вскипай, душа, для музыки железной. Я сделаюсь разбойником морей, Чтобы топить чужие караваны Червлёных, синих, чёрных кораблей, Когда они войдут в мои туманы. Удел Я не планета. Судьбы – свиты. И в безднах Неба, навсегда, Я лишь комета без орбиты, Я лишь падучая звезда. Извив Он прав, напев мертвящий твой, Но слишком он размерен, – Затем что мысли ход живой, Как очерк тучки кочевой, Всегда чуть-чуть неверен. Когда грамматика пьяна Без нарушенья меры, – Душа как вихрем взнесена, В те призрачные сферы, Где в пляске все размеры, – Где звонко бьются в берега, Переплетаясь, жемчуга, Сорвавшиеся с нитей, – И взор твой, млея и светясь, Следит, как в этот звёздный час, Плывёт пред ликом Бога Вся Млечная дорога. |
