За грозой Гроза ушла. Окован гром. Далёкий голос чуть грозит. И меж разъятых туч сквозит Луна холодным серебром. Голубоватым серебром Внутри замлели облака, И тут разрыв, и там излом. И вот их белая река, Не по земному широка, И вспенена не по земному, Сплетает длинный саван грому, Который умер на три дня, В гробу лазоревом безгласен, Но снова, яростно прекрасен, Восстанет в змейностях огня. Зачарование («Я был в таинственных чертогах…»)
Я был в таинственных чертогах Зачарования собой, Молчит там стража на порогах, И говорит полночный бой. Лишь только в полночь, в час созвездный, Пробьют старинные часы, Я вижу там, над звёздной бездной, Встают две равных полосы. Одна черна, как ворон чёрный, Чернее самых чёрных глаз. Другая, в яркости повторной, Как гранетысячный алмаз. Они ведут, и мне знакомы, Они являют путь двойной, В них солнца, молнии, и громы, Всё то, что было здесь со мной. Не вопрошу я – Что ты? Кто ты? – Кого б ни встретил на пути: – Давно мне ведомы темноты, И буду в них ещё идти. Не удивлюсь я краскам радуг, И самоцветностям дорог: – Я ведал множество загадок, Но все их разгадать я мог. Предел доверен верной страже. Иду. Как сладко отдохнуть. И в этот миг – вот в этот даже – Короче в бездну бездн мой путь. Бор Наклоняясь к сосне, я вбираю в себя Благовоние пряное смол. А добычу на дальнем суку теребя, С ликованьем клекочет орёл. Воркованью подобен клекочущий звук, Он доволен, могучий летун. И хочу я движенья играющих рук, Золотого мелькания струн. Вот пошёл по верхам перекатистый гул, Перемолвь, восходящая в хор. И орёл неспеша два крыла развернул, Покидая для облака – бор. Древесная сказка В молчаньи древесных стволов Есть тишь заколдованных снов, В упоре захватном корней Извивы продлившихся дней. Одна вековая сосна Скреплённая чудо-страна, Один зачарованный дуб То шопоты призрачных губ. Убор белоствольных берёз Как белые снежности роз, В медвяном цветении лип Влюблённой мечты перегиб. Древесную сказку любя, Мы помним давнишних себя, И руны звездит высота В сребристых шуршаньях листа. Осенний праздник Ещё осень моя не настала, Но высокое лето прошло, И деревья напевом хорала Овевают мой праздник светло. Это праздник великий сознанья, Что затих огнемётный дракон, И огонь не уменьшил сиянья, Но возник как рубиновый трон. Над вершинами алое чудо, Благодать снизошла с высоты, И исполнены долгого гуда Озарённые краской листы. Широко, как последние пчёлы, Перекатная сказка поёт, Уходя за соседние долы, Упадая в сознанье как мёд. Высоко, к благодатностям Юга, Улетают семьёй журавли, Я как точка безмерного круга, Всё – моё, и вблизи, и вдали. Осенний лес Лесная чаща. В изумруд, Ещё недавно, там и тут, Рубины изливались, рдея. Теперь, парча листвы, сполна, Как дымно-жёлтая стена, Броня дерев шуршит, редея. Цвет постаревший, – не седой, А серо-пепельный, подседный, – Скользит по этой сказке медной, И, вспыхнув, гаснет чередой. Так в час вечерний, козодой, В лазури неба, перед нами, Мелькнёт неверными крылами, Свершая быстро путь витой, И вдруг исчезнет над водой, Где, взор души слияв с мечтами, Последний медлит луч златой. Напоследки Вот и Осень золотая К нам приходит вновь. Гуще дымка, утром тая, И оделся лес, блистая, В листья, красные как кровь. Я бы думал, что весною Место для огня. А меж тем, как будто зною, Всей листвою расписною, Служит в осень головня. Раскутился напоследки Зорно-красный цвет. Лист ярчей, но листья редки, И паук, сплетая сетки, Чинит листьев рваный след. Как падёт рубин шуршащий В паутинный свод, Рухнет вдруг балкон дрожащий, И на зимний сон, из чащи, Осень зодчего зовёт. Но паук, её не слыша, Протянул канат. Вот готова стенка, ниша, Скреплена узорно крыша, Ждёт гостей, любому рад. |
