Двойник Твой саван сияет, Египет, Ты в белые ткани одет. Мёд жизни не весь ещё выпит, Есть в Солнце и взрывность и свет. Ещё в еженощные пляски Созвездья уводят себя. И мир до предельной развязки Пребудет, бессмертье любя. И девушку с ликом газели Влюблённый светло обоймёт, И в этом ликующем теле Возникнет чарующий мёд. Чу! Сириус нам возвещает, Что прибыл разлив в Сильсилэ, Качает река нас, качает. Две кобры на царском челе! Два венка
То два венка, то два цветка, округлые венцы – Две груди юные её, их нежные концы. На каждой груди молодой, тот кончик – цвет цветка, Те два цветка, те два венка достойны жить века. И так как бег столетий нам Искусством только дан, И так как блеск столетий дан тому, кто чувством пьян, – Тебя я замыкаю в стих, певучая моя, Двух зорь касаясь молодых, их расцвечаю я. И каждый кончик лепестка, мой поцелуй приняв, Нежнее в цвете заревом, как свет расцветших трав. И безупречный алебастр девических грудей То две лампады светят мне на празднестве страстей. Как кость слоновая – живот, и, торжество стиха, Уводит грёзу нежный грот, укрытый дымкой мха. Ожерелье На живой счастливой шее Было это ожерелье. В опьяняющей затее Были двое. Хмель. Похмелье. Милый к милой приникал. И в продление веселья Приближал он к ней бокал. В залюбованном дразненьи Отдвигаясь от бокала Вся светясь, как струны в пеньи, Вся таясь, как зыбь опала, Уклонялася она, Но, маня, пред ней дрожала Чаша полная вина. Чаша счастья вырезная, По бокам – разлитье Нила. Солнце в сердце. Жизнь двойная. Сказка. Слитность. Нежность. Сила. Рот, как мёд, ко рту приник. Сердце видит, вспоминая, Дан Изидой сердолик. Левкайония Левкайония поцелуйная, Ты взята лаской, как волной, Ты вся как влага многоструйная, И ты не можешь быть иной. Века – твой храм. Ты вся зазывная. Даёшь себя – губам, рукам. Змеиность страсти переливная, Ты вызов бросила векам. Поцеловав, не разучилася, А научилась целовать, И так любовь тобой пленилася, Что сонм веков – твоя кровать. Ты вся любовная симфония, Священный танец живота, Свершённой тайности гармония, Стрелой пронзённая мета. Кто был, кто был он, искусительный, Кто эти губы целовал? Кто эти ноги, в ласке длительной, С своими бешено свивал? Кто был, кто был он – в завершённости Паденья в срывность вас двоих, Что дал века твоей влюблённости, Как мы в века бросаем стих? Не я ли, в тех столетьях тающих, Не я ль сгорел в сверканьях гроз, – И вот слежу огни мерцающих Твоих каштановых волос. Небесная дорога Белый Нил, Небесная Дорога, Млечности созведные разлил. А внизу, как дар Речного бога, Голубой качает звёзды Нил. Где теперь царите, Фараоны? Радостно ли в царстве двойника? Те же ль там красивые уклоны Делает священная Река? Так же ль там Амен-Готеп четвёртый, Сердцем отдавая Солнцу дань, Диск вознёс, и Диск, светло простёртый, Устремляет солнечную длань? Так же ль там вы ждёте, чтобы узы Сириус, всходя, разъял во мгле, И прорвав, для пьянственности, шлюзы, Нил, вскипев, шумел бы в Сильсилэ? Так же ль Сёстры любят там и Братья, Так же ль нежно слиты Брат с Сестрой? Знаю, знаю, все вы без изъятья Слиты вместе, звёзд пчелиный рой. Верный Я ведаю – Богов, людей, зверей, цветов – Всю родословную. И Солнцу посвятить покорность я готов Беспрекословную. Я ведаю – камней, и трав, и птиц, и снов – Все свойства дивные. Я знаю, как пропеть перед лицом Богов Слова призывные. Я знаю, что, когда восстал бесплодный Сэт На Жизнедателя, Для знаменья в веках – был вдруг загашен свет Миросоздателя. Растерзан Озирис. Четырнадцать частей Повсюду кинуты. Растерзанность есть путь для ищущих людей, Что в мир низринуты. Разрывы сопоставь, и, части распознав, Спаяй конечности. И покидай свой гроб, как стебель свежих трав, Будь в Звездомлечности. Аменти – всё в лучах. Изида, неспеша, Подходит стройная. И колос рдеет вновь. И, взор во взор, душа Глядит достойная. |
