Вознесенье И рада б Весна вековать вековушкой, На святой многолесной Руси. Да придёт Вознесенье, блеснёт, и Весна закукует кукушкой, Запоёт соловьём – и проси не проси, Зарыдает она соловьём перелётным, Улетит. И куда вознесётся в полёте своём беззаботном, Мы не знаем, но нам, улетая, блестит, И роняет жемчужное пенье, Где-то там, вот и тут. Все весенние цветики в день Вознесенья Полноцветно цветут, И под песню Весны как девицы себя наряжают, Потаённой молитвой на небо её провожают, И горят, и горят, Размышляя, что где-то небесный есть Сад. От птицы к птице
Ласточка день начинает весенний, Летнюю ночь завершит соловей. Пенься, мгновение, будь многопенней, Свежих мгновений нам, Ветер, навей. Ранняя ласточка – год нам счастливый, Слёзы зимы до последней доплачь. Тешиться будем разливчатой нивой, Ночью затянет скрипящий дергач. Жавронок вызвенит песни хрустально, Скажет кукушка, жить много ль нам дней. Мы приобщимся к Земле изначально, В осень же спросим про всё – журавлей. Годовая беседа Как у нас радостны – лето и май, Озими стелются – словно Дунай, Ночью прозрачной – воздушно и тихо, Рожь зацветает, в посеве гречиха. Волосы дыбом приподнял ячмень, Шепчут овсы, улыбается день, Лён голубеет, все нивы – как Море, Небо с Землёй – в годовом разговоре. Гречиха Если весною в лугах и в лесу Много цветов голубых, Пышная будет гречиха. Эту примету тебе я несу, Эту примету влагаю в свой стих, Спой колдованья напевов моих, Спой их молитвенно-тихо. Синим глазком посмотри на лужок, Синий там выглянет новый цветок. В вешнем лесу будь самою собой, В грёзе застынь голубой, Много там вспыхнет цветов голубых, Где-то медвяно засветит гречиха, С нежностью лунных расцветов своих, Мы же, душою, вдыхать будем их, Тихо так, тихо так, тихо. Малиновка Малиновка, зорянка, Когда ты спозаранка Летаешь близ домов, Мы ждать должны громов. Малиновка, малиновка, Как красный отсвет жив! Малиновка, малиновка, Тоскует море нив! Малиновка, малиновка… Огнебагрянка Расцвела в лесу огнебагрянка, Целый день сверкает как светлянка, К ночи затемняется светляк, И в ночи он пьёт, листами, мрак. Но едва за гранью кругозора, Горные засветятся озёра, Отдалённость восприявши чар, Вновь живёт, горит цветок-пожар. Узорный сарафан Осень ходит, леса расцветила: – «Я поля в сарафан наряжу». А Зима проворчала уныло: – «Под холстину я их положу.» Ветерок пролетал. Покричали. А шутник целый гул развернул. «Как мне Осень прикажет», вначале, А потом – «Как Зима», он шепнул. Завилял, закрутился, двуличный, И завёл на полгода метель. Глянь, грачи, вместе с пташкой различной, Заплясали тут Март и Апрель. Потеплели под утро туманы, В сердце сладкою веет Весной. И по всей-то Земле – сарафаны, И какой их узор – расписной. Золотое слово Осень обещала: «Я озолочу». А Зима сказала: «Как я захочу». А Весна сказала: «Ну-ка, ну, Зима». И Весна настала. Всюду кутерьма. Солнце золотится. Лютик – золотой. Речка серебрится, и шалит́ водой. Разлилась на воле, залила луга, Затопила поле, стёрла берега. Там, где не достала – лютик золотой, Жёлтый одуванчик, будет и седой. Осень обещала. Помогла Весна. Ну, Зима, пропала, хоть была сильна. Былинки Во мне запела двойная сказка, Я слышу в роще звенящий зов. Зеленоглазка и Синеглазка, Хрустальность детских двух голосов. «Ау!» кричу я, «Ау» зову я, «Ау!» двойное звучит в ответ. К одной спешу я, мечтой целуя, Беглянка скрылась, простыл и след. Мечтой целуя, к другой бегу я, И голос нежный уж недалёк. Но только стебель глядит, колдуя, И синий где-то, вдали, цветок. Любить
Как сладко и больно любить! Где игры хрустального детства? Где звон, что звучал с малолетства? Где жемчуга цельная нить? Как сладко и больно любить! Вот, где-то звенит колокольчик. Меж трав, где чуть можно ступить, Заставленный яствами стольчик, Для Феи звенел колокольчик, Пропел голубой колокольчик, Но Фее так хочется пить… Как сладко и больно любить! Светлянке так хочется пить, О, как же, о, как же ей быть? Шиповник ей начал кропить, Кропит ей медвяные росы, И росы упали на косы, Медвяные росы на косы… О, как же, о, как же ей быть? Как сладко и больно любить! Примчатся вдруг бальные осы, И Фею начнут теребить, У них перетянуты платья, И горе на них наступить… О, как же, о, как же ей быть? Как сладко и больно любить! |
