Золотая Вознеслась над Морем, золотая, Разлилась на Запад и Восток, Расцветила с края и до края, Засветила в сердце огонёк. Там на дне несохнущей криницы, В глубине, где всё схоронено́, Как напев, зажгла огонь зарницы, И, сгорев, златым явила дно. Мгла
Нимфея белая, нимфея голубая, Нимфея радуга, сернистый цвет, заря, Кроваво-звёздная, и туберозно-злая, Мерцали, меж собой дыханьем говоря. Я слышал говор их над этой бледной влагой, И в сердце раненый, внимательно молчал, И многоцветною, многоимённой сагой Дух лотоса, дыша, весь воздух расцвечал. Лились пахучие и заревные звоны Бегоний пламенных, лиловых орхидей, Томились пьяные в тумане анемоны, Все губы жадные раскрылись для страстей. И рододендроны, как сонмы юбок фейных, Призывно зыблились, горячий рот маня, И я застыл средь чар нимфейных, многозмейных, И пыль цветочная огнём вошла в меня. Камень голубой Камень голубой Это камень голубой, Это камень драгоценный, Что сияет трём мирам. Посмотри душою пленной, Он лазурится вон там, Посмотри в тиши забвенной, Он горит перед тобой, Это камень голубой, Это светоч драгоценный, Что колдует трём мирам. Он высо́ко над тобою, В небосини круговой, Целый мир он взял без бою, Окружив его собою, И, чтоб не был мир слепой, Чтоб лазурь, что так богата, Оттенилась блеском злата, Вдоль небесного он ската Кинул Солнце пред собой, Бросил Месяц, сгусток пенный, – Этот камень голубой, Этот камень драгоценный, Что сияет трём мирам. Видишь бурю по горам? В тучевом потоке взрытом, Меж обрывов здесь и там, Их снегам и их гранитам, В лике молний златолитом, Проложил он путь громам. Видишь, свитком перевитым, Влажный стебель пред тобой Дал рожденье нежной чаше, Что горит всё краше, краше? Это лотос голубой, Он глядится в души наши, Обвенчав меня с тобой. И когда, в блаженстве млея, В тонком вкрадчивом огне, Ты, влюблённая лилея, Прижимаешься ко мне, И когда, как ночи лета Страсть одета в блеск зарниц, – Исполняется примета, Что лазурь дана для птиц, И лазурь для нежных лиц. Ибо мы, в самозабвенный Погружаяся прибой, Погружая взор во взоры, И в молчанье – разговоры, Видим пламень голубой, Там, в глазах влюблённых, пленный, В плен мгновенный предан нам, Этот камень драгоценный, Этот свет всегда живой, Этот камень голубой. Самоцвет неоценённый, Что сияет трём мирам. Подземные Там, где по зарям, с плавучими огнями, Первый стелется туман, В скрытости бегут подземными путями, Чудо-змеи тёмных стран, Свежие ключи в излучинах незримых. Так следи за той зарёй, И когда она растает в светлых дымах, Знак поняв, колодец рой. В боре над морем Синий клевер на горе, Цвет румянцевый в заре, В Океане тенесвет, Воронёной стали цвет. Запах ладанный сосны, Свежий воздух тишины, И солёный с Моря дух, Цвет и запах мыслят вслух. Через века Я буду жить века, и обливаться кровью, Чтоб ведать первый миг, с распаханною новью. И я сквозь стон пройду, оплоты гор дробя, Но я во тьме времён всегда найду тебя, Я засвечусь в веках, поющей песни, кровью, Земля-вдова, вздохнув, возлюбит долю вдовью. И Солнце, бог её, супруг давнишних дней, Сквозь песнь мою опять прижмётся страстно к ней. Я расцвечу века коралловою кровью, Пороги проплыву, легко скользну к низовью. И победив ущерб, как лунная ладья, Ты вновь ко мне придёшь и скажешь: «Я твоя». Раковина Вкруг раковины млеет хотящая вода, Вкруг влаги ярко рдеет живой огонь, всегда. Вокруг пожара – воздух, вкруг воздуха – эфир, Вокруг эфира – зренье, здесь замкнут целый мир. Вкруг раковины – воздух, эфир, огонь, вода. А в раковине круглой – какая там звезда? Там скрыт ли нежный жемчуг? Добро там или Зло? В ковчеге сокровенном – священное число. Хранит оно безгласно всю цельность бытия, И в нём, бесстрастно, ясно, в забвеньи – Ты и Я. Но тотчас лик за ликом мелькнёт в дрожащей мгле, Едва лишь разделенье означится в числе. Плывут, ползут, летают, меж страшных камышей, Чудовищные рыбы и жадный птицезмей. И вот свирель Я сделал; пропел Себя в веках, И Ты, любовь, явилась, вся в нежных жемчугах. |
