Бег минут Ты видал, у Моря серого, как метелятся пески? Ты бродил, тоской истерзанный, в тёмном лесе, вдоль реки? Ты внимал, овеян вьюгами, ветра призрачный рассказ? Ты считал шуршанья шорохов, бег минут в полночный час? Ты слыхал, как вихри носятся, завывая сквозь трубу? Ты узнал, как сердце просится прочь бежать, сломив судьбу? Ты узнал души рыдание без слезы сомкнутых глаз? Ты узнал ли всё страдание ведать мысль в последний раз? За порогом
Живой! Ты не знаешь, куда ты вступил? Ты ищешь мгновений в Былом! Но звоны струны и бряцанья кадил Смолкают в моей равновстречности сил. Здесь Ворон провеял крылом. Я судьбы свершаю, я пряжу пряду. Ты ведал, как колется тёрн? Лишь капелька крови, – и ум твой в бреду, И сон твой чрез триста я лет поведу. Я Норна. Ты знаешь ли Норн? В лесу Я был в лесу. Деревья не дрожали. Они застыли в ясной тишине. Как будто в мире не было печали. Как будто пытку не судили мне. Кто присудил? Не так же ль я безгласен, Как этот мир ветвей, вершин, стволов? Не так же ль мир мечты воздушно ясен, Моей мечты и тиховейных снов? Но вот, когда деревья, тесным кругом, Друг другу дышат, и сплетясь растут, Я должен быть врагом иль скудным другом, Душой быть там, когда прикован тут. Раздельность дней. Безбрежность разлученья. Прощай. Прощай. Чуть встретился, прощай. Идти путём глубокого мученья, И лишь на миг входить, чрез зиму, в май. Я падаю. Встаю. Иду. Теряюсь. Молю тебя: ты, кто-нибудь, услышь. Схожу с ума. В бездонном изменяюсь. Но лес молчит. Молчит. Какая тишь! Всё ближе Всё ближе, и ближе к заветному краю, ещё, и ещё, и совсем. Иду ли я к бездне, иль к светлому раю, – не знаю, и слеп я, и нем. И если б я видел, – пойду необманно, чтоб только, до края дойти. И если бы мог вопрошать, – не спросил бы других о последнем пути. Я буду ли вечно глядеть на повторность – всего – в кругозданных зрачках? Я буду ли вечно вникать в неземное – в земных и людских голосах? Иду, и уж ноги скользят, – и секунды звенят о черту острия. Как радостно быть без конца одиноким, и ведать, что Вечность – моя. Колосья Качаются, качаются Колосья пожелтелые. Встречаются, венчаются В мечты минутно смелые. Целуются, целуются Воздушностью касания. В мгновении милуются Предсмертные лобзания. Ущерб Шумели и шушукались Сосны шуршащей сучья. А рыбы убаюкались, Уснула жадность щучья, Наевшися плотиц, Среди речных станиц. Настали дни осенние, В лугах одни отавы, Всё пленнее и пленнее Объеденные травы. Воздушный клин вдали, – Исчезли журавли. И воют оголтелые, В ночи, сычи и совы. И заморозки белые Плетут полям покровы. И в небе жёлтый серп Свёл в цельность весь ущерб. Зима («Ветры зиму строят на высотах…») Ветры зиму строят на высотах. В бледном, в серебристом, в позолотах. Много рассыпают белых роз. Звонкий укрепляется мороз. Горы увенчали в снеговое. Белым озарили голубое. Скованность скрепили как закон. Белой смерти дали вышний трон. Северное сияние Что северным мы называем сияньем, Есть не сиянье, – игранье лучей. Владеет великим оно расстояньем, Рожденье различным даёт чарованьям, Узорной легендой встаёт для очей. Сперва это – отбель: на Севере, белый, Бледнеющий свет, как бы Млечный путь, Но вот розовеют цветные пределы, Багровеют зорники, зори те смелы, Лучи полосами, цветочная жуть, Столбы ярко-красные, вон ещё синий, Огнём наливаются там багрецы, Играют костры по воздушной пустыне, И треск перекатный, во все концы. То – сполохи. Рдеют и зреют убранства, В ночи, осиянные, дышат столбы. Какой пролегает здесь путь чрез пространство? О чём то, по краскам, гаданье Судьбы. Серебряный путь Снег был за-ночь. Убелилась верея. Удорожилась дороженька моя. От пороши самой первой – санный путь. В осребрённость. Сердце, есть на что взглянуть. Снегом белым всё прикрыла нам Зима. Лес как сказка. Звёздной ночью светит тьма. И не знаешь, звёзды ль, снег ли весь в лучах. Или это – что-то здесь – в моих глазах. В снежной замети
В снежной замети кружиться, – Оснежишься только весь. Уж покуда ночь продлится, – Мы в лесу побудем здесь. Утром Солнце загорится, Нам сверкнёт алмазом-льдом, Будет наст, и снег сплотится, – Как по мосту мы дойдём. |
