Сюань Лунцао, всё взвесив, решил доставить господина домой, наняв в поселении Чаньлу повозку, ибо деревенский костоправ явно не знал, что делать с ранами господина Сюаня. При этом надежда Лунцао, что господин не сможет вспомнить, что с ним произошло, не оправдалась. Господин пару раз приходил в себя, и по его злобным взглядам, которые он бросал на Лунцао, становилось ясно, что он прекрасно помнит произошедшее. И потому при мысли о встрече с матерью господина, госпожой Циньин, Лунцао бледнел.

Повозка медленно тащилась по ухабистой дороге, подпрыгивая на каждом камне. Сейчас Сюань Ли снова лежал без сознания, оставаясь неподвижным, словно мертвый, его бледное лицо было покрыто засохшей кровью. Лунцао то и дело поправлял одеяло, которым укрыл господина, и смачивал его лоб прохладной водой из фляги.

Но его беспокойство только усиливалось. Ему предстояло объяснить госпоже Циньин, как её сын оказался в таком состоянии, и как он, Лунцао, допустил это. Он чувствовал, как по спине бежит холодный пот. Его ждала буря, но это было полбеды. То, что госпожа могла приказать забить его палками до смерти, пугало само по себе, но чем рисковали его жена и трое детей? Следовало ожидать, что с ними поступят так же.

Лунцао завёз повозку в лес, и тщательно всё обдумал. Свалить все на Сюаня Си не получится: тот ехал с Гао Шаньцы, а тот едва ли без предварительного сговора согласится сказать, что видел, как Сюань Си столкнул брата Ли с уступа. Более того, люди каравана тоже видели его самого с окровавленным телом господина. Костоправу в Чаньлу Лунцао сказал, что его господин просто упал с уступа…

Что же… пусть так и будет. Единственное, что мешало убедить всех в истинности этой версии — память господина. Значит, ему суждено либо умереть, либо остаться без памяти. Лунцао вздохнул, оглядывая сумрачный лес. Темнота сгущалась, словно сама природа сговорилась скрыть его деяние. Он поднял небольшой, но увесистый камень. Это поможет господину стереть ненужные воспоминания. Или отправит его в мир иной. Разница невелика, когда речь идет о спасении собственной шкуры. Мысль о предательстве господина не терзала Лунцао: он не мог допустить, чтобы его собственная жизнь и жизни его близких были принесена в жертву амбициям господина Ли и его матушки.

Он направился к повозке, где лежал без сознания его бывший хозяин. Лицо его было бледным, испачканным землей и кровью. Лунцао склонился над ним, в последний раз всматриваясь в черты, которые так долго знал, потому перевернул его и сильно ударил камнем по затылку.

Лунцао, выпрямившись, отёр окровавленный камень о полу своей рубахи. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он оглядел окрестности, убеждаясь, что только шелест листвы и далекое пение птиц нарушали тишину.

— Братцу Ли не повезло, — вздохнул Лис Хусянь, снова откидываясь на кровати.

Это была безжалостная и короткая эпитафия, но Лис не знал, что к ней добавить.

Когда повозка подъехала к высоким воротам усадьбы Сюань. Лунцао спрыгнул с повозки и постучал в ворота. Через некоторое время они медленно отворились, и на пороге появилась служанка. Увидев Лунцао и бесчувственного Сюань Ли в повозке, она ахнула и бросилась внутрь, выкрикивая имя госпожи Циньин. Лунцао знал, что сейчас начнется.

Госпожа Циньин тем временем готовилась к выезду в столицу, на турнир в Тайсюэ, и оживленно хлопотала. Воображение услужливо рисовало перед ней триумф ее сына Ли, и позорное поражение ненавистного Сюань Си, падающего под ударами безжалостного соперника. Потом её супруг торжественно на общем собрании провозглашает её дорогого сыночка Ли наследником!

Слуги сновали вокруг, выполняя её многочисленные поручения: проверить наличие лучших шелков для облачения, отполировать до блеска нефритовые украшения, убедиться, что в дорожной повозке достаточно целебных снадобий и амулетов от злых духов.

Госпожа Циньин лично следила за каждым этапом подготовки, не упуская ни одной мелочи.

В её планах было не только присутствие на турнире, но и активное влияние на ход событий. Она намеревалась использовать все свои связи, чтобы обеспечить сыну Ли преимущество и избавиться от Сюань Си. Подкупить судей, распространить ложные слухи о слабости соперника, — ничто не могло остановить её на пути к заветной цели.

Наконец, всё было готово. Госпожа Циньин завтра в сопровождении многочисленной свиты намеревалась отправиться в столицу, полная надежд и тревог. Впереди её ждали интриги и борьба. Но она была готова ко всему, лишь бы добиться желаемого

Крик служанки заставил её обернуться к воротам, в которые медленно въезжала повозка, на которой лежал окровавленный Сюань Ли. Госпожа Циньин пошатнулась. Триумф, казавшийся таким близким, рассыпался в прах, словно замок из песка, смытый внезапной волной. Она подбежала к повозке, отталкивая слуг, и увидела сына, превратившегося в жалкое подобие себя самого. Его лицо было залито кровью, одежда изорвана, а дыхание едва уловимо.

Гнев и ужас смешались в её сердце. Кто посмел поднять руку на ее сына? На того, кого она готовила в наследники своему мужу? Ненависть к Сюань Си вспыхнула с новой силой. Неужели он настолько коварен, что решил устранить соперника таким подлым образом, прежде чем турнир успеет начаться?

— Кто это сделал? — прошипела госпожа Циньин, с трудом сдерживая ярость. Слуги в страхе молчали, боясь навлечь на себя ее гнев. — Я спрашиваю, кто это сделал? — в голосе её зазвенела сталь.

Лунцао, дрожа всем телом, пролепетал.

— Госпожа… Я по вашему приказанию выслеживал Сюань Си, он заехал на постоялый двор, и я решил дождаться его, но тут подъехал господин Гао, он тоже ехал в академию. Я растерялся, но решил опередить их возле уступа, надеясь, что господин Гао уедет вперед, а Сюань Си отстанет от него. Но когда я приехал к уступу, под ним лежало тело господина Ли. Я сразу поднял его и отнёс в селение к лекарю, потом привез сюда. Я не знаю, что произошло.

Госпожа Циньин похолодела. Её планы рушились на глазах. Но неужели нападение произошло не случайно, и кто-то целенаправленно выслеживал Сюань Ли? Кто? Впрочем, это могло подождать. Госпожа Циньин кинулась к сыну, велела перенести его в дом, и начала громко выкликать имя врача.

Лекарь Линь Бао тут же появился, но едва оглядев раны господина Сюань Ли, побледнел. «Ему не выжить, а выжить — стать калекой», — пронеслось у него в голове. Он принялся судорожно ощупывать пульс, прислушиваться к дыханию, но все его действия были скорее ритуальными, чем наполненными надеждой. Больного перевязали, но кровь продолжала сочиться сквозь разорванную ткань одежд, багряным пятном расползаясь по дорогому ковру.

Сюань Ли лежал неподвижно, лишь изредка вздрагивал всем телом, словно пытаясь стряхнуть с себя тяжкий груз небытия. Его лицо, обычно гордое и надменное, сейчас искажала гримаса боли, но глаза не имели выражения и были совершенно пусты.

В комнату ворвалась служанка, рыдая и причитая, но Линь Бао жестом остановил её.

— Тише! — прошипел он. — Шум только ускорит его уход…

Он вытащил из своей сумки несколько трав и принялся растирать их в ступке, смешивая с водой. Затем, смочив тряпицу в полученной смеси, аккуратно приложил ее к ранам господина Сюань Ли. Это было больше похоже на попытку остановить поток воды дырявым решетом, но Линь Бао продолжал свои манипуляции с усердием обреченного. Он знал, что исход предрешен, но как врач, он не мог сдаться без боя. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы хотя бы немного облегчить страдания умирающего.

— Он выживет? — госпожа Циньин показалась на пороге.