Затем он отдал распоряжения:

— Сюань Си и Сюань Ли должны вернуться в академию. По их возвращении, по итогам турнира и их достижениям, я решу вопрос с их браком и наследством. Это всё. Матушка, я провожу вас в ваши покои.

И Циньяо, не обращая внимания на исполненный ярости взгляд жены, подошёл к матери. Он явно хотел расспросить её о сне подробнее, и все, поняв намерение главы, поспешили разойтись.

Поговорив с матерью, Сюань Циньяо приказал усилить охрану своих покоев, ограничил доступ к себе даже самым доверенным лицам. Циньяо, прежде уверенный и спокойный, был теперь окружен тенями собственных страхов. Но самое страшное заключалось в том, что он не мог доверять даже себе. В его голове рождались все новые и новые возможности предательства, множились лица потенциальных врагов. Атмосфера в доме сгустилась, наполнившись подозрением и недоверием, хоть она и без того была довольно безрадостной.

_________________________________

Когда я освобождаюсь от того, кто я есть,

я становлюсь тем, кем могу быть.

Лао-цзы

Не каждую маску стоит снимать.

Ведь некоторые маски — это намордники.

Лис Хусянь

Молва приписывала лисам умение слышать, что говорилось за тысячу ли от них. Да только что эти люди знают об истинных лисьих возможностях? Лис Хусянь мог услышать сказанное по ту сторону Млечного Пути. Однако сейчас Лису всего-навсего нужно было вслушаться в то, что обсуждалось в соседнем павильоне.

Лис прекрасно понимал, что госпожа Сун Циньин крайне недовольна собранием рода и собственным супругом. Однако едва ли всерьёз перепуганный сном матери Сюань Циньяо сейчас согласится прислушаться к словам жены. А значит, госпожа Циньин захочет обсудить всё со старшим сынком. Лис прислушался к разговорам в покоях Сюань Ли и понял, что не ошибся: голос госпожи Циньин доносился именно оттуда.

Лис удобно устроился на кровати и прислушался.

— Если бы не старуха, всё бы получилось! И угораздило же её так не вовремя рассказать о своём дурацком сне! Теперь Циньяо и слышать не хочет о том, чтобы назначить тебя наследником. Как полагаешь, Си не мог нарочито договориться с бабулей, чтобы та придумала этот сон? Может, всё это просто уловка, и всё подстроено?

Сюань Ли покачал головой.

— А с чего ей за эту Ящерицу-то вступаться? Какая ей разница, кто дом возглавит? Её, старейшину рода, никто никогда не тронет и с места не сдвинет. А у братца моего на такое просто мозгов бы не хватило.

— Я думала об этом, но странно всё. В любом случае, от Си надо избавиться. Когда поедете в академию, постарайся убрать его по дороге.

Сюань Ли хмыкнул с нескрываемой досадой.

— И не подумаю, матушка. С ума я сошёл, что ли? Зачем рисковать — почём зря? Дорога охраняется: стражников, купцов, проезжих студентов да паломников тьма, где там развернуться? По жеребьёвке на турнире ему предстоит бой с самим Хань Юем, он и так живым с ристалища не выйдет. Мне-то зачем беспокоиться?

— Я пока его мёртвым не увижу, не успокоюсь. Не будет сын ненавистной Фэйлянь наследником! И девицы Гао ему не видать!

Сюань Ли прекрасно знал, что мать ненавидела давно умершую красавицу Ши Фэйлянь за то, что супруг даже спустя семнадцать лет после её смерти вздыхал, слыша её имя, не позволял убрать с семейного алтаря поминальную дощечку покойной, а недавно выстроил арку в её честь. Сюань Ли вздохнул. Сама мысль о необходимости убить никчёмного братца вызывала у него легкую тошноту: он не любил марать руки. Но выбор и вправду был невелик: либо он поможет матери, либо подлинно лишится положения в семье.

— Успокойтесь, матушка. Его ждёт почётная смерть от меча. И винить будет некого. Хань Юй — зверь, а не человек. Он из Си вытрясет душу, прежде чем тот успеет моргнуть.

Госпожа Циньин покачала головой.

— Сынок, ты не должен полагаться на случай. Хань Юй может и пощадить его.

Сюань Ли устало вздохнул. Мать была неумолима в своей ненависти и этим порядком надоела ему. Сам Сюань Ли просто не принимал брата всерьёз. Однако возражать матери не стал.

— Я всё понял, матушка. Если он выживет после турнира, я постараюсь устроить несчастный случай. Может, дикий зверь нападёт, а может, камень с горы сорвётся. Всё должно выглядеть естественно.

— Хорошо, сынок. Только так я смогу быть уверена в нашем будущем. Ты должен помнить, что на кону не только наследство, но и честь твоей матери. Мы не можем допустить, чтобы сын этой Фэйлянь получил хоть что-то из того, что принадлежит тебе по праву. Я уговорю мужа приехать на турнир. Хочу сама убедиться в его смерти. Да и мне развеяться не помешает. Эта старуха с её снами….

Сюань Ли кивнул. Сам он был человеком хоть и ленивым, но неглупым. Во всяком случае, ложку мимо рта и деньги мимо кармана никогда не проносил. Однако он не любил лишней суеты. Зачем поливать огород, если всё небо в тучах? Однако он знал, что мать не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от Сюань Си, и ему отведено в её планах значительное место. Она ценила его хитрость и умение плести интриги, качества, которые он тщательно скрывал под маской ленивой беззаботности. Но сам Сюань Ли не намерен был действовать раньше времени. Сначала путь попробует Хань. Загребать жар проще чужими руками.

— Но то, что сказала старая Инь, матушка, по-твоему, просто выдумки выжившей из ума старухи?

Лицо госпожи Циньин вытянулось. Сейчас, когда первое потрясение от услышанного на собрании немного притупилось, ей очень хотелось думать, что сон старухи о лисе — просто следствие старческого маразма. Однако упрямые факты складывались в тревожную картину. Не только сон её свекрови, но и странное поведение любимой собаки самой Циньин, второй день непрерывно скулящей и прячущейся под кровать, говорило о присутствии в доме чего-то неладного. Госпожа Циньин вздохнула, отгоняя навязчивые мысли. Необходимо сохранять хладнокровие. Паника только навредит.

— Не знаю, из ума она вроде не выжила. Но, как бы то ни было, нам своё упускать нельзя. Скажи брату Чану, чтобы по возможности тоже не спускал с Си глаз в академии и при случае прикончил его.

— Разумеется, матушка, — устало проронил Сюань Ли.

Лис хмыкнул и прислушался к разговору в павильоне гостей. Там беседовали брат и сестра Гао.

— И как тебе твоя наречённая Цинмэй, Шаньцы? — Девица Гао бросила рысий взгляд на брата. — Она что, чахоточная?

— Не знаю. Какая разница? — Гао Шаньцы пожал плечами, отвернувшись к окну, где затейливая тень бамбуковой рощи играла на шёлковых обоях. Эта игра теней казалась ему куда интереснее, чем перспектива обсуждать свои матримониальные планы.

Шаньгуань подошла ближе к брату и положила руку ему на плечо.

— Эта дурочка Цинмэй, представь, мечтает «о любви и понимании». Сказала, что видит в браке не просто сделку, а «союз двух сердец».

— Её фантазии — её проблемы. Она некрасива и глупа, но мне необходимы её связи.

— А что ты скажешь о сне старухи Сюань? Увидеть во сне девятихвостую лису в своём доме? Разве это к добру? Дом Сюань — точно выгодная партия для нас?

Шаньцы отпил глоток чая, прежде чем ответить. В его глазах мелькнуло задумчивое выражение. Сам Гао Шаньцы видел в браке с Сюань Цинмэй лишь очередную ступень к укреплению своего положения. Цинмэй была дочерью богатого землевладельца, и союз с ней открывал перед ним новые возможности. Любовь? Это про что? Он ценил лишь практичность и выгоду, холодным расчётом проверяя каждый свой шаг

Да, Гао Шаньцы, запершись в своей комнате, вовсе не мечтал о брачном ложе и продолжении рода. Он понимал выгоды связи с семейством Сюань. Но кто же знал, что его будущая невеста Цинмэй окажется похожей на голодного призрака, а разговоры с ней будут переливанием из пустого в порожнее? Он охотнее женился бы на змее, чем провёл бы остаток жизни, слушая глупое щебетание Цинмэй о цветочках и бабочках.