Увидев свою невесту, Лис, который всё ещё слабо ассоциировал себе с Сюанем Си, всерьез обиделся. Кого ему подсовывают? Он, привыкший к небесным красавицам, ожидал увидеть юную луноликую фею, а вместо этого ему предлагают девицу с взглядом голодной крысы? Они что, не видят, кем она была в прошлой жизни? Издеваются, что ли? Но Лис тут же опомнился. Он же на Земле! Конечно, они ничего не видят.

Боковые ветви семьи сгрудились поодаль. Там Лис рассмотрел и тех двоих, кого накануне намочил в Лягушачьем пруду. А вот впереди, посредине правого ряда на почетном месте сидела старейшина рода — слепая старуха Сюань Инь, казавшаяся привядшей орхидеей под снегом. Она смотрела прямо перед собой, но разговаривала с Сюанем Юйлуном, ещё одним старейшиной рода, а так как была стара и глуховата, её голос слышался во всех уголках зала.

— Известно, что во втором году эры Чжэньмин[2] императору приснился сон, что под его кровать забралась лисица, а когда ее поймали, она стала невидимой. Император, полагая, что видение это предвещает великую беду, дабы предотвратить ее, построил в буддийском монастыре пагоду в семь этажей. Но ещё перед тем, как строительство закончилось, случился большой пожар, уничтоживший всё до самых камчей с такой быстротой, что великое множество людей погибло в пламени. Не помню, Юйлун, где я слышала об этом…

Старейшина не ответил, только пожал плечами. Старуха повторила вопрос.

— Кто-нибудь слышал об этом?

В воцарившемся молчании от дверей раздался тихий голос.

— Об этом говорится в «Истории южных династий», в хронике царствования Хоу Чжу из династии Чэнь, вайцзэн-цзуму[3], — вежливо откликнулся Лис.

— О, хоть один умный в доме нашёлся! Ты кто?

— Сюань Си, вайцзэн-цзуму.

— Сынок покойницы Фэйлянь? Ты должен быть красивым.

Взгляды всех присутствующих устремились на него. В зале зашептались. «Надо же, этот недотепа, оказывается, кое-что знает…», «Вот это память…», «Не зря, выходит, в академии штаны протирает…» Госпожа Циньин побагровела, но вынуждена была держать себя в руках перед старшей.

— Однако, госпожа основательница, почему вы это вспомнили? Про пагоду и императора? — постаралась она перевести разговор.

Старуха нахмурилась, блеснув слепыми бельмами на невестку.

— Почему? Ах да! — вспомнила старуха. — Сон я видела дурной. Словно под стул главы рода забралась лиса. И не просто лиса, а тварь с девятью хвостами. И ножки вмиг подгрызла, и перекусала весь дом…

Тишина, густая и давящая, повисла в воздухе, как предгрозовая туча. В памяти у всех всплывали древние легенды о духах-искусителях, предвестниках бед и разрушений. Все растерянно переглядывались. Лиса под родовым стулом — это знак грядущей беды! Кто-то суеверно забормотал молитву от бед, кто-то нервно сглотнул. Все знали, что сны основательницы рода — не пустые выдумки. Они всегда сбывались, предсказывая важные события и предостерегая от опасности, но образ девятихвостой лисы, грызущей ножки трона главы рода, был слишком зловещим.

Госпожа Циньин попыталась нарушить тишину, но слова её застряли в горле. Чувствуя, как холодеет всё внутри, она всё же пыталась сохранить самообладание, но настроение было безнадежно испорчено. Она собиралась сегодня окончательно свести счёты с проклятым пасынком Си: она не сомневалась, что ему не пройти турнира. Затем его ждало отчисление из академии Тайсюэ, окончательное расторжение помолвки и изгнание из дома. Его невеста становилась женой её старшего сына, который назначался официальным наследником. Разве не великолепный план? И тут этот старухин сон… Он, словно ядовитый корень, пустил свои отростки в её душу, отравляя радость предвкушения осуществления давно задуманного. Лиса символизировала предательство и двуличие, но девятихвостая лиса во сне — это кара Небес!

Госпожа Циньин попыталась отогнать мрачные мысли. Нельзя позволить какому-то сновидению разрушить тщательно выстроенную стратегию. Сюань Си должен быть уничтожен. Но тревога, словно назойливая муха, продолжала жужжать в её голове. Что, если сон — это послание свыше? Что, если судьба пытается её остановить? Госпожа Циньин обернулась к окну. Ветер трепал ветви деревьев, словно шептал предостережения. Она посмотрела на небо, затянутое серыми тучами, и почувствовала, как её охватывает леденящий страх. Впервые за долгое время она усомнилась в правильности своего решения. Но было уже слишком поздно отступать. Она пойдет до конца, чего бы ей это ни стоило.

Настроение главы рода тоже было испорчено. Сюань Циньяо считал, что его положение в доме незыблемо. Сон матери, словно зловещее предзнаменование, заронил зерно сомнения в его уверенность. Неужели кто-то из близких на самом деле вынашивает планы по свержению его с поста главы семьи? Мысль о предательстве обжигала, словно кипяток. Сюань Циньяо пристально оглядел каждого члена семьи. Легкая заминка в голосе, мимолетный взгляд, ускользнувший в сторону, — всё казалось теперь подтверждением надвигающейся опасности.

Взгляд Сюань Циньяо скользнул по лицам своих отпрысков. Он знал, что за маской почтения таится жажда власти и денег. По праву старшинства все принадлежало Сюаню Си, но Циньяо считал, что его старший ничтожный отпрыск просто непригоден к роли главы семьи. Его дочь Цинмэй не могла претендовать ни на что, кроме приданого. Сюань Ли? Толстый увалень, избалованный и ленивый? Его супруга настаивала на его назначении, и Циньяо почти согласился, но сейчас решил не торопиться.

Что если именно это решение будет началом разрушения его дома? Надо все обдумать и посоветоваться с матерью. Впрочем, выбирать было особо и не из кого. Был ещё младший сын супруги, Сюань Чан. Он сейчас в академии, но, как доносят ему слуги, он не вылезает из ивовых домов. А все остальные были из младшей ветви рода или детьми наложниц…

Тревога нарастала, однако глава дома сумел взять себя в руки и велел всем рассаживаться. Сюань Си молча прошел к единственному свободному месту у двери, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих, а глава семьи всё же решился усомниться в словах основательницы рода и спросил:

— Матушка, быть может, это всего лишь дурной сон? Переутомление?

Старуха лишь презрительно фыркнула в ответ.

— Какое переутомление, Циньяо? Я вижу сны уже девяносто лет! И ни один не обманул.

По комнате снова пробежал испуганный шепот.

Лис внимательно оглядел старуху. Что происходит? Безусловно, ему ничего не стоило наслать на человека любой сон, и пожелай он, старухе не то что девятихвостая лиса, а сам Яньван, Судья из Преисподней, привиделся бы! Но он не насылал на неё никаких зловещих видений, ибо Сюань Си ничего не говорил ему о прародительнице их рода. Она явно редко показывалась в доме и проводила время в Северном павильоне. Неужели она унюхала его присутствие в доме? Но как? Над головой старухи не заметно было ауры великой святости. Просто мудрая старая женщина и ничего больше. Впрочем, успокоил себя Лис, Небо посылает вещие сны не только праведникам: ведь император Хоу Чжу из династии Чэнь тоже получил предостережение во сне. Ну и чему это помогло?

Собрание началось. Светильники, мерцая, отбрасывали пляшущие тени на лица собравшихся. На низких столиках в чашках дымились изысканные сорта чая.

Сюань Циньяо снова заговорил.

— Я много лет управлял делами, заключал выгодные сделки, обеспечивал процветание семье. Используя свои связи при дворе, я обеспечил защиту рода от интриг соседей. Я предвидел риски и разрабатывал стратегии, которые принесли нам несметные богатства.

В зале воцарилась тишина, лишь прерываемая шелестом шелка и тихим потрескиванием углей в жаровне.

— Но я старею и потому в конце года назначу своего преемника, а пока вам надлежит доказать, на что вы способны. — Циньяо поймал взбешённый взгляд супруги, но только хмыкнул. Бесись-не бесись, женщина, а на кону стоит слишком много.