— А это немало, сестричка. Основная беда в доме — госпожа Сун Циньин, старшая наложница Сюаня Циньяо. Она непомерно амбициозна и чрезвычайно настойчива. Она хочет уничтожить Сюань Си, законного наследника. Её дети не имеют прав на главенство в доме, но она ни перед чем не остановится, пока не сделает своего сына наследником. Удар по её старшему сыну выбил почву у неё из-под ног, потому что Сюань Ли обладал даром интриги, был разумен и властен. Он мог бы возглавить дом и не дать ему погибнуть. Но Сюань Чан способен только разорить его, и госпожа Циньин не настолько глупа, чтобы не понимать это. Сейчас она одержима только одной мыслью: захватить власть в доме — и она все равно будет стремиться посадить на место главы полумёртвого Сюань Ли, или ничтожного Сюань Чана, и править за их спинами. Но глава семьи Сюань Циньяо ещё не настолько глуп и немощен, чтобы уйти и молча наблюдать из Северных покоев за развалом своего дома.

— Понимаю…

— Завтра турнир. Оденься понарядней и внимательно смотри по сторонам. Тут нет нищих. Студенты Тайсюэ — дети богатых землевладельцев и высокопоставленных чиновников. Если дом Сюань тонет, нужно найти другой. Ты, по счастью, не склонна увлекаться, разумна и холодна. Выбирай, присматривай новую партию осторожно и продуманно, но с домом Сюань пока связей не рвём. С госпожой Сун Циньин и Цинмэй держись вежливо и спокойно.

— Хорошо, — слова брата показались Шаньгуань разумными.

Если Гао Шаньгуань хоть и с трудом, но всё же нашла брата в Тайсюэ, то госпоже Циньин не повезло. Она не смогла найти в академии своего младшего сына Сюань Чана. Слуги только пожимали плечами, а встреченный ею приятель сына сказал, что он наверняка у певичек-чанцзы в квартале Пинкан.

Квартал Пинкан, прибежище поэтов и куртизанок, всегда был головной болью добропорядочных матерей. И госпожа Циньин, несмотря на свой высокий статус, не избежала участи быть обеспокоенной. Ее Сюань Чан, в отрочестве смышленый и подающий надежды, в последнее время все больше времени проводил вне стен академии, пренебрегая занятиями ради сомнительных удовольствий.

Госпожа Циньин прибыла в Пинкан, словно императрица, спустившаяся в трущобы. Шелковые одеяния и украшения резко контрастировали с грязными вывесками блудных и чайных домов. Она чувствовала себя неуютно, но решимость найти сына пересиливала брезгливость.

Первый же дом, в который она вошла, встретил ее смесью ароматов благовоний, рисового вина и женских духов. Музыка лютни и смех доносились из-за ширм. Циньин, стараясь сохранить достоинство, спросила у хозяйки, не видела ли она молодого человека по имени Сюань Чан.

Хозяйка, опытная женщина с крашеными губами и лукавым взглядом, прищурилась, оглядывая госпожу Циньин с головы до ног.

— Молодых людей здесь много, госпожа, — она усмехнулась, давая понять, что прекрасно понимает мотивы визита аристократки, — но господина Сюаня тут нет.

Госпожа Циньин с трудом сдержала раздражение. Она знала, что в этом месте правят другие законы, и ее титул здесь мало что значит. Поэтому она сменила тактику, вытащив из рукава небольшой мешочек с серебром.

— Я хорошо заплачу. Мой сын дорог мне, и я хочу, чтобы он вернулся к учебе.

Увидев деньги, хозяйка чайного дома смягчилась.

— Ваш сын… Сюань Чан, говорите? Припоминаю такого. Он часто бывает с Лань Хуа. Она одна из наших лучших певиц, — она указала на одну из ширм, откуда доносился особенно мелодичный голос. Спросите, может, она знает, где он.

Госпожа Циньин, оставив мешочек с серебром хозяйке, направилась к указанной ширме. За ней открылась небольшая комната, украшенная шелковыми подушками и картинами с изображением цветов. В центре комнаты сидела молодая девушка с лютней в руках. Глаза лучились умом и грустью.

— Лань Хуа? — спросила госпожа Циньин, стараясь говорить мягко. — Я ищу своего сына, Сюань Чана. Хозяйка сказала, что он часто бывает у тебя.

Девушка взглянула на нее, затем опустила глаза.

— Сюань Чан? Поищите его в казармах караульного полка. Он сказал, что хочет отыграться…

…Солнце, опаляющее лица, отбрасывало длинные тени от колышущихся знамен над ристалищем, и аромат полыни смешивался с терпким запахом стали. В тени шатров мастера пока оттачивали свои навыки и любовно протирали полированные лезвия мечей. Ристалище, песчаный круг, очерченный бамбуковыми ограждениями, ждало своих героев

Турнир начинался. На возвышении, укрытом от палящего солнца шелковым балдахином, восседали члены жюри — прославленные воины и знатоки боевых искусств. Их взоры, проницательные и беспристрастные, должны были оценить не только силу удара, но и грацию движения, стратегию боя и дух воина. От их решения зависела слава и признание.

Лис Хусянь провёл дни перед турниром спокойно, краем глаза наблюдая за происходящим в имении Сюань, в остальном же прогуливался по академии, заходил в библиотеку, сидел на лекциях. Ничего нового он, конечно, не услышал, но скуки избежал. В Цаншулоу, хранилище бесценных коллекции книг, Лис нашел книгу «Истории Поздней Хань» и с интересом погрузился в рассказы о лисьих проделках, когда его потревожил чей-то плач. Лис с удивлением заглянул за книжную полку. Плакал юнец-первокурсник Чжэнь Шао, растирая слезы по покрасневшему лицу. Лис осведомился о причинах его горя и узнал, что семья юноши разорена наводнением: он только что получил письмо из дома.

— У тебя есть сто лянов серебра?

Юнец кивнул.

— Поставь их на победу Сюань Си в поединке с Хань Юем один к тысяче. И твоя семья перестанет нуждаться.

— Но Хань Юй непобедим…

— Ты уверен?

В ночь перед турниром Лис ненадолго принял свой подлинный облик и тщательно расчесал свои девять хвостов. Во-первых, нельзя запускать себя, а во-вторых, ему нужна была шерсть для колдовства.

Да, Лис решил на досуге немного тряхнуть стариной. Люди семейки Гао чрезмерно рассудочны. Толика чувств им не помешает. Лис также знал, что госпожа Циньин так и не нашла сынка: тот снова проигрался в пух, напился и завалился спать на задворках вонючей таверны с романтичным названием «Лунный Заяц».

Сейчас вокруг Лиса уже как растревоженный улей бушевал шторм турнирной суеты, мелькали разгоряченные лица болельщиков, жаждущих зрелища. Все ставили на Хань Юя. Он был легендой, непобедимым мечником, воплощением силы. Многие считали, что Сюань Си не имеет ни единого шанса.

За его спиной постоянно перешёптывались.

— Это тот самый Сюань Си?

— Ну да, ему предстоит выйти против самого Хань Юя!

— Странно, я ни разу не видел его на тренировках, он что, хочет сразу сдаться?

— Ставлю десять против одного, ему и минуты на ристалище не продержаться…

— Но он так спокоен…

— Это спокойствие отчаяния.

Они ошибались. Какое отчаяние? Лис был просто спокоен. Ну да, а чего волноваться-то?

Зрители занимали места, их шепот постепенно перерастал в гул. Лис внимательно следил за трибунами и вскоре заметил госпожу Циньин и свою сестру Цинмэй. Обе издалека смерили его насмешливыми взглядами. Рядом с ними сидели брат и сестра Гао.

Турнир начался. Судья Мун дал отмашку. На ристалище один за другим выходили мечники и схватывались в жарких поединках. Зрители, словно волны бурного моря, то затихали в ожидании, то взрывались одобрительным гулом, когда очередной выпад достигал цели, заставляя противника отступить.

Шелка шуршали, опахала взлетали и опускались в такт напряженной борьбе.

Среди участников выделялся молодой воин Лун Вэй. Его движения были стремительны, как полет ласточки. Он словно танцевал с мечом, грациозно избегая ударов соперников и нанося свои с безжалостной уверенностью. За его спиной, в тени бамбуковой рощи, наблюдал старый мастер Чжан, его наставник. В его глазах отражалась гордость за своего ученика, но и тревога — ведь впереди Луна ждали самые сильные противники.